Книга монстров (СИ) - Брэйн Даниэль

— Аттикус, — я силилась вглядеться в посеревшее лицо Тени. — Я что, уже обернулась обратно? Что происходит?

Вокруг по-прежнему, словно паук над жертвой, нависали древние Каирны. Если у меня и мелькнула мысль, что Аттикус вытащил меня, пока я была в отключке, то тотчас пропала — волочить оборотня по этим коридорам занятие неблагодарное.

— Мы в Каирнах, недалеко от места, где на тебя напали. Только не двигайся пока, ладно? Ты ранена. Дай наложить повязку, а потом я тебя подлатаю. Не дергайся, Дайан! — он повысил голос, когда я приподнялась, чтобы получше его разглядеть. — Признаться, я не особо удивился, что ты пошла сюда. Но как же тебя сложно выслеживать!

Он махнул рукой, и в воздухе вспыхнул крошечный шар, тут же заливший пространство неярким светом.

— Аттикус…

Я захлебнулась в чувстве внезапной привязанности и замолкла, не в силах выразить свою радость.

— Молчи, — послышался треск ткани, и я откинула голову на холодный пол. Молчи, иди, слушайся — в этом и был весь Аттикус. Но боль и вправду начинала пульсировать в руке, словно маленький шар — то легче, то хуже. Он прикасался осторожно, но когда повязка резко обхватила руку, я едва не взвыла.

Он улыбнулся.

— Ну вот и все, кровь на время остановится. Рад, что успел. Как ты себя чувствуешь?

— Больно, я не знаю. Как хорошо, что ты пришел!

Усилием воли я задавила в себе желание прикоснуться к нему и потрясла головой, поднялась, и Аттикус тут же вызвался помочь — сжал руки на моих плечах, и я поняла вдруг, как замерзла. Одежда была изорвана после превращения и скитания, лохмотья свисали, словно я была бродягой или устроила забег сквозь колючие кусты. И кожа превратилась в ледышку — грязную, как вся эта гробница. Но что со мной произошло — воспоминания терялись в тумане.

— Что… что это было? Я плохо помню, только зов, какой-то голос… Я бежала, и, кажется, ох, задница, ничего не помню…

— Иногда случается так, что здания обретают собственный разум, — туманно ответил Аттикус. — С ним-то ты и столкнулась. Думаю, Каирны впустили тебя внутрь себя, поделились сознанием и попытались сожрать. Но ты бы справилась, вот только сильно позже, когда было бы уже поздно.

Он недоговаривал, но понять что, сложно — голова плыла, хотелось пить и есть, а еще больше вновь уснуть и проснуться в собственной постели, в безопасности. Не здесь, не в царстве тьмы, а там, где свет и Самуэль. И ни о чем не думать — сейчас это было труднее всего.

Аттикус обнял меня, и стало теплее и легче.

— Кошмар, — пошатываясь, я сделала неловкий шаг. — Ты не представляешь, какие они… мерзкие. Не они, а их зов. Зов я хорошо помню, он был черного цвета. Сознание здания, да?

Я едва не упала от слабости, и Аттикус печально улыбнулся.

— Теперь ты не откажешься опереться на меня? Каирны выпили все твои силы, а нам еще нужно выбираться, пока их жадность не пересилила страх. Идем потихоньку, чтобы не растревожить рану. Тебе повезло, что ты оборотень, регенерация тканей у тебя много выше, чем у человека, но боюсь, как бы не занести заразу.

Никаких вопросов, подумала я, это странно, но, видимо, Аттикус знал… Шел за нами? Мне было все еще плохо и страшно. Гус? А где Гус?.. Перевернутые боги, что я с ним сделала? Воспоминания должны были вернуться чуть позже — как и всегда, но вспоминать оказалось неожиданно страшно. Что если я его убила? Не прикоснулась к крови, нет, иначе Аттикус не справился бы со мной, но убить, будучи обращенной, можно разными способами. А я ведь обещала, что не трону? Обещала, кажется, да…

— Если бы ты мне хоть немного доверяла, то получила ответ без таких усилий, Дайан. Вы искали здесь Книгу? — Аттикус, по-моему, разговаривал сам с собой.

Вопрос был глупым — но сейчас я готова была позволить ему все что угодно, лишь бы он не покидал меня. И где Гус?..

Его руки дарили мне странное теплое спокойствие, и я расслабилась. Боль постепенно стихала, но идти самой было все еще сложно. Тень безошибочно выбирал самые короткие и безопасные пути.

