Приключение Эллери Квина - Эллери Квин

Спустившись, Эллери открыл дверь, передал Миллану стремянку и вошел в гостиную. Все с надеждой посмотрели на него.

— Ну? — заговорила Эмми Уиллоуз, слегка пожав плечами. — Обнаружил ли великий детектив разгадку всех тайн? Только не говорите нам, что Дики Оуэн играет в гольф на мидбрукском поле в костюме Безумного Шляпника!

— Ну, мистер Квин? — с тревогой спросила миссис Оуэн.

Эллери опустился в кресло и зажег сигарету.

— Тут есть нечто странное. Миссис Оуэн, вы арендовали этот дом меблированным?

Она выглядела озадаченной.

— Меблированным? Нет. Мы сами купили всю обстановку и привезли сюда.

— Значит, электрические часы над дверью — ваши?

— Часы?

Все уставились на него.

— Конечно. Но при чем тут…

— Эти часы обладают свойством исчезать, как Чеширский Кот, если мы продолжим следовать Кэрроллу, мисс Уиллоуз.

— Но какое отношение могут иметь часы к… к исчезновению Ричарда? — резко осведомилась миссис Мэнсфилд.

Эллери пожал плечами:

— Je n'sais.[62] Будучи не в состоянии заснуть, я в третьем часу ночи спустился за книгой. В темноте я ошибся, перепутав двери библиотеки и кабинета. Я заглянул в кабинет, но ничего не увидел.

— Как же вы могли что-то увидеть, мистер Квин? — спросила миссис Гарднер; ее грудь тяжело вздымалась. — Если было темно…

— В том-то все и дело, — ответил Эллери. — Именно потому, что в комнате было темно, я должен был увидеть кое-что, миссис Гарднер.

— Но…

— Часы над дверью.

— Значит, вы входили в кабинет? — нахмурившись, пробормотала Эмми Уиллоуз. — Не понимаю. Ведь часы висят над дверью, не так ли?

— Напротив двери находится зеркало, — объяснил Эллери, — а тот факт, что я ничего не увидел в темноте, представляется весьма интересным. Часы обладают светящимися стрелками и цифрами — следовательно, я должен был видеть их отражение в зеркале. Однако я не видел абсолютно ничего.

Все ошеломленно молчали.

— Не понимаю, — пробормотал наконец Гарднер. — Вы имеете в виду, будто что-то… кто-то стоял перед зеркалом, заслоняя отражение часов?

— Нет. Часы находятся над дверью — на расстоянии по меньшей мере семи футов от пола. Зеркало достает до потолка. В комнате нет мебели высотой в семь футов, а уж возможность присутствия там человека подобного роста можно смело отвергнуть. Нет-нет, Гарднер. Кажется, что, когда я туда заглянул, часов не было над дверью.

— Вы уверены, что знаете, о чем говорите, молодой человек? — сердито спросила миссис Мэнсфилд. — Я думала, мы обсуждаем исчезновение моего зятя. И каким образом часов могло не оказаться на месте?

Эллери прищурился:

— Самым простым. Их убрали оттуда, а после моего ухода вернули на прежнее место над дверью.

— Но кому могло понадобиться убирать со стены часы, мистер Квин? — удивленно спросила актриса. — Это почти такой же абсурд, как многие страницы «Алисы».

— Этот вопрос я задаю и себе, — вздохнул Эллери, — и, говоря откровенно, не знаю, как на него ответить. — Он снова широко открыл глаза. — Между прочим, кто-нибудь видел цилиндр Безумного Шляпника?

Миссис Оуэн вздрогнула:

— Нет. Он… также исчез.

— А вы его искали?

— Да. Хотите посмотреть сами?

— Нет-нет, я верю вам на слово, миссис Оуэн. Кстати, у вашего мужа нет врагов? — Эллери улыбнулся. — Конечно, это рутинный вопрос, мисс Уиллоуз. Боюсь, что не могу продемонстрировать вам ничего удивительного в области техники расследования.

— Врагов? Уверена, что нет, — дрожащим голосом сказала миссис Оуэн. — Ричард был… он сильный человек и иногда держится… грубо и презрительно, но, безусловно, его никто не ненавидел настолько, чтобы… убить. — Она снова поежилась, теснее натянув шелковый пеньюар на тонкие плечи.

— Не говори такие вещи, Лора, — резко произнесла миссис Мэнсфилд. — Вы все словно дети! Возможно, имеется простейшее объяснение…

— Вполне возможно, — бодро согласился Эллери. — Полагаю, причина в угнетающем воздействии погоды… Хотя, по-моему, дождь прекратился.

Все уныло повернулись к окнам. Дождь и впрямь перестал, а небо начало проясняться.

— Конечно, — продолжал Эллери, — возникают определенные предположения. Не исключено — я говорю, не исключено, миссис Оуэн, — что ваш муж был… ну, похищен. Не пугайтесь — это всего лишь теория. Тот факт, что он исчез в сценическом костюме, вроде бы указывает на крайне внезапное и потому, возможно, насильственное… отбытие. Вы не нашли никакой записки? Например, в почтовом ящике? Была утренняя почта?..

— Похищен, — еле слышно прошептала миссис Оуэн.

