Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан

— Как ты это сделал?

Куно лишь улыбнулся и начертил в воздухе круг, поместил в центр руку и сделал небольшое поглаживающее движение. В тот же момент Васса почувствовала нежное касание пальцев к своей щеке. Они двинулись ниже, задели губу, прошлись по шее, к плечу, с нажимом заставили снова лечь на спину.

— С закрытыми глазами ощущения ярче, — объяснил чародей. — Ты не против, если я продолжу?

Васса кивнула и послушно закрыла глаза. Прикосновения продолжились. Невидимые руки мяли, гладили, щекотали, не оставляя без внимания ни один сантиметр кожи. Она плавилась под этими прикосновениями, не сдерживая стонов, раскрываясь навстречу ласкам, становившимся все более чувственными, задевавшими те точки, которые Куно прекрасно знал. Она не сдерживала стонов и нежно просила еще, и Куно подчинялся, стоя у края кровати, едва сдерживая желание прикоснуться.

И вдруг Васса резко подалась вперед, схватила его и притянула к себе для требовательного поцелуя. Куно опешил от прикосновения кожи к коже, по телу пробежала волна жара такой силы, что его тряхнуло, как от удара молнией. Чародей пошатнулся, упал вперед, провалился в поцелуй, позволяя утянуть себя с головой, а когда отстранился, Васса сидела на кровати неподвижно, сжавшаяся от ужаса, как напуганный ребенок. Она смотрела перед собой, и на глаза ее наворачивались слезы.

— Что ты сделал?

— Что я…?

— Я не вижу! Что ты сделал? Верни обратно! Верни мое… — но вместо слов из ее горла вырвались только всхлипы.

— Сейчас, — заторопился Куно. Он обхватил ее лицо руками, сконцентрировался на ощущениях, попробовал почувствовать, как крошечные импульсы пробегают по ее нервам, но… ничего. Была только тишина и темнота. Куно непонимающе выпустил Вассу из объятий и отстранился. Чары забрали всю его силу, он был как опустошенный сосуд, не было даже капли магии.

В душе нарастала паника. Куно испуганно взглянул в окно — Луну затянуло плотной пеленой облаков. Камин погас, свечи догорали. Даже огнем сейчас было не напитаться. Можно было, конечно, выбежать, позвать слуг, попросить принести огня, но ему не хотелось оставлять Вассу, а при мысли, что кто-то это увидит, что князь узнает, что маги могут быть опасны, все внутри у него похолодело. Он не мог этого допустить.

«Перестань быть сосудом и стань источником», — вспомнились слова Наставника. Куно сделал глубокий вдох. Выдохнул и снова взял Вассу за руки. Та тихо плакала, пытаясь разглядеть хоть что-то вокруг себя.

— Все будет хорошо, — проговорил Куно, стараясь звучать хоть сколько-то уверенно. Он крепче сжал ее кисти и закрыл глаза. Прислушался к собственному дыханию, к тому, как кровь бежит по венам. Жизнь — это тоже своего рода магия, чудо. Куно осторожно попытался выделить из этого потока, наполнявшего его, тонкую нить, словно ручей, подбежавший через его руки к Вассе.

Девушка всхлипнула.

— Жжется! — но руки не отняла. Куно ласково погладил ее ладонь пальцем.

— Все будет хорошо, — повторил он, мысленно прокладывая ручью путь вверх по венам, к голове, к глазам. Он представил, как светящаяся нить наполняет глаза Вассы сиянием, выводит девушку из темноты. Но в то же время он пытался сдержать оставшуюся, клокочущую от напряжения энергию в своем теле.

Васса не сопротивлялась. Не плакала. Она молчала, и Куно начинал чувствовать не только страх, но и злость — на нее, но в большей степени он злился на себя. Он никому не хотел причинять вреда, но все равно все пошло не по плану. «Что ты вообще умеешь делать нормально?» — он тряхнул головой, отгоняя эти мысли и, почувствовав, что отданная энергия прижилась, разомкнул трясущиеся руки. Васса открыла глаза.

— Ну как?

— Все в порядке, — она едва шевелила бескровными губами. Не решалась посмотреть на чародея, а когда все же подняла глаза, ее взгляд резанул по Куно, как острое лезвие. На дне огромных, некогда веселых, глаз поселился страх. За доли секунды он успел пустить корни глубоко, в самое сердце, и Куно ужаснулся, понимая, что он сам виноват в этом.

Куно подскочил с кровати. Принялся одеваться, одновременно пытаясь подобрать слова, хоть какие-то, чтоб разбавить это ужасное молчание.

— Я… пойду пройдусь. Если захочешь, расскажи о случившемся Ладвигу, а лучше — Доминике. Они определят наказание. Если хочешь жить отдельно…

— Куно… — она протянула руку, но чародей дернулся, избегая прикосновения.

— Не надо, — проговорил он. — Не хочу, чтоб с тобой еще что-то случилось из-за меня.

И он ушел в непроглядную темень ночи, растворяясь в разлившейся в воздухе черноте.

13

— Я уверен, что множество магов смогут подкрепить защищающие нас чары не только верой, но и магией, — говорил Карстан, набрасывая какие-то схемы на листе бумаги.

— Остается только решить, как мы привезем их сюда, — напомнила Авериа.

— Чародей говорил, что у него есть какие-то соображения на этот счет, — хмыкнул Ладвиг, бросая вопросительный взгляд на Доминику. Та уверенно кивнула.

Время близилось к полудню, заседание длилось уже несколько часов, а Куно все не появлялся. Они успели обсудить все основные вопросы, связанные с размещением приезжих, адаптацией экономики и торговли под чародеев, затронуть вопросы безопасности. Оставалось только решить, как послать весточку на территорию Ост-Гаэля, чтоб она не попала не в те руки, Куно обещался разработать решение, но этим утром Доминика так и не смогла достучаться до его покоев. Каким бы соней он ни был — это выходило за все рамки, и теперь принцесса могла разве что лелеять мысли о том, как надерет его тощий зад, когда наконец-то начнется перерыв. Его она тоже не могла дождаться. Сидеть в зале, под слишком уж доброжелательными взглядами было невыносимо. Ей казалось, что теперь, зацелованная, то и дело касающаяся руки Ладвига под столом, она обманывает благородных гостей больше, чем когда-либо. Но Ладвигу было достаточно слегка провести пальцем по тыльной стороне ее ладони, чтобы мрачные мысли схлынули.

Наконец основные вопросы закончились, двери распахнулись, впуская слуг, несших закуски и напитки. Правители радостно отступили от стола, разминая затекшие ноги и спины. На место документов встали ароматные пироги и соленья. Сиршен Оннад с готовностью схватил несколько пирогов и, отступив к окну, принялся блаженно жевать. Доминика устроилась рядом, на подоконнике, чувствуя, как по телу растекается приятная усталость. Рядом с юным княжичем было приятно сидеть молча, он не требовал внимания и, если не знал, что сказать, просто держал рот закрытым. Этот талант Доминика особенно ценила в нем. Еще ей хотелось избавиться от назойливой компании старших князей, которые теперь были как никогда заинтересованы в беседе с ней. То ли статус вассала,