— Здесь много ловушек, — вяло сказала я, игнорируя его прежние замечания. Потому что — что тут скажешь? Как ему можно доверять? Не сейчас, сейчас другое дело, но вообще — как? Или можно? И где Гус?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не считаешь же ты, что я не способен обнаружить бездарные капканы для дураков? — Аттикус улыбался, и это тоже успокаивало.

— Мне это не нравится. Знаешь, я не питаю к тебе особо теплые чувства, но сейчас готова продать за тебя даже Самуэля. Ты заколдовал меня, да? Зачем?

— О, это побочный эффект, не обращай внимания. Мне пришлось поделиться с тобой силой, чтобы ты могла идти. Завтра проснешься и по-прежнему будешь меня не любить.

— Вполне заслуженно, — со стыдом добавила я. — Они бы убили меня, да?

Мысли путались в этих коридорах, и я понимала, что задаю не те вопросы, не о том говорю, но слова произносились сами — неважные, бессмысленные. Какая разница — убили бы или нет, ведь я жива, а Гус?

— Нет, — хмыкнул Аттикус. — Для этого у Каирнов еще мало сил. Чуть попозже ты бы сама сбросила магию — когда превратилась обратно, это несложно. Но вот восставшие представляли для тебя большую опасность. Думаю, именно повторное присутствие Раскаля позволило сознанию появиться, оно молодое, неопытное, и его легко было отогнать прочь от тебя.

— Ты снова меня спас, — недовольно сказала я. — Ничего, что я на «ты» перешла?

— Переживу как-нибудь.

Я хотела спросить про Гуса. И сколько времени прошло? Я уже совсем человек или это все тот же побочный эффект? И мне больно.

— Кажется, кажется, я сбежала от Гуса, да? Плохо помню… Что с ним, ты нашел его? — нужные вопросы наконец вырвались, когда мы остановились у очередного поворота, и Аттикус придерживал меня за плечи, а сам что-то осматривал в глухой стене.

— Вот за кого переживать не стоит, — Аттикус пожал плечами. — Этот плут выберется из любых ситуаций. Скорее всего, он уже на поверхности…

В его словах было столько уверенности, что захотелось поверить, но разве Гус ушел бы и оставил меня здесь? Он друг, ведь друг? А кто же я?

— Он… я думаю, он все еще ищет меня… Сколько времени я провалялась в забытье? Я успела превратиться обратно, значит, уже утро… Так? Или, может… я могла ему навредить. Гусу. Здесь слишком много магии, и я потеряла разум, поэтому так плохо помню.

— Полагаю, — согласился Аттикус. — Думаю, что даже день, но здесь сложно ориентироваться во времени. Выйдем и увидим. Что насчет Гуса. Его ведь учил я, помнишь? И хорошо учил. Ты не представляешь, на что он способен. Такой оболтус, правда? Носится туда-сюда, кричит, шутит, но когда пахнет жареным… просто поверь, он в порядке. Иначе бы я уже его искал.

— Это… — я запнулась. — Это было признание, что тебе не все равно?

Аттикус хохотнул и ничего не ответил, продолжая вести меня по темным подземельям.

Я кивнула, занявшись другими мыслями — логично, если уже день, а может, и вечер, то Гус не станет бродить по Каирнам в поисках меня, но тогда что? Пойдет за помощью к Теням? Вот уж сомнительно… Или ждет у входа. Разум отказывался поверить, что Гус способен бросить меня здесь одну. С другой стороны, если он учуял приближение Аттикуса, то понял, что я в безопасности. И еще он подозревал, что Тень будет следить за нами… Тишь, как сложно соображать… Голова раскалывалась на тысячу мелких кусков, и меня мутило от холода и жажды.

— Если ты нашел мою сумку, — слабо улыбнулась я, — там должна быть вода. Я хочу пить…

— Прости, Дайан, — Аттикус неожиданно остановился, всмотрелся в едва освещенное магией пространство и потянул меня назад. — Там ловушка. Боюсь, у меня не было времени собирать твои вещи. Но я знаю короткий путь на поверхность. Помолчи, будь добра, не трать силы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Спустя долгие ярды темных коридоров, лестниц и дорог я обнаружила себя в какой-то комнате. По пути я то и дело проваливалась куда-то, и голос, трещавший что-то про клещика, звал — но со страхом, просил прийти, зачем? Я не понимала, я даже не запомнила, как мы выбрались на поверхность и пришли в город — все это пронеслось мимо меня смазанными, серыми красками, и единственное, что имело значение — человек, державший меня, не позволяющий упасть.