— Похищен?! — воскликнула миссис Гарднер и закусила губу. Ее глаза стали яркими, как небо за окнами.

— Ни записки, ни почты, — фыркнула миссис Мэнсфилд. — Лично мне все это кажется нелепым. Это твой дом, Лора, но должна сказать, что тебе следует сделать одно из двух: либо отнестись к этому серьезно и сделать официальный звонок в полицию, либо обо всем забыть. Я склонна думать, что Ричард вчера вечером слишком много выпил, сейчас где-нибудь отсыпается и вернется, самое худшее, с простудой.

— Отличное предположение, — одобрил Эллери. — Если не считать «официального звонка» в полицию. Уверяю вас, миссис Мэнсфилд, что я обладаю… э-э… некоторой квалификацией. Так что пока воздержимся от обращения в полицию, а если понадобятся какие-нибудь объяснения впоследствии, то я их представлю. А пока предлагаю забыть о неприятностях и подождать. Если мистер Оуэн не вернется дотемна, то мы можем посоветоваться и решить, какие принять меры. Согласны?

— Звучит разумно, — печально промолвил Гарднер, потом улыбнулся и пожал плечами. — Могу я позвонить в свой офис, Квин?

— Боже мой, конечно!

Внезапно миссис Оуэн вскрикнула, поднялась и побежала к лестнице.

— Господи, совсем забыла! Ведь дети приглашены на день рождения Джонатана… Что я им скажу?

— Что мастер Джонатан нездоров, — предложил Эллери. — Позвоните всем предполагаемым зрителям «Безумного чаепития» и извинитесь перед ними, миссис Оуэн. Это печальная необходимость.

Он встал и направился в библиотеку.

День был унылый, несмотря на прояснившееся небо и яркое солнце. Утро тянулось медленно и скучно. Миссис Мэнсфилд заставила дочь лечь в постель и выпить дозу люминала из пузырька в аптечке, после чего сидела около нее, пока та не заснула. Потом старая леди позвонила приглашенным и принесла им от имени семейства Оуэн коллективные извинения по поводу досадного поворота событий. К сожалению, у Джонатана поднялась температура… Мастер Джонатан, извещенный позднее бабушкой об отмене празднества, издал гневный вопль, от которого у Эллери, пребывавшего внизу в библиотеке, по спине забегали мурашки. Понадобились объединенные усилия миссис Мэнсфилд, Миллана, горничной и кухарки, чтобы умиротворить надежду семейства. Пятидолларовая купюра быстро восстановила довольно напряженное entente[63]…. Эмми Уиллоуз провела день в мирном чтении. Гарднеры вяло играли в бридж.

Ленч также оказался унылой процедурой. Говорили крайне мало, и напряжение в атмосфере сгустилось еще сильнее.

Весь день они бродили по дому, словно привидения. Даже актриса начала проявлять признаки беспокойства — она курила одну сигарету за другой, поглощала бесконечные коктейли и хранила угрюмое молчание. Телефон звонил лишь однажды — это был всего лишь местный кондитер, протестующий против отмены заказа на мороженое. Эллери большую часть дня занимался таинственной деятельностью в библиотеке и кабинете. Что он искал, оставалось его секретом. В пять часов Эллери вышел из кабинета — лицо его посерело, между бровями пролегла глубокая складка. Пройдя на веранду, он прислонился к колонне и погрузился в размышления. Солнце успело высушить гравий. Когда Эллери вернулся в дом, уже наступили сумерки; темнота сгущалась с быстротой, характерной для сельской местности.

Поблизости никого не было, в доме царила тишина — его печальные обитатели уединились в своих комнатах. Эллери опустился на стул, закрыл лицо руками и несколько минут сидел неподвижно.

Наконец выражение его лица изменилось — он подошел к подножию лестницы и прислушался. Ни звука. Эллери направился к телефону и провел следующие четверть часа, тихо и серьезно разговаривая с кем-то в Нью-Йорке. Положив трубку, он поднялся к себе в комнату.

Часом позже, когда остальные внизу собирались к обеду, Эллери выскользнул из дома черным ходом, не замеченный даже кухаркой, и некоторое время пробыл в темноте сада.

Как это случилось, Эллери никогда не узнал. Вскоре после обеда он ощутил сонливость и потом припоминал, что и другие выглядели соответственно. Обед был поздний и холодный — исчезновение Оуэна, очевидно, что-то разладило в хозяйстве, так что горничная со стройными ножками подала кофе только после восьми. Спустя менее получаса наступила сонливость. Они сидели в гостиной, вяло беседуя ни о чем. Миссис Оуэн, бледная и молчаливая, залпом выпила кофе и потребовала вторую чашку. Только миссис Мэнсфилд была настроена воинственно и твердо решила позвонить в полицию. Она питала глубокую веру в полицейские силы Лонг-Айленда, особенно в местного префекта, шефа Нотона, и ясно давала понять Эллери, что считает его абсолютно некомпетентным. Гарднер казался нервозным — он что-то бренчал на пианино в алькове. Эмми Уиллоуз словно залезла в раковину — ее веселье испарилось, она не произносила ни слова. Миссис Гарднер выглядела обеспокоенной. Джонатана со скандалом уложили спать.