Дионис, Логос, Судьба - Александр Мень

Теперь Платон исходил уже из мысли, что "все человеческое зависит от Судьбы и случая" (13). Поэтому философ отказался от надежды установить идеально налаженное общество на земле. Как мир есть безнадежное смешение добра и зла, так и социальный строй должен иметь в виду порочность и слабости людей.

С такой установкой Платон писал свою последнюю книгу "Законы" - детище его закатных дней. Она лишена уже того блеска, который отличал его прежние диалоги. Собеседники в "Законах" - старики, они в основном лишь слушают рассказ о некоей колонии на Крите. Сократа здесь нет и в помине. Видимо, автор чувствовал, что книга, по сути дела, содержит отрицание идей учителя. Если раньше Платон как бы вел непрестанную беседу с умершим, то теперь кажется, будто он стыдится его.

Мало того, что здесь полностью отброшена Сократова идея права, даже "философы-правители" оказываются уже ненужными. Спасение Платон отныне видит только в твердой власти. Хотя она представлена не одним тираном, а группой вождей, это нисколько не смягчает ее деспотического характера (14).

Город должен быть построен по определенному плану. Все граждане наделяются землей, которая, однако, остается собственностью государства.

Если и прежде Платон ориентировался на Спарту, то теперь его город-казарма еще больше приближается к спартанскому образцу. У власти должны стоять старые люди, лишенные увлечений и иллюзий.

Все тяжелые работы в Городе падают на плечи рабов и иноземцев. Рабство увековечивается (15). Жизнь "свободных" граждан проходит под бдительным наблюдением властей. Этому способствует система взаимного шпионажа. Особое значение придается спорту и военному делу. С двадцати лет начинается долгая армейская служба.

Чтобы человек не имел возможности предаваться праздности, он должен быть все время чем-то занят: упражнениями, пением, работой, назначенной правительством. Оно будет указывать, какие развлечения допустимы, какие нет. Искусство - особенно опасная область; авторов, которые в чем-либо нарушат строгие порядки, ждут суровые уголовные кары. Скульптор не свободен ни в сюжете, на в выборе материала. Музыкант не имеет права писать чистую музыку без слов: песни должны быть патриотического и воспитательного содержания. Недремлющее око направлено и на театр - любимый греками театр. "Не ожидайте же,- обращается Платон к драматургам,- что мы так легко позволим вам раскинуть у нас на площади шатер и привести сладкоголосых артистов, оглушающих нас звуками своего голоса; будто мы дадим вам витийствовать перед детьми, женщинами и всей чернью и об одних и тех же занятиях говорить не то же самое, что говорим мы, но большей частью даже прямо противоположное. В самом деле, мы - да и все государство в целом,- пожалуй, совершенно сошли с ума, если бы предоставили вам возможность делать то, о чем сейчас идет речь, ели бы должностные лица не обсудили предварительно, допустимы ли и пригодны ли ваши творения для публичного исполнения" (16).

Но особенно непримиримо относится государство "Законов" к посягательству на официальную идеологию. Таковой у Платона является уже не философия, а старое язычество. Оно должно служить делу гражданского "единомыслия". Платон помнит о свободе мнений, царившей в кружке Сократа, и, увы, боится ее. "У молодых людей,- говорит он,- возникают нечестивые взгляды, будто нет таких богов, признавать которых предписывает закон" (17). Ирония судьбы! Это почти дословно то, в чем обвиняли Сократа...

Но Платон как будто совсем забыл об учителе, он требует, чтобы на всех, кто проявит идейные колебания, немедленно доносили. Врагам государственной веры он приготовил наказания: штрафы, изгнание и даже смертную казнь (18).

В "Законах" религия совершенно теряет черты чего-то живого и тем более индивидуального. Все частные и домашние святилища упраздняются; религиозные общества и тайные места молитвы запрещены. Культ строго расписан и является обязанностью всех лояльных граждан. Это и неудивительно: в его новом Государстве личность окончательно подавлена, атмосфера наушничества и страха парализует всякую нежелательную власти активность. Человек низведен до уровня послушного орудия в руках тирании.

В этом зловещем проекте Платон, по меткому замечанию Вл. Соловьева, окончательно совершил прямое принципиальное отречение от Сократа и от философии.

Когда читаешь "Законы", начинает казаться, что страницы этой книги написаны маньяком, тяжелым душевнобольным, дошедшим на старости лет до полного маразма. Но даже усматривая в "Законах" явные черты умственного и душевного расстройства, нельзя только этим объяснять дух книги. Еще работая над "Государством", философ поддался искушению поставить во главу угла не человека, а строй, в "Законах" же он сознательно заключил сделку с Судьбой, всецело проникся презрением к личности, освятив насилие над человеческим духом.

