Тень моей любви - Дебора Смит

– Ты сказал мне “привет”, – спокойно ответила я. – Я поняла, что меня здесь ждали. Это все, что мне сейчас нужно.

– Ей нужно отдохнуть, – сказал Роан.

Он беспокоился обо мне, но не хотел спорить и объясняться. В воздухе повисло напряжение. Я набрала в легкие побольше кислорода.

– Я прыгаю на одной ноге, как утка. А несколько недель назад вообще была какой-то корзинкой. Я почти все время проводила в кровати. Роан положил всему этому конец. Я еще не сказать чтобы в лучшей форме, но, если вы накормите меня обедом и найдете место, где можно удобно пристроить ноги, я отвечу на все твои вопросы о нашей семье, Мэттью.

– О твоей, – возразил он.

– И твоей, нравится тебе это или нет.

– Да у меня, собственно, и нет вопросов. Они меня не хотели. И Роана тоже не хотели. Он – вот моя семья. Он и Твит. Поэтому зачем мне что-то знать о Делани? Извини, Клер. Мы рады тебе, потому что Роан любит тебя. Я все про тебя знаю. Он мне рассказывал. Но если ты приехала спасать меня, то ты напрасно проделала этот длинный путь.

– Посмотрим, – сказала я, наблюдая, как Мэттью провел рукой по волосам, а потом подергал себя за мочки ушей так, как будто хотел покрепче прижать голову к плечам.

“Так делают мои братья, когда нервничают, – подумала я. – Так делает мама. Так делаю я. Он безусловно унаследовал эту привычку от Делани”.

Я почувствовала уверенность, что, когда я уговорю его съездить домой в Дандерри, он будет сидеть на веранде дома и улыбаться улыбкой Делани.

– Знаете, – сказала я со всем обаянием, на которое была способна, – сейчас мне хочется слышать только про вас двоих.

– Как мило, – воскликнула Твит, вновь повернувшись ко мне и положив мою руку себе на плечо. Твит, видно, была очень слезлива. Каждый раз, когда она смотрела на меня, на ее глазах появлялись слезы. – Я так рада, что ты здесь! Ты – кузина Мэттью! Не думай, это много значит для нас, и мы тоже хотим знать о тебе побольше. Хотим. И Мэттью хочет, я знаю.

– То, что я тебе несимпатична, Мэттью, это нормально. Я понимаю, кто я в твоих глазах.

– Ты ошибаешься, – сказал Мэттью, вновь потянув себя за уши. – Я тоже рад встрече с тобой. Мы всегда будем рады видеть тебя в нашем доме.

– Спасибо, – сказала я, поймав себя на том же фамильном жесте Делани.

Роан пристально наблюдал за мной прищуренными глазами. Я невинно улыбнулась. Он поднял руку и дотронулся сначала до моей правой, а потом левой мочки уха. Он заметил. Он вспомнил. Я решила подлизываться к его мальчику. Он это понял.

Дом представлял собой деревянное бунгало в добрых ста футах от улицы вверх по холму. Деревянная лестница шла зигзагом в три длинных пролета мимо высокого густого кустарника. К столбам входного крыльца, обвитого разными вьюнками, была подвешена по меньшей мере дюжина кормушек.

Я оперлась на свою палку, посмотрела на три пролета почти вертикальной лестницы и почувствовала, что Мэттью наблюдает за мной, пытаясь определить силу моего характера.

– Мы с Ровном сложим руки крест-накрест и отнесем тебя.

– О! Я справлюсь сама. Но все равно спасибо.

Никто, в том числе я сама, не верил, что я смогу подняться по этой лестнице. Мэттью и Твит обменялись тревожными взглядами. Роан взял меня за руку.

– Может, ты немного отдохнешь перед тем, как совершать чудеса альпинизма? – Он усмехнулся. – Хотя я уверен, что ты справишься.

Он подвел меня к деревянному подъемнику площадью примерно в три квадратных фута с основанием из стальных труб, который мог двигаться вверх по канатам.

– Ты можешь подняться на ней, – сказал Роан. – Мы так поднимаем продукты и мебель…

– Клер может упасть, – обеспокоенно сказала Твит.

– Ни в коем случае. Я встану с ней рядом.

– Безопасней отнести тебя, – настаивал Мэттью.

Я встретила его взгляд. Зеленые глаза, глаза Сэлли Макклендон, смотрели на меня с вызовом.

– Никто меня не понесет, – сказала я. – Если вы сможете поднять на этом грузовом лифте мою задницу, то поехали.

Твит воскликнула:

– Я сбегаю поверну рукоятку. – Она рысью помчалась вверх по лестнице. Ее короткие сильные ноги так и замелькали, обтянутый брюками толстенький задок перекатывался из стороны в сторону. Сердце мое сжалось от зависти. Я устала быть инвалидом.

