Москва 2042 - Владимир Войнович

Читая донесения Степаниды, ее характеристики жителей Отрадного и приезжающих посетителей, я иногда смеялся до слез. Но дойдя до того места, где она описывает мой собственный приезд, я глубоко возмутился. Какая наглая, коварная и подлая баба!

Нет, я не буду повторять ее глупые и вздорные измышления обо мне, где она меня, кроме всего, называет пузатиком (идиотское слово!) и изображает этаким прихлебателем, который заискивает и стелется перед Сим Симычем (да никогда в жизни ничего подобного не было!) Но самое главное, она своим задом тоже меня соблазняла намеренно. И не по естественному влечению, а с одной только подлой целью задержать в Отрадном, чтобы я не уехал прежде времени. И, расписав наши отношения самым дурацким образом, в конце, оставив свою простонародную манеру, деловито и холодно замечает: В сексуальном отношении интереса не представляет.

Ну, не нахальство ли? Это я-то не представляю интереса! Да кто ж тогда представляет? И зачем же ты, сволочь, кричала, что такого мужчины у тебя в жизни не было?

Ну что с нее возьмешь? Кагебешница – она и есть кагебешница. Не зря я к людям этой профессии всегда относился с большим недоверием.

Откровения Дзержина

Я так разозлился и расстроился, что решил прервать чтение и уйти домой, не дождавшись Васи.

Сдал лейтенанту Кулябко папку, проследил, чтобы она отметила в книге регистрации, что папка сдана, и вышел на улицу.

Уже слегка вечерело, но было довольно душно.

Где– то над Ленинскими горами густились тучи и погромыхивал гром, однако, судя по направлению ветра, гроза должна была пройти стороной.

Я пересек проспект имени Четвертого тома (бывший Калининский) и по улице имени Августовских тезистов Гениалиссимуса (бывшей Грановского) пошел в сторону проспекта имени Первого тома.

Слева от меня было здание, в котором когда-то помещалась Кремлевская поликлиника. Судя по скоплению длинных лимузинов с двигателями внутреннего сгорания, и сейчас там было что-то подобное.

Как раз в этот момент с диким воем и блеском мигалок подъехала уже виденная мною однажды странная колонна, состоявшая из четырех бронетранспортеров (два спереди, два сзади) и двух длинных лимузинов, соединенных гибкими шлангами. Я понял, что прибыл Председатель Редакционной Комиссии, и остановился, чтобы посмотреть, как его будут выволакивать из машины (со шлангами или без?), но рядом со мной тут же оказался вооруженный автоматом внубезовец, который сказал мне, что здесь останавливаться и даже оглядываться не разрешается, и передернул затвор автомата.

Я проявил максимальную понятливость и быстро пошел прочь, пригнув голову и одновременно отворачивая ее в сторону.

У выхода в переулок имени Послесловия к Первому тому стояла большая очередь за водопроводной водой. Очередь двигалась медленно, потому что потребности удовлетворялись только при помощи двух пластмассовых кружек, прикрепленных к водоразборной колонке цепями.

Люди волновались и кричали распределяющей тетке, чтобы она больше, чем по одной кружке на человека, не выдавала.

Я стал было в очередь, но, увидев, что это часа не меньше чем на два, пошел дальше.

Тут меня окликнули, и, обернувшись, я увидел нагонявшего меня с радостной улыбкой Дзержина Гавриловича.

Он сказал, что только что сопровождал Горизонта Тимофеевича и, увидев меня, решил со мной прогуляться.

– А почему Председателя сопровождают бронетранспортеры? – спросил я. – На него что, готовится покушение?

– Ну да, сказал Дзержин, – если смотреть правде в глаза, то против каждого члена нашего руководства кто-нибудь что-нибудь да готовит. Ты знаешь, что среди этих прохожих и там, в очереди за водой, и вообще везде очень много скрытых симитов Может быть, даже большинство.

– Я тебя не понимаю, – сказал я. – Если это так, то куда же смотрит ваше БЕЗО?

– Ах, дорогуша, – огорченно махнул рукой Дзержин. Тебе это все понять очень трудно. Ты человек здесь все-таки новый. Дело в том, что у нас все БЕЗО состоит сплошь из агентов американского ЦРУ.

– Слушай, – рассердился я, – что ты мне плетешь какую-то, извини за выражение, хреновину. Я понимаю, что вражеские агенты могли проникнуть в БЕЗО, но чтобы все БЕЗО сплошь состояло только из них, это, по-моему, просто чушь!

– Увы! – ласково прижмурился Дзержин. Какой ты все-таки еще наивный. К сожалению, то, что я тебе говорю, вовсе не чушь, а чистая и печальная правда.

Правда, рассказанная мне Сиромахиным, состояла в том, что агенты ЦРУ проникали в БЕЗО постепенно в течение многих лет.

