Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика - Сергей Голяков

Свидетель. Генерал Доихара знал об оперативном плане на случай возникновения войны, но только постольку, поскольку это касалось Пятой армии.

Вопрос. Были ли известны вам, офицеру штаба Квантунской армии, содержание оперативного плана войны против СССР в 1939 году и задачи Пятой армии по этому плану?

Ответ. Да, мне это было известно.

Вопрос. Не предусматривались ли оперативным планом войны против СССР в 1939 году операции по захвату советской Приморской области? И не должна ли была Пятая армия участвовать в этих операциях?

Ответ. Командующий не знает о своих военных обязанностях до тех пор, пока не начнется война…

…За участие в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, за нарушение законов и обычаев ведения войны Кэндзи Доихара был приговорен Международным военным трибуналом к смертной казни через повешение.

22 ноября 1948 года генерал Макартур, который в качестве главнокомандующего союзными войсками на основании устава трибунала имел "право в любое время смягчить наказание или каким-либо образом изменить приговор, но не повысить наказание", утвердил решение, вынесенное Международным военным трибуналом. При этом он указал, что "не может найти никакого упущения или упущений в ходе судебного разбирательства, чтобы оправдать вмешательство в приговор".

Как только это стало известно осужденным, Доихара, разумеется не без помощи американской защиты, стал искать выход. И, как ни странно, нашел его: ловкий разведчик подал апелляцию… в Верховный суд США.

Столь же неожиданный ход сделал и генерал Макартур. Вместо того чтобы выполнить требование устава и отдать приказ о приведении приговора в исполнение, он направил жалобу Доихары в Верховный суд США. А примеру Доихары тут же последовали подсудимые Хирота, Кидо, Ока, Сато, Симада, Того…

6 декабря 1948 года Верховный суд США стал решать вопрос, принять ли эти жалобы для рассмотрения по существу. Жалобы составлены были с нарушением азов юриспруденции. В них содержалась просьба о пересмотре приговора, вынесенного международным судом, а адресовалась она суду национальному. Пятью голосами против четырех члены Верховного суда США решили принять жалобы к рассмотрению и назначили разбор дела на 16 декабря 1948 года.

16 декабря 1948 года Верховный суд США отложил рассмотрение апелляций, а через несколько дней вообще отказался рассматривать подобные жалобы.

Так улетучилась надежда Кэндзи Доихары. 22 декабря 1948 года ровно в 24 часа во дворе тюрьмы Сугамо в Токио началась казнь. Через тридцать минут все было кончено. Главные японские военные преступники Тодзио, Хирота, Доихара, Кимура, Мацуи, Муто, Итагаки были повешены в присутствии членов союзного совета для Японии. Приговор привел в исполнение американский сержант Джон Вуд, тот самый, который выполнял аналогичную миссию в отношении главных немецких военных преступников, осужденных в Нюрнберге…

* * *

В 60-70-х годах автор газеты "Известия", Председатель Верховного Суда СССР Л.Н. Смирнов, участник работы Токийского трибунала во всех подробностях рассказывал нам о поведении бывших японских милитаристов, тех, кто казнил Рихарда Зорге. В 1933–1938 годах Зорге по официальным и разведывательным каналам вскрывал деятельность Токио, стремившегося, с одной стороны, утвердить свой диктат на Дальнем Востоке, оказать давление на США и Англию, а с другой — крепить отношения с Германией, шантажировать, держать в напряжении и прямо угрожать пограничным районам Советского Союза. Вот, что писал Рихард Зорге в статье ""Военное хозяйство" вместо "открытых дверей"", опубликованной во "Франкфуртер цайтунг" 17 декабря 1938 года.

ЯПОНИЯ ПРЕТЕНДУЕТ

НА ГЕГЕМОНИЮ В КИТАЕ

Воля Японии добиться гегемонии в Китае и Восточной Азии пробудилась, естественно, отнюдь не в один день. Не говоря уже о попытках, которые предпринимал в средние века Хидэёси, эта воля совершенно отчетливо проявилась в японской политике по отношению к Китаю еще во время Первой мировой войны. Ее отчетливым выражением является так называемое "21 условие", направленное Китаю в 1915 году. А оккупацию Манчжурии, основание Маньчжоу-Го следует рассматривать как первые шаги к достижению гегемонии Японии в одной части бывшей Китайской империи; эти события послужили исходным пунктом решительного спора о господстве в Восточной Азии. Соответственно этому уже в 1934 году тогдашний министр иностранных дел Хирота в выступлении перед японским парламентом указал на начало "новой эпохи в истории Восточной Азии". Еще яснее высказался потом — это было весной 1934 года — представитель Министерства иностранных дел, выступивший с требованием к иностранным державам, которое стало известно как "заявление Амау", воздерживаться от какого-либо вмешательства в японо-китайский спор.