Три основные линии эллинского миросозерцания пересеклись в Платоне. Величие его заключалось в прозрении высшего духовного мира, где человек находит свою небесную родину. Но кроме солнечного света Логоса, в его сознание проникает и обманчивый лунный свет дионисического дуализма; позади же всего грозно сверкают звезды ночного неба - Судьба и Необходимость. Столкновение этих трех начал и привело "идеализм" к духовному тупику. Недаром конец земного пути философа был окрашен пессимизмом и унынием.

О том, что мрачная тень нависла над седой головой основателя Академии в последние годы его жизни, свидетельствуют разные предания. Говорят, Платон сделался в это время необычайно угрюмым, сгорбился и ходил, не поднимая головы. Никто не видел улыбки на его лице. Жизнь его была трагедией, и, как положено в трагедии, она окончилась гибелью героя. Но, в отличие от участи героев Софокла или Еврипида, то была не физическая гибель, а глубокое внутреннее крушение. Впрочем, скоро пришла и смерть тела. Платон умер в 347 году. В то время ему было уже около восьмидесяти. Ученики погребли его неподалеку от Академии, в которой он вел с ними беседы в течение сорока лет.

Глава двадцать вторая

ЛОГОС И ХАОС. ОТРЕЧЕНИЕ ОТ СОКРАТА

1. Платон. Тимей, 24 а cл. Платон возвращается к теме Атлантиды в своем неоконченном диалоге "Критий", 108 е cл.

2. Там же, 28 b, с.

3. Там же, 29 b.

4. Там же, 29 d.

5. Там же, 29 е.

6. Там же, 31.

7. Там же, 33 d.

8. Платон следует здесь языческой мифологии и философии, которым свойственна пантеистическая идея предвечного Лона. Изначальный дуализм духа и материи у Платона позволяет сближать его с индийской доктриной Санхьи (см.: U. Bhattacharjee. Plato and Bhagavad-Gita.- "The Calcutta Review", 1927, р. 133 ff.). Творец для него лишь "мастер", изготовляющий вещи из уже имеющегося материала (см.: А. Е. Тауlor. Рlato, р. 138). Об отличии такого относительного творения от творения абсолютного (из небытия к бытию) см.: Н. Лосский. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. Париж, 1938, с. 104.

9. Платон. Тимей, 30 а.

10. Там же, 48 а.

11. П. Флоренский. Общечеловеческие корни идеализма.-БВ, 1909, февраль, с. 421.

12. Платон. Тимей, 47 с.

13. Платон. Законы, 709 b.

14. О тиране см.: Платон. Законы, 709-711.

15. Об отношении Платона к рабам см.: Законы, 777 е. В другом месте он говорит, что "земледелие предоставлено рабам", ремесла - чужеземцам (Законы, 806 е).

16. Платон. Законы, 817 b-d.

17. Там же, 890 a.

18. Там же, 890 с.

Часть VI

АРИСТОТЕЛЬ И КОНЕЦ СТАРОЙ ЭЛЛАДЫ

Глава двадцать третья

ОТ АКАДЕМИИ ДО ЛИЦЕЯ

Удивление - начало философии.

Аристотель

Афины, Малая Азия, Лесбос, Македония, 347-335 гг.

Среди тех, кто претендовал стать преемником Платона, на первом месте был, разумеется, Аристотель. Основатель Академии всегда высоко ценил огромные познания и педагогический дар Стагирита. Нередко Платон поручал Аристотелю читать лекции и заниматься с учениками. И все же руководство школой досталось не ему: на это были свои причины. Из двадцати лет, проведенных Аристотелем в Афинах, половину этого времени он уже не мог считаться правоверным "академиком". Ему стало тесно в рамках платонизма, его влекла природа как неисчерпаемый объект изучения; и вообще у Аристотеля наметилось совсем иное отношение к жизни и задачам философии, чем у учителя. Согласно преданиям, в последние годы отношения между Платоном и его учеником ухудшились, хотя верность Аристотеля Академии доказывает, что до разрыва дело не дошло. Очевидно, Платона тревожил отход Стагирита от "идеализма", но даже пиетет перед наставником не поколебал Аристотеля: он говорил впоследствии, что никакие дружеские узы не могут заставить его отказаться от собственных взглядов (1). Нелегкими были и отношения Аристотеля с товарищами. Говорят, что в Академии он многих раздражал своим насмешливым тоном и самоуверенностью. Но основной причиной того, что Аристотель не был избран главой школы, явилась его критика идей Платона. Мог ли Платон хотеть, чтобы ему наследовал человек, оспаривавший наиболее важные его концепции. Скорее всего именно сам Платон назначил себе другого преемника: им стал после смерти философа его племянник Спевсипп.