– Это, понимаешь, как рак, научно объяснял мне Дзержин. – Сначала клетки накапливаются медленно. Но когда их количество перейдет критическую грань, они захватывают все. Так и агенты ЦРУ. Они сначала проникали по одному. А потом, когда в руководстве их оказалось большинство, они захватили все и везде расставили только своих людей. Их нахальство дошло до того, что теперь уже в БЕЗО уборщицу нельзя нанять без согласия Вашингтона.

– Не могу себе этого даже представить, сказал я.

– Да, – согласился Дзержин. – Представить это, прямо скажем, не просто.

– Но если все то, что ты говоришь, правда и вы знаете, что все агенты БЕЗО на самом деле агенты ЦРУ, почему вы их не арестуете?

– Надо же! – засмеялся Дзержин. – Они хотя и состоят из людей ЦРУ, но называются БЕЗО и под видом БЕЗО сами могут арестовать кого угодно.

– Да, – подумал я вслух Интересно. А куда же смотрит ваша армия? Она что, с ними тоже не может справиться?

– Нет, она могла бы. Хотя там цэрэушников тоже порядочно, но армия все-таки что– то сделать могла бы.

– Ну и что? – спросил я нетерпеливо.

– Неужели не понимаешь? Если наша армия разгромит БЕЗО, то американцы в свою очередь разгромят ЦРУ, которое сплошь состоит из агентов БЕЗО, а это нам ни к чему.

Конечно, картина, нарисованная моим собеседником, в моем мозгу уложиться никак не могла.

На углу проспекта Первого тома и переулка имени Четвертого Дополнения мы расстались. Я шел к себе в гостиницу и думал, что за небылицы он мне плетет, этот Дзержин. Пьяный он, сумасшедший, провокатор или просто разыгрывает? Вдруг меня остановила неожиданная мысль, и я кинулся обратно. Я догнал Дзержина уже у самой площади Вдохновения, схватил за локоть и спросил, очень волнуясь:

– Слушай, но если все БЕЗО состоит сплошь из агентов ЦРУ, то сам-то ты кто такой?

Он посмотрел на меня внимательно и, резко вырвав руку, сказал:

– Вот что, дорогуша, давай условимся раз и навсегда. Во избежание возможных неприятностей ты никогда не будешь задавать мне подобных вопросов, О'кей? Шюр «Sure (англ.) в данном контексте означает согласие.», сказал я и отошел.

Тайна медальона

Я думаю, не преувеличу, если скажу, что мне пришлось увидеть и услышать в Москорепе немало удивительного. Но откровения Дзержина меня просто потрясли. Я вернулся в гостиницу очень взволнованный и хотел сразу спросить Искрину, что она думает по этому поводу. Но она была занята, смотрела по телевизору футбол.

Я сел рядом с ней на кровать и тоже стал смотреть. Играли известные мне команды, но под несколько удлиненными названиями. Первая называлась Государственная Академическая ордена Ленина команда Спартак, а другая – Государственная Академическая ордена Ленина команда Динамо. Игроки были в возрасте лет примерно от сорока до шестидесяти. Я спросил у Искрины, почему такие старые футболисты. Она сказала, что, естественно, в столь важные команды попадают только лучшие спортсмены повышенных потребностей, а чтобы дослужиться до звания лучших, нужно время.

Игра протекала вяло. Футболисты не бегали, а важно ходили по полю и медленно катали мяч. Я спросил у Искрины, какой счет, она сказала, что счет будет открыт только на двадцать четвертой минуте, а вся игра закончится со счетом 5:4 в пользу Спартака.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Так написано в программе.

– Разве счет устанавливается кем-то заранее? – спросил я.

– Конечно, – сказала Искрина. – Спортивный Пятиугольник все планирует задолго до матча. А в твое время разве было не так?

– Совсем не так, – сказал я. И объяснил, что в мое время спортсмены были моложе и счет складывался стихийно в процессе игры.

– Я не понимаю, что значит стихийно, – сказала она. – Кто-то же все-таки этот счет устанавливал.

– Да никто не устанавливал! Просто игроки бегали по полю, пинали мяч, били по воротам, и кто больше заколотит, у того больше и счет.

– Но это же волюнтаризм, – сказала она возмущенно. Это, выходит, кто быстрей бегает или сильнее бьет, тот больше и забивает?

Ну да, – сказал я, – именно так. Правда, в годы расцвета коррупции бывало так, что одна команда давала взятки другой и тогда счет определялся иначе.

– Вот видишь, – сказала Искрина. – Значит, была почва для злоупотреблений. А сейчас такого не может быть. Сейчас Спортивный Пятиугольник устанавливает счет в зависимости от положения той или иной команды, от того, насколько игроки дисциплинированны, как изучают произведения Гениалиссимуса и к какой категории потребностей они относятся. Не может же быть так, чтобы команда общих потребностей безнаказанно забивала мячи команде повышенных потребностей!