Граф Рысев - 5 - Алексей Игоревич Ильин

— Что происходит? — мне надоело слушать их перепалку, во время которой они забыли о самом главном, обо мне. Настолько увлеклись своей руганью, что даже не обратили внимания на то, что их пациент в себя пришёл.

— Ваше сиятельство, — ко мне тут же подскочил тот самый невозмутимый целитель, отпихнув Машку и Лебедева. — Вы очнулись.

— Вы так говорите, словно удивляетесь этому вопиющему факту, — дикая слабость не позволила долго держать голову поднятой, и я откинулся на подушку.

— Ну о чём вы говорите, — целитель улыбнулся. — Я вывел вас из комы три часа назад. Но полноценно прийти в себя вы должны были примерно часа через два.

— Граф сильный, молодой мужчина. Его магическая составляющая развита до пятого уровня. — Проворчал Лебедев. Он нашёл выход из положения и просто обошёл кровать с другой стороны. — Разумеется, его сиятельство не будет валяться дольше, чем понадобится его организму для восстановления.

— Мне кто-нибудь объяснит, что произошло? Если я правильно понимаю, обычное ранение в плечо не требует всех этих мер. Таких, как лечебная кома, например, — я повернулся к целителю, в то время как Лебедев принялся осматривать раненую руку. Он как раз встал для этого с правильной стороны.

— Это была непростая рана, — целитель покачал головой. — Лезвие этой твари больше напоминало пилу. Эта пила раздробила лопатку, порвав все связки и сухожилия на своём пути. Но, самое главное, лезвие разорвало верхнюю поперечную связку лопатки. Она настолько короткая и тонкая, что мне с трудом удалось её восстановить...

— Целитель, эм, Никита Елисеевич, — я вовремя вспомнил, как его назвала Маша. — То, что вы мне сейчас говорите — это набор странных звуков и почти матерных слов, в моём понимании, естественно. — Я выразительно на него посмотрел, предлагая говорить попроще.

— Куда уж проще, — пробурчал целитель, прекрасно поняв мой посыл. — Если упростить, эта связка образует отверстие, сквозь которое проходят весьма важные нервы и сосуды. Ваша регенерация — это прекрасно, но в данном случае, она решила превратить эту маленькую связку в кость, чтобы минимизировать ущерб. В таком случае пучок нервов и сосудов был бы сдавлен, что, в свою очередь, привело бы к очень нежелательным последствиям. Собственно, поэтому мне пришлось поместить вас в кому и разрезать ещё больше, чтобы руками соединить такие вот повреждения. Увы, магия не всесильна. — Он развёл руками. — Она всегда идёт по пути наименьшего сопротивления.

— И вы мне это говорите...

— Чтобы вы осадили вашего кланового целителя, — Никита снова сложил руки на груди. — Он совершенно не даёт мне работать. Это просто невыносимо.

— Сожмите кулак, Евгений Фёдорович, — с другой стороны, Лебедев надавил на пальцы повреждённой руки.

Я непроизвольно исполнил его просьбу. Рука сжалась в кулак без проблем, и я даже поднял его, показывая этим двум упёртым баранам.

— Во, видели? — заявил я, отмечая, что голос крепнет с каждой минутой. — Немедленно тащите отвары из белок, драконов, да хоть ту зелёную пакость настаивайте вместе с жабой, мне всё равно. У вас есть сутки, чтобы поставить меня на ноги. Если я всё правильно понял, нужно только силы восстановить и убрать эту жуткую слабость. Всё остальное Никита Елисеевич сделал. И судя по ощущениям, сделал прекрасно.

— А иначе... — начал задумчиво Никита. Лебедев дурацких вопросов не задавал, он меня уже очень хорошо изучил, чтобы пытаться слишком сильно борзеть.

— А иначе, кто-то может пострадать, — ответил я, опуская руку на постель.

— Идём, Никита, обсудим, что нам нужно сделать, чтобы выполнить поручение его сиятельства, — я подозрительно посмотрел на Лебедева. А с чего это он такой покладистый?

— Аристарх Григорьевич, чего вы хотите? — прямо спросил я.

— Туша той твари, которая сотворила с вами такое, что я сразу же подхватил свой саквояж и помчался в этот богами забытый форт, не уйдёт Павлову, пока я не решу, что мне с неё может пригодиться, — взвешивая каждое слово, проговорил Лебедев.

— А, ну да, — я закатил глаза. — И почему я не удивлён?

— Вы ошибаетесь, Евгений Фёдорович. Всё-таки, как оказалось, для меня на первое место вышло именно ваше состояние. А, учитывая, что вы всё-таки не умираете, да и в профессионализме своего ученика я вполне уверен, это распределение приоритетов даже для меня самого оказалось удивительным, — Лебедев нахмурился. Словно в который раз попытался понять причины своей внезапной привязанности ко мне. — Да, это удивительно, но факт остаётся фактом. Никита, я долго тебя буду ждать?! — заорал он, отходя от моей кровати.

Когда целители ушли, о чём-то негромко переговариваясь, в кресло, стоящее рядом с кроватью, упала Маша. Мы переглянулись, и она рассмеялась, закрыв лицо руками. Я же внимательно разглядывал жену, отмечая следы усталости на её личике.

— Ты всё время рядом со мной просидела? — спросил я, потянувшись, чтобы убрать тёмную прядку, упавшую ей на лицо.

— Нет, — она покачала головой. — Меня не пустили в операционную, когда тебя туда увезли. Женька, — она порывисто меня обняла. — Я же на крыше соседнего дома лежала. Я всё видела. Когда эта тварь начала поднимать тебя на лезвии, я думала, что у меня сердце остановится, — пожаловалась она.

— Маш, кошки живучие, — я криво улыбнулся. — Тебе нужно отдохнуть.

— Да, я сейчас пойду, посплю, — она вытерла слёзы. — Нужно ещё Медведеву сказать, что ты пришёл в себя. Дмитрий Фёдорович настоятельно просил меня ему сообщить об этом. Если ты не хочешь, я не буду говорить. Я не служу под его началом, и не обязана подчиняться его приказам.

— Мало ли что я хочу, — подняв руки, я протёр лицо. Параллельно отмечая, что раненная рука всё-таки часть подвижности потеряла. Нужно будет её специально развивать. — Мне-то Медведев как раз начальник. Странно даже, что здесь нет его людей.

— Их мало и все заняты, — ответила Маша. Поцеловав меня, она выпрямилась. — Тогда я ему сообщу.

— Маш, а кто вообще вызвал Лебедева? — запоздало спросил я.

— Так, Никита и вызвал, — она хмыкнула. — Он же его ученик, а рана действительно плохая была. Но как быстро он примчался, мы даже растерялись. — И она