Осколки вечности - Александра Верёвкина

— Постой здесь, — настороженно попросил я, рукой отодвигая девочку вглубь вальяжной тени от козырька, а сам сделал пару стремительных шагов вперед и напряг хищнический слух. Протяжный свист…с таким пуля рассекает атмосферные слои, дабы поскорее вонзиться в выбранную цель. Однако этот звук был несколько другим. Он приближался откуда-то сверху. Стоило мне резко задрать голову вверх, как в миллиметре от моего виска пролетела отделенная от туловища человеческая голова и с тошнотворным хлюпаньем ударилась об асфальт.

— Мама, — вмиг побелевшими губами проблеяла Астрид.

— Внутрь, — жестко велел я, вспоминая о ее чрезмерной впечатлительности. — Живо! И позови охрану.

Черт его знает, чем она мне поможет, однако среднестатистические американцы поступают именно так.

Удостоверившись, что девочка выполняет мои указания, я все же опустил взгляд вниз и скривился от отвращения при взгляде на безобразный шейный срез, хотя тут уместнее употребить слово 'срыв', потому как столь нужную часть тела попросту оторвали. Заляпанное кровью лицо, пропитанные ею же длинные волосы, застывшая гримаса ужаса и почти выкатившиеся из орбит глаза — уточнять подробности мне тут же расхотелось. Я много раз сталкивался с трупами, но они определенно выглядели более цельно.

— Сэр, что произошло? Нам сказали…Господи, тудыть его, Иисусе!

Не слишком расторопные бодигарды окружили присланный мне свыше презент и застыли с раскрытыми ртами над тем, что некогда являлось миловидной рыжеволосой особой лет двадцати пяти.

— Ничего не трогать! Расступитесь, это же место преступления, мать вашу! Джей, вы в порядке? Пострадавшие есть? Знакомы с жертвой? — в поле зрения появилось потное краснощекое лицо начальника охраны. Полковник в отставке, человек, прошедший все ужасы войны в Гаити, в том числе и отряды смерти 'Таун-Тод-Макуд'. Страшилы, как иногда называли выходцев гаитянских отрядов, убивали людей: заставляли матерей нести отрезанные головы своих сыновей, отцов принуждали насиловать дочерей, привязывали к шее жертв бетонные блоки, а затем топили их в океане. Изуродованные тела у них принято было развешивать на деревьях и столбах вдоль улицы, дабы потом убивать всякого, кто осмелится к ним прикоснуться. Обо всем этом я узнал из уст полковника, которому чудом удалось вырваться из сущего ада. Пожалуй, он единственный, кого я уважаю по-настоящему и в некотором роде считаю другом.

— Я в норме, старина, — с трудом оторвался я от созерцания остекленевших глаз несчастной. — Проследи тут за всем, я подожду приезда полиции внутри. Со мной была девчонка, журналистка, не в курсе, как она?

— Нет, не до этого было, — по-военному четко отрапортовал Брайан. — Какая сволочь могла сотворить такое? По всей видимости, убийца пользовался чем-то наподобие тисков, видишь, какие рваные края у сухожилий?

О, да! Физическая сила трехсотлетнего вампира — к чему инструменты? Кстати, я знаю имя сволочи, вот только с общественностью им поделиться не могу. Хотя сейчас меня гораздо больше интересует состояние Астрид и то, насколько много подробностей она успела заметить.

На бегу выдумывая абсолютно неправдоподобную историю об отрезанной у манекена голове, я вихрем ворвался в источающий прохладу холл и угодил прямиком в объятия доведенной до истерики девушки, озаглавленные криками невероятной силы, в которых основной эмоцией числилась паника.

— Все хорошо, сладкая, — лживо заверил я, легко отрывая перепуганную особу от пола. Плевать на переполненный 'зрительный зал' и нарушение трудового распорядка, не каждый день мне на голову сыплются, вот уж каламбур, головы. — Со мной ничего не случилось, это просто дурацкая шутка. Подумай о чем-нибудь приятном, например, о размерено пульсирующем золотом шаре. Он большой и теплый, а свет, льющийся из него, успокаивает. Коряво получилось, правда?

Она тихонечко засмеялась, щекоча мне носом шею, и перестала трястись, словно борющийся с дикими порывами ветра осенний листок.

— На нас все смотрят, — шепотом просветила меня малышка, — поэтому, может, опустишь? Я не хотела ставить тебя в неловкое положение, просто безумно испугалась. Все так быстро произошло…

— Джей, можно вас на секунду? — перебил ее мягкий голосок грубый бас полковника.

Быстро кивнув, я отошел в сторону вместе с поджарым мужчиной и получил-таки ответ на свой главный вопрос: 'К чему такая театральность?'.

— Памятуя о наших хороших отношениях, — издалека начал Брайан, нерешительно протягивая мне пропитавшийся кровью клочок бумаги с рваными краями, — я подумал, что будет не лишним осмотреть…В общем, это было во рту.

'От прошлого не скрыться — оно догонит. Не повторяй своих ошибок, равк, лучше займись коллекционированием. На твоей совести уже две головы. Бывать ли третьей?'.

Леандр! — неоновой вывеской вспыхнуло в подсознании ненавистное имя, давно ставшее олицетворением былых кошмаров.

В то время, как душу заполоняло черным мраком ненависти, мозг машинально анализировал полученное послание. Равк…помнится, так саамы* называли вампиров. Конечно же, конспирация, будь ты проклят, кровососущий мерзавец! Две головы? Рыжие волосы…нет, черт возьми, этого просто не может быть. Неужели я когда-нибудь давал понять, будто нуждаюсь в напоминаниях? Я знаю, дьявол вездесущий, знаю, что смерть Айрис и на моей совести! Третья? АСТРИД?

Не поблагодарив друга за неоценимую услугу, я в мгновение ока оказался рядом с успокоившейся

_______________

*Саамы — народность, живущая на Кольском полуострове России, а также на севере Финляндии, Швеции, Норвегии.

девочкой, грубо схватил ее за руку чуть повыше локтя и поволок к черному выходу сквозь слишком медленно расступающуюся толпу. Пора вернуть моему существованию здравый смысл, а заодно избавиться от иллюзий: никаких невинных агнцев ближайшие лет сто.

— Я не смогу придти к тебе во вторник, — без всякого сожаления заявил я, настороженно добираясь до припаркованного в тени Кадиллака. — Мне нужно уехать из города на две недели. Сейчас я отвезу тебя домой, и ты пообещаешь, что и шагу со двора не сделаешь. Ну же, Астрид, залезай в машину!

Оказавшись в салоне рядом с ошарашенной последними новостями малышкой, я вдруг отчетливо ощутил разливающиеся холодными волнами вдоль позвоночника разочарование и…боль. Тупую и безжалостную, от которой щиплет в уголках глаз и хочется волком выть на протяжении многих часов. Я солгал, когда говорил о мечте. Избавление от серого цвета ничто по сравнению с невероятной тягой начать новую жизнь, с нуля. Чистый лист так много обещает…