Фронтовые повести - Адий Шарипов

Офицер поблагодарил Шуру и вышел.

Его рассказ показался Шуре настолько фантастичным, что она не сразу поверила ему и забеспокоилась — уж не ловит ли он ее? Но потом Шура краем уха услышала разговор о предателе и за другим столом, где сидели два пожилых офицера.

До конца дня Шура так и порхала между столиками, возбужденная таким оборотом дела. Глаза ее сверкали, она дважды опрокинула поднос с посудой, по тем не менее ей хотелось беспрестанно улыбаться. «Одним фашистом станет меньше, — твердила она про себя. — А если и разберутся, что не того поймали, то все равно уже будет поздно…» Теперь рассказ молодого офицера не казался ей таким уж фантастическим. Вполне возможно, что прибежавшие к бревенчатому складу солдаты затоптали ее следы, кто-то уронил в суматохе носовой платок, вот овчарка и ринулась на чужой запах. От этого ведь и гестаповцам легче. Как-никак, а они нашли вражеского лазутчика, сразу же нашли, проявили оперативность, вырвали зло с корнем.

Через день, когда Шура вернулась с работы, мать сказала ей, что приходила «какая-то девка и тебя спрашивала».

— Что за девка? Совсем незнакомая?

— А бог ее знает, что она за девка. — Мать сидела, сутулясь над шитьем возле керосиновой лампы, и отвечала, не поднимая головы. — Вроде не из тутошних. Письмо вон тебе от хлопца передала. — Мать протяжно вздохнула и привычно посетовала — Все секреты, секреты…

Шура разорвала конверт. Письмо с глуповатым текстом про любовь и свидание таило в себе шифровку. Тридцатую просили явиться завтра в двадцать часов по такому-то адресу для встречи с посланцем Лесного царя. Сообщался пароль и отзыв.

— Оказывается, знакомая, — прочитав письмо, пояснила Шура матери. — Из села она приехала, просит зайти, поговорить, хочет здесь на работу устроиться.

Мать в ответ только вздохнула и ничего не ответила.

На другой день, улучив момент, Шура прошла мимо дома, указанного во вчерашнем письме. Ничего подозрительного заметить ей не удалось.

В назначенный час она уверенно подошла к этому дому, толкнула дверь — она оказалась неприкрытой и легко подалась. Пути назад не было, и Шура — чему быть, того не миновать — негромко, но отчетливо произнесла: «Есть тут кто-нибудь? Хозяин?.. Хозяйка?..»

— Проходите, — послышался женский голос. — Проходите, не пугайтесь, у нас света нет.

Голос показался Шуре приветливым, теплым, она инстинктивно поняла, что такой голос не может принадлежать провокатору.

Шура назвала пароль и услышала в ответ отзыв.

— Нам придется спуститься в погреб, — продолжала женщина, — там будет удобнее…

Женщина спустилась первой и, протянув руку Шуре, помогла ей сойти по деревянным ступенькам вниз.

Здесь они зажгли свечу и несколько мгновений изучали друг друга.

— Вот ты какая, Тридцатая, — проговорила Тамара с нотками искреннего восхищения. — Тимофей Михайлович и Петр Васильевич передают тебе большой привет, — продолжала Тамара. — Они хвалят тебя за оперативность, за смелость и благодарят от имени всего отряда…

Они сразу же перешли на «ты», как давние знакомые.

Шура спросила о новостях на фронте. «От немцев ведь ничего толком не узнаешь, они то бахвалятся день и ночь, будто по крайней мере Москву взяли, то паникуют, как будто вот-вот их отсюда самих попрут со дня на день…»

Тамара коротко рассказала о том, что знала. Главное — фашисты сосредоточивают свои силы возле Курска и Орла, о чем уже и сама Тридцатая знает.

— Наша задача — доступными средствами помешать этому. Как говорят, чем сможем, тем и поможем…

Тамара передала Тридцатой новое задание партизанского командования: узнать, сколько фашистов охраняют железнодорожный мост через реку Беседь, какие там имеются укрепления, установить численность солдат, дислоцированных на станции Белинковичи.

— В одиночку тебе это выполнить невозможно, поэтому Тимофей Михайлович передал наказ: найти себе помощника, — проговорила Тамара.

— Это не так просто сделать, — отозвалась Шура. — Может быть, у вас есть кто-то на примете?

— Лесной царь советует привлечь Володю Хомякова. Ты уже знаешь о постигшем его несчастье… Нам связаться с ним сложнее, легче тебе самой.

— Я уже думала о нем. Наверное, это подходящий человек.

Тамара подробно стала расспрашивать о Ранкенау, приходилось ли Шуре с ним встречаться, не подозревает ли он Тридцатую.