– Дорогая, не выпускай пока собак, – крикнул ей вслед Мэттью. – Ты же знаешь, что бывает, когда они видят опускающийся подъемник.

– Собак? – переспросила я. – А что бывает?

Мэттью состроил гримасу.

– Они прыгают вокруг нее, она отвлекается и порой оставляет подъемник на произвол судьбы.

– И тогда подъемник несется вниз?

– Да, но, прежде чем грохнешься без сознания, придется падать не больше чем дюжину футов. Я махнула рукой.

– Ну, тогда нет проблем.

Я посмотрела на птичьи кормушки у нас над головой, на маленький подъемник. Мне было ужасно страшно, но я бы ни за что не призналась в этом.

– Ну что ж – я готова. Но, надеюсь, будет остановка в местном магазине. Должна же я купить хозяйке подарок.

Мэттью внимательно смотрел на меня, его белесые брови сошлись на переносице в одну прямую, в глазах появилось какое-то новое выражение.

Он подошел к Роану и слегка обнял его. Роан мягко шлепнул его по спине. Мэттью усмехнулся.

– Больший говорил мне, что ты никогда не отступаешь и никогда не сдаешься. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

Итак, первый раунд. Борьба за уважение. Роан помог мне сесть на это техническое чудо. Твит крутанула ручку, и подъемник резко дернулся вверх. Роан и Мэттью вскарабкались по бокам, поддерживая меня и отводя ветки кустов.

Я, наконец, поняла, как много упрямого английского достоинства я унаследовала от бабушки Элизабет.

Она бы гордилась мной в этот день. Гордилась бы и Роаном, и Мэттью – своим упрямым внуком.

У Мэттью и Твит было две собаки – большая и маленькая обе дворняжки. Виляя хвостами и пуская слюни от восторга, они валились прямо на ковер в гостиной, задрав вверх все четыре лапы каждая, чтобы я почесала им брюхо.

Весь передний угол гостиной был занят насестами самой разной высоты. Под ними – большие деревянные подносы для помета. Два больших зеленых попугая два длиннохвостых и два ара прыгали по насестам, пронзительно крича и непрестанно испражняясь.

Медовый месяц моего недавно обретенного кузена и его молодой жены был не столь уж спартанским. Свидетельством тому была и пара дорогих каяков, подвешенных на кольцах на заднем дворе, и свадебное кольцо с бриллиантом на деловой ручке Твит. Оба они немножко играли в поселенцев-новобрачных и наслаждались этой игрой – благодаря Роану.

Они не были ни наивными, ни испорченными. Во время учебы в университете оба работали помощниками ветеринаров. И Роан рассказывал мне, как он учил Мэттью, когда тот был мальчиком, распоряжаться деньгами и делать их.

Я знала, что вначале они долго жили в дешевых квартирах и домах-развалинах, которые Роан покупал, чтобы ремонтировать и перепродавать. Обстановка, в которой рос Мэттью, была отнюдь не роскошной, но он был сыт, его никто не терзал, ему не приходилось все время защищаться и у него не было угрюмого пьяницы-отца.

Я надеялась выведать кое-что о нем у Твит. У репортеров ведь нюх на легкую добычу, а Твит была самым открытым человеком, с которым мне приходилось когда-либо встречаться. Пока Мэттью и Роан решали на крыльце какие-то проблемы копчения лосося, мы с Твит сидели в гостиной.

Я устроилась на сером бархатном диванчике, накрыв ноги пледом – июньские вечера на Аляске достаточно прохладны. Было приятно, что рядом в камине горит огонь. Рисунок на пледе изображал дерево с поющими птицами.

– Держу пари, что твое прозвище от слова “щебет”, – сказала я Твит, которая обихаживала свою стаю, называя птиц по именам.

– Да, – усмехнулась она, – я люблю птиц. Всегда любила. Этих всех я вырастила из птенчиков. – Она погладила одного из попугаев, и он тихонько клюнул ее палец. – Это моя первая птица. Мне ее подарили родители. Она старая.

Я представила себе Твит у нас на ферме, разводящей цыплят на продажу. Надеюсь, что в съедобных птиц она не влюбляется.

– А где живут твои родители?

– Их нет. – Она взяла бокал вина с красивого дубового стола и выпила его. Я потягивала из своего и ждала продолжения.

– Они погибли, когда мне было двенадцать. Там, где мы жили. Около Сиэтла. Меня вырастили друзья моих родителей. – Она улыбнулась мне так, как люди улыбаются, чтобы не обременять других своим горем. – Меня удочерили, как и Мэттью.

Я посчитала эту информацию очень интересной. И дала это понять, чтобы вдохновить Твит на новую откровенность.

Она на цыпочках прошлась к двери на кухню и посмотрела через витраж двери, что происходит на крыльце. Затем подошла и села рядом.

– Роан не знает, что мы встретились в лагере для усыновленных детей. Он думает, мы познакомились в университете.