Никто не заплачет - Полина Дашкова

— Нет, Феденька, ты мне не безразличен. — Она опять улыбнулась.

После такого количества бурных объятий фраза о «безразличии» звучала довольно нелепо.

— Жить мы можем первое время у меня. Я понимаю, что тесно, но нельзя начинать семью в одной квартире с родителями. Мы можем хоть каждый день приходить к твоей маме, или она к нам. А потом мы обменяем мою квартиру на двухкомнатную, с доплатой. На это деньги у меня есть. А когда родится ребенок…

— Ты хочешь, чтобы я родила ребенка? — медленно, почти по слогам спросила Вера.

— Очень хочу. И не одного, а двоих. Еще лучше — троих. Но это как получится.

Он говорил так, словно она уже согласилась. Он все решил за них сам. Он не обольщался на ее счет, не требовал жаркой взаимности сразу. Но самым удивительным было то, что, произнося свой монолог, он стоял у раковины и мыл посуду. Голый, в одних трусах.

«Ну где еще такого найдешь? — как-то устало и отстраненно подумала Вера. Ты хочешь одинокой старости, в которой будут лишь воспоминания о неразделенной любви к драгоценному Стасу? Ты хочешь потом всю жизнь кусать локти, что отказала такому замечательному, доброму, заботливому Федору? Он, конечно, простоват, необразован. Однако он не виноват в этом. Как сказала мама, мы с ним «из разных детских». Но зато в нем нет ни капли инфантильности, он не избалован, из него получится хороший отец. Он только что появился в моей жизни, а в доме уже чувствуется присутствие мужчины. Ничего не течет, все крючки и ручки кухонных ящиков на месте. Купил и сам установил тефалевский нагреватель в ванной. Теперь нет проблем с горячей водой. И посуду сам моет, и всякие деликатесы покупает. О чем еще мечтать? А главное, он, кажется, и вправду любит меня».

— Я поговорю с Надеждой Павловной, и в ближайшее время мы подадим заявление, — продолжал он, вытирая ложки и вилки.

Его как бы даже и не волновал ее ответ. Он не стал спрашивать, согласна ли она. Словно ее согласие само собой разумелось.

— Хорошо, — кивнула Вера, — я подумаю.

Она встала и направилась в ванную.

После бурной страсти хотелось принять душ.

— Вместе. — Он аккуратно разложил вилки и ложки в ящике. — Ты же знаешь, я люблю мыть тебя, как маленькую.

«Интересно, — подумала Вера, — сколько продлится у нас такая идиллия?»

Они стояли под душем вдвоем, и сквозь шум воды было слышно, что в прихожей опять надрывается телефон.

— Даже мне успела надоесть эта проклятая фирма, в которую все время звонят по вашему номеру, — говорил Федор, нежно поглаживая ее плечи и спину ладонями в мыльной пене, — как, кстати, она называется?

— «Стар-Сервис».

Руки его на несколько секунд замерли. Вера откинула мокрую прядь с лица. Серые глаза были совсем близко. Она заметила в них какое-то странное, совсем новое выражение — то ли затравленности, то ли горечи. По его лицу текла вода, и ей на миг показалось, что он чуть ли не плачет. Он даже нижнюю губу закусил. Получилось немного театрально, но разве можно это заметить, стоя вдвоем голышом под душем?

— Что с тобой?

— Нет… Ничего. Не будем об этом. — Он выключил воду и стал вытирать Веру, осторожно промокая полотенцем.

— Ты меня избалуешь так, что сам потом рад не будешь, — улыбнулась она.

— «Стар-Сервис», — тихо проговорил он, как бы пробормотал про себя, вновь закусил губу и сделал «глаза раненого зверя».

— Федя, что случилось? У нас в доме без конца звучит название этой несчастной фирмы. Ты ведь слышал уже раз сто. Почему вдруг такая странная реакция?

— Конечно, я знаю, ваш номер принадлежал какой-то фирме. Но я не обращал внимания на ее название, не вслушивался. А сейчас вот спросил тебя. Но не надо было этого делать. Не надо. Лучше бы я не знал, что за фирма…

— Почему? — удивилась Вера.

— Давай не будем об этом. Я не могу… слишком больно.

— Господи, Федя, в чем дело? О чем не будем? Почему больно?

— Нет, Верочка. Не обращай внимания… Все, проехали.

— Ну, проехали так проехали, — пожала плечами Вера. — Давай чайку попьем.