— Не знаю, есть ли у него подозрения насчет моей работы, — ответила Шура, — но у меня есть подозрения насчет его желания… Сегодня приказал подать ему завтрак в кабинет и минут сорок меня обхаживал со всех сторон. Боюсь, как бы в один прекрасный день мне не пришлось сбежать отсюда из-за его «любви»…

— Лесной царь выручит. О делах Ранкенау там уже все известно, так что, думаю, он не будет здесь свирепствовать долго.

Тамара поднесла руку ближе к пламени свечи и посмотрела на часы.

— Мы еще встретимся, Тридцатая. А сейчас — пора…

— Нам потребуются еще магнитные мины, — сказала Шура. — И хорошо бы получить бесшумное оружие. Я думаю, что именно Володя мог бы убрать моего ухажера.

Тамара обещала передать ее просьбу, и они расстались, обнявшись и поцеловав друг друга.

Домой Шура возвращалась совсем другими улицами, помня о заповеди подпольщика — не ходить дважды по тем же местам.

В жизни почти каждого человека, особенно в суровую годину войны, настает момент, когда он взрослеет сразу, вдруг, за один день. Таким моментом для Володи Хомякова стал день, когда он похоронил свою мать.

Вернувшись домой с кладбища, Володя почувствовал себя усталым одиноким путником в бескрайней пустыне. Он до самого вечера просидел за дощатым столом, не в силах чем-либо заняться, о чем-то думать, только бессмысленно и тупо глядел в окно. Во дворе жалобно поскуливал пес, но Володя его не слышал. И только когда наступили сумерки и окно потемнело, Володя почувствовал, что сам он как будто растворяется в надвигающейся темноте. Тогда он встал и зажег лампу. Взгляд его упал на кровать матери. Постель, одеяло и подушки — все было залито кровью. Володя машинально свернул постель и вынес ее во двор, надеясь, что завтра или послезавтра у него хватит сил почистить все это или постирать. Он вышел во двор, и к нему сразу бросился Тигр. Пес чуял несчастье в доме и, должно быть, тоже мучился. С визгом и срывающимся лаем он бросался к Володе, поднимался на задние лапы, протягивал Володе передние и все старался лизнуть в лицо своего хозяина. Только сейчас Володя вспомнил, что он второй день не кормил пса, да и сам ничего не ел. Вернувшись в комнату, он нашел давно остывший чугун возле плиты и в нем несколько вареных картофелин. Пересчитав их, он отложил половину себе, а остаток вынес Тигру. Присутствие пса во дворе хоть немного, но все же успокаивало Володю. Не будь Тигра, он сам бы, пожалуй, заскулил и завыл от тоски и одиночества.

Он уснул поздно и во сне часто вскрикивал, вскакивал, ложился и снова проваливался в пустоту. Кошмары преследовали его до рассвета. На работу он шел еле волоча ноги. Не работалось, все валилось из рук. Под вечер он нехотя побрел домой, думая о том, что снова предстоит мучиться ночью в пустой комнате и не с кем поговорить, да впрочем, ни о чем и ни с кем ему говорить не хотелось.

Прошел еще день, и Володя решил, что если он не отомстит за смерть матери, за свою несчастную судьбу, то погибнет сам, просто так погибнет, от тоски и бездействия. И он решил, что смысл его жизни теперь состоит в том, чтобы убить Ранкенау. Да, именно его, не человека, а зверя в человечьем облике.

Это решение вернуло его к жизни, он приободрился и теперь был занят только тем, что тщательно придумывал план уничтожения этого изверга. Планов было несколько. Самый вероятный — пристрелить Ранкенау. Достать винтовку и пробраться на чердак дома напротив комендатуры. Володя стрелял неплохо, на городских соревнованиях, которые проводил Осоавиахим, он выбил из пяти патронов сорок восемь очков и занял второе место. Если ему удастся достать пять патронов, он все пять всадит в начальника гестапо, рука не дрогнет. Но прежде надо было достать винтовку. Если же такой возможности не представится, то есть и другой план: воспользоваться помощью Тигра, которого тоже кое-чему обучили в Осоавиахиме. Тигр послушно исполнял команды, неплохо шел по следу, мог доставить в назначенное место записку в ошейнике. Володя решил сделать чучело, одеть в форму гестаповца и выдрессировать Тигра так, чтобы он в один прыжок мог перегрызть горло гестаповцу. В этом случав нужно было достать форму гестаповца.

И наконец, третий вариант — отравить Ранкенау. В столовой работает черноглазая девушка, с которой Володя познакомился, когда еще учился в школе, на вечере танцев в городском клубе. Кажется, ее зовут Шурой. Она может не согласиться на такую операцию, но надо только поближе сойтись с ней, и она поможет ему, ничего не зная, не ведая. Так оно даже будет лучше…