Восставший против Неба - Антон Соловьев

ГЛАВА XII

Рандис проснулся в это утро необычно поздно. Он открыл глаза и огляделся по сторонам. Комната, в общем-то, была неплохой, хотя и небольшой по размерам. Однако здесь никогда не водились клопы и блохи. Гостиница «Белый волк» всегда держала свою марку. Из Тарбана Рандис уехал почти сразу же после разговора с ренегатами. Уехал на коне, при оружии и с приличной суммой денег. Ещё в свою бытность наёмным убийцей он, не пожалев ни сил, ни средств, договорился с Гильдией наёмных убийц, чьё влияние давно вышло за пределы острова. Суть договорённости заключалась в том, что Гильдия окажет ему помощь в любое время и практически в любом месте острова и даже за его приделами. Деньги тогда были заплачены немалые, и вот отдача. Вообще-то просто удивительно, как Гильдия существует под прессом Слуг Неба. Хотя удивительного, если разобраться, мало. Гильдия, как поговаривали, платила изрядную мзду в виде добровольных пожертвований на нужды Небесной обители, к тому же с завидным упорством уничтожала одиночек, не желающих с ней сотрудничать.

Конечно, все можно было устроить гораздо проще.

Например, принять помощь ренегатов или, войдя в любой храм Неба, всего лишь показать медальон с мечом. Но Рандис не хотел этого делать по многим причинам.

Основная из них заключалась в том, что он уже скорее всего официально признан мёртвым. Слуги Неба наверняка уже нашли остатки повозки и трупы. Хотя его труп и не нашли, но не надо быть великим мудрецом, чтобы понять: если Меч Неба попал к Людям Леса, то его смерть лишь вопрос времени.

А быть мёртвым очень даже неплохо. Тебя никто не ищет и ничего не требует. Тем более что за провал операции в Терике с него запросто могли спустить шкуру. Хорошо, что он вовремя пустился в погоню. Хотя по большому счёту ничего хорошего в этом не было, и если бы не Тильво, то ждала бы его смерть, страшная и мучительная. Рандис сам не заметил, как мысли, в какое бы русло он их ни пускал, плавно возвращались к певцу.

Меч Неба тут же вспомнил о Путеводном камне.

Вчера вечером он настолько был измотан дорогой, что не стал его снова проверять. Ощущение полной всеобъемлющей тьмы при взгляде в кристалл было не из приятных. Но он на самом краю подсознания чувствовал, что Тильво обязательно выберется из того места, что лежит за границей мира под Небом. Он пришёл в этот мир для какой-то определённой цели. Он словно меч, созданный для убийства, или дайла, призванная веселить пьяных посетителей таверны. А Тильво и то и другое. И ещё что-то третье. Но что — Рандис так и не мог понять. Это следовало обязательно выяснить. А потом он или убьёт певца, или… А что или? Пока другого выхода Рандис не видел.

Он стоял за порядок, установленный в этом мире Слугами Неба. Если кто-то попытается этот порядок уничтожить, то может случиться все, что угодно. Крестьяне перестанут выращивать хлеб, ремесленники делать горшки и подковы. Что тогда станет с островом? Да что с островом! Со всем миром под Небом. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать простым людям, что есть другой путь, другая жизнь. Пусть это будет мир без Неба, да что угодно. Тогда хозяин таверны возомнит себя Слугой Неба, а крестьянин — хозяином соседнего замка. Нужен всего лишь повод. И тогда все недовольство, копившееся в человеческих душах, выйдет наружу, и само Небо ужаснётся. Нет, во всём нужен порядок, и только так и никак по-другому.

Рандис не спеша оделся, умылся из кувшина, заботливо оставленного хозяином, и спустился вниз, чтобы позавтракать. Привычный зверский аппетит куда-то испарился. Рандис решил, что тому виной нервотрёпка последних дней. Если внешне в плену у Людей Леса он оставался спокоен и невозмутим, то внутри все кричало от страха. Да и кто бы не дрожал на его месте, зная, что на самом деле представляют собой эти чудовища, не признающие ни закона, ни Неба.

Покончив с завтраком, Рандис вернулся в свою комнату. Он тут же достал из мешочка Путеводный камень, зажал его в руке и сосредоточился. Рандис снова ожидал увидеть беспросветную темноту, но на этот раз ему повезло. Его внутреннему взору предстала вполне обычная картина.

Двое брели по дороге. В одном из них Рандис тут же узнал Тильво. С ним была дайла, и одет он был в зелёный плащ. А рядом с ним, опираясь на посох, шла молодая девушка. На вкус Рандиса, весьма симпатичная. Только что-то было с нею не так. Понаблюдав за ними ещё какое-то время, Рандис понял: девушка была либо слепа, либо очень плохо видела. Изумлению Меча Неба не было предела. Зачем певцу понадобилось тащить с собой увечную? Нет, этого он решительно не понимал.

Стоп! Какая разница, зачем и почему? Ему был нужен только певец. Рандис сосредоточился и через мгновение увидел остров с высоты птичьего полёта. Некоторое усилие воли, и он смог с очень высокой точностью определить, где сейчас находится певец. Вот только от того места, где они в последний раз встретились, его отделяло изрядное расстояние. Рандис прикинул: даже если скакать день и ночь, то он не смог бы так быстро перемещаться. Отсюда следовал весьма странный вывод. Какая-то сила смогла перенести его на много поприщ. Возможно, что это как-то связано с тем местом, где побывал Тильво. Скорее всего так оно и было.

Как ни странно, Рандис двигался в том же направлении. Да, предстояло покрыть немалое расстояние. Но что делать? Он должен был найти певца, прежде чем он… Рандис в который раз поймал себя на странной мысли: певец, несомненно, что-то должен был сделать, и слепая девушка, вероятнее всего, тоже нужна была ему для определённых целей.

Рандис оторвался от Путеводного камня. Сделать предстояло очень многое. Да, певец двигается пеше, к тому же у него есть обуза — слепая девушка. Но его от Рандиса отделяет немалое расстояние. Значит, скакать придётся день и ночь. Но у него теперь был Путеводный камень, и догнать Тильво — лишь вопрос времени.

В келью к Матери-предстательнице заглянули. Она почувствовала взгляд вошедшего ещё до того, как он решился заговорить.

— Я вся внимание, Тарис, — сказала она и повернулась к вошедшему.

Тариса передёрнуло от взгляда Матери. Может, так великая наша мать Бездна, пришедшая К нам через Небо, смотрит на людей сверху.

— Я слушаю тебя, Тарис. — Голос предстательницы был сух и скрипуч.

— Так ведь ты звала меня, Мать.

— Да, — улыбнулась она, и от этой улыбки лоб Тариса покрылся потом.

Хотя он и встречался с Матерью каждый день, но все равно чувствовал огромную Силу, заключённую в ней. Ей, наверное, можно было бы двигать горы. Но Мать предпочитала двигать не горы, а людей. А это иногда было гораздо труднее.

— Я снова говорила с Небом, — сказала старуха.

— И что же оно поведало тебе?