Однако на всех дипломатических переговорах — в особенности на переговорах с Англией и Соединенными Штатами — о новой японской политике в Маньчжоу-Го, а позднее в Северном Китае Япония упрямо держалась за утверждение, что она не отменяла, не нарушала в этих областях принципы "договора девяти держав". По мере прогрессирующего расширения территорий, на которых внедрялась японская экономика, после включения Внутренней Монголии и всех оккупированных японскими войсками территорий Китая в японо-маньчжурский "блок иены" это утверждение стало вконец несостоятельным. Факт непреложного господства Японии в этих областях вынудил приспособить политические формулы к мерам, которые Япония сочла необходимым принять в этих областях. Законную силу принципов, которые лежали в основе "договора девяти держав", пришлось если не тотчас отменить, то все же существенно ограничить; это и было сделано посредством японского правительственного заявления от 3 ноября 1934 года.

Противоречие между теорией "открытых дверей" и фактическим соотношением сил в Китае показало себя поначалу в хозяйственной области. Ибо так же, как полностью развитое японское военное хозяйство устраняет последние остатки свободного хозяйства в самой Японии, свободная хозяйственная деятельность иностранных хозяйственных групп должна быть исключена и в областях, перешедших в сферу японского военного хозяйства. Включение оккупированных Японией частей Китая в "блок иены" означает распространение на эти области сферы применения строгого японского военно-хозяйственного законодательства. Это значит, что и в этих местностях действует японский запрет на вывоз валюты; тем самым и ввозу на эти рынки, коль скоро он связан с расходованием валюты, установлены весьма узкие границы. Привилегия важных в военно-хозяйственном отношении предприятий на обеспечение сырьем, которая введена и здесь, должна так же повлиять на сокращение экспорта из оккупированного Китая в неяпонские страны. Уже одного только факта, что важнейшие пути сообщения и торговые центры попали в руки японских вооруженных сил, достаточно, чтобы отдать японским хозяйственным потребностям решительное предпочтение перед всеми остальными. Может быть, ссылки почти на двести инцидентов, которые перечислены в списке, представленном английским послом в Токио, и содержавшиеся в американской ноте протеста жалобы на то, что японские меры якобы препятствуют торговле, вполне оправданны формально с точки зрения принципов политики "открытых дверей". Но они неоправданны с точки зрения принципов войны, которую ведут японцы, и выдвинутого Японией требования признать сложившееся в данный момент соотношение сил в Китае. И то, и другое — и состояние войны, и новое соотношение сил — автоматически и более или менее полностью закрывает "открытые двери" и ставит на место "максимальных привилегий" всех держав монополию хозяйственных потребностей Японии.

В этой новой области, входящей в "блок иены", есть только одна брешь иностранные к о н ц е с с и и в Тяньцзине, Шанхае и Кантоне, международно-правовая основа которых допускает игнорирование японских законов о военном хозяйстве; поэтому они становятся важными опорными пунктами иностранных и китайских мероприятий, направленных на подрыв хозяйственной и политической гегемонии японцев. И поэтому за намерением Японии отменить или существенно ограничить действие принципов "договора девяти держав" кроется вопрос об отмене или ограничении самостоятельности иностранных концессий и даже об экстерриториальности иностранцев (которая уже отменена в Маньчжоу-Го). Тем самым, конечно, затрагиваются вопросы, которые могут оказаться "начиненными взрывчаткой". Решимость японского руководства сделать со временем все выводы из факта, что важнейшие районы Китая уже оккупированы, была выражена в правительственном заявлении от 3 ноября как-то смутно. Напротив, представитель Министерства иностранных дел и вся японская пресса, которым в данном случае не оставалось ничего иного, как воспроизвести официальную версию, интерпретировали смысл правительственного заявления со всей резкостью. Представители министерства и комментарии прессы подчеркивали в особенности, что д о г о в о р   д е в я т и д е р ж а в практически уже л и ш и л с я   с и л ы, что следует-де лишь официально заявить о его недействительности. И был выдвинут принцип, что впредь всякое использование западными державами гарантированных в прошлом хозяйственных прав в Китае будет ставиться в зависимость от признания ими военной и политической гегемонии Японии в Китае.