Она включила чайник и отправилась одеваться. «Какой же он странный, думала она, расчесывая мокрые волосы массажной щеткой, — мы не то что «из разных детских», с разных планет… А Соня вообще заметила в нем какие-то блатные замашки. Ребенок играет в детектива. А я в кого играю? Когда мы вместе, мне кажется, что все замечательно. А стоит расстаться на несколько часов, возникает неприятный осадок, будто наелась очень вкусной, но вредной еды. Изжога, и во рту противно… Однако я согласна выйти за него замуж или нет? Я что, серьезно хочу быть с ним всегда, постоянно? Просыпаться рядом с ним каждое утро? Родить от него ребенка или даже двух детей? Я всегда хотела именно этого — но с другим человеком. Со Стасом. Со слабым, трусоватым, инфантильным Стасом, который обожает самого себя до дрожи в коленках, готов променять меня на любую смазливую мордашку — лишь бы было «как на картинке», который имеет двух сыновей и даже не помнит, когда у них дни рождения. Я помню, а он — нет».

Вера достала из шкафа невесомую длинную юбку, шелковую кремовую блузку без рукавов. Это очень красивое, мягкое сочетание цветов — бежевого и кремового. Ей все это очень идет. Застегивая пояс, она с радостным удивлением обнаружила, что он болтается на ней свободно, а еще недавно туго стягивал талию. Она очень похудела и похорошела в эти дни. В ней появилось что-то совсем новое. Может, это просто потому, что впервые она чувствует себя по-настоящему желанной и любимой? Так ради чего отказываться от такого счастья? Ради зыбкой надежды, что драгоценный Стас снизойдет наконец?.. Уж и надежды нет, только тоска, унижение и усталость.

Открыв флакон своих любимых духов «Лулу», оглядев себя в большом зеркале, Вера почувствовала, как ей хочется, чтобы Стас Зелинский видел ее сейчас. Она потрясающе выглядит. Никогда еще она самой себе так не нравилась.

— Верочка! Чай давно готов! — позвал Федор из кухни.

Он умел красиво накрывать на стол, даже ради обычного чаепития. На тарелке были разложены веером тончайшие ломтики сладковатого французского сыра, английские сухие галеты в соломенной корзинке, варенье в вазочке. Это для нее он так старался. А она, неблагодарная… Опять что-то не то было с его лицом. Он отводил глаза, вздыхал.

— Федя, может, ты все-таки объяснишь, что тебя вдруг так огорчило в простом словосочетании, в названии этой идиотской фирмы? — спросила Вера, отхлебнув крепкого сладкого чаю.

— Это долгая история, — мрачно проговорил он, — долгая и очень страшная. Я не знаю, надо ли рассказывать…

— Ну, раз уж начал… — улыбнулась Вера, — сам ведь хочешь рассказать.

— Не хочу, — он резко вскинул на нее глаза, — и вообще, забудь об этом. Я постараюсь взять себя в руки. Никто не виноват, что так совпало.

— Что совпало?

— То, что твой номер еще недавно принадлежал этой проклятой фирме.

— Да что — же за фирма такая? Чем она занималась? Заказными убийствами? Или торговлей человеческими органами?

— Живым товаром, — еле слышно проговорил он, — фирма «Стар-Сервис» торговала девочками. Они вывозили за границу, в Турцию, в Германию, в Швецию, а потом и в Чехию, наших девочек.

— Федя, я, конечно, понимаю, ты считаешь меня романтической барышней прошлого века, которая упадет в обморок от слова «проституция», — усмехнулась Вера.

Он судорожно сглотнул.

— Я очень прошу тебя не иронизировать. Два года назад они продали куда-то на Восток мою родную сестру.

— Вот оно что… Прости ради Бога. Ты никогда не говорил, что у тебя есть сестра.

— А я не знаю, есть ли она. Жива ли еще. Она устала от нищеты, позарилась на объявление: «Работа за границей…» Верочка, я не считаю тебя барышней прошлого века. Но тебе не приходилось сталкиваться с настоящей грязью жизни. Ты многого не знаешь, и слава Богу. Я не хочу, чтобы эта грязь касалась тебя. Но так совпало. Эта фирма уже несколько раз исчезала и появлялась. Я искал, как мог. Я искал сестру. Только они знают, где она. Они ее продали… Нет, я не собираюсь мстить. Просто хочу поговорить. А они, разумеется, не хотят.

— Подожди, а почему ты думаешь, что это — именно та фирма? Если она исчезала и появлялась, то могла бы десять раз поменять название, — перебила его Вера.

— Возможно… Возможно, это совсем другая фирма, просто название совпало, а той уже в природе не существует. Но я должен проверить. Я должен встретиться и поговорить с тем человеком, который звонил и назвался владельцем. Помнишь, ты рассказывала, в ту ночь, когда потерялся Матвей? Ты еще говорила, это было похоже на шутку, на известный розыгрыш с телефонными звонками.

— Но это и правда мог быть розыгрыш.

— Нет, я чувствую. Это был он. Хозяин. Я даже знаю, как его зовут. Антон Курбатов. Но, кроме имени и названия фирмы, не знаю ничего… Верочка, — он взял ее руку и поцеловал в ладонь, — этот человек обязательно попытается получить информацию, которая шла на твой факс. Он может наплести что угодно. Ему нужны эти документы. Более того, ты можешь стать для него опасным свидетелем.