Двадцать тысяч лье под водой - Жюль Верн

Оставшись один, я лег в постель, но спал дурно. До меня доносились неистовые крики дикарей, ворвавшихся на палубу. Так прошла ночь. Экипаж «Наутилуса» по-прежнему бездействовал. Присутствие на судне каннибалов беспокоило команду столько же, сколько беспокоят солдат в блиндированном форту муравьи, ползающие по блиндажу.

Я встал в шесть часов утра. Люк был закрыт. Стало быть, запас кислорода не возобновлялся со вчерашнего дня. Но все же аварийные резервуары, своевременно приведенные в действие, выпустив несколько кубических метров кислорода, освежали воздух.

До полудня я работал в каюте, не видав даже мельком капитана Немо. На борту не заметно было каких-либо приготовлений к отплытию.

Подождав еще некоторое время, я вышел в салон. Часы показывали половину третьего. Через десять минут морской прилив должен был достигнуть своей высшей точки, и, если капитан Немо не ошибся в расчетах, «Наутилус» снимется с мели. Иначе придется ему долгие месяцы почивать на своем коралловом ложе!

Но тут корпус корабля начал вздрагивать, предвещая скорое освобождение! Я услыхал, как заскрипела его обшивка, касаясь известковых отложений шероховатого кораллового дна.

В два часа тридцать пять минут в салон вошел капитан Немо.

— Отплываем, — сказал он.

— А-а!.. — молвил я.

— Я приказал открыть люк.

— А папуасы?

— Папуасы? — повторил капитан Немо, чуть пожав плечами.

— А они невзначай не проникнут внутрь судна?

— Каким путем?

— Через открытый люк.

— Господин Аронакс, — спокойно ответил капитан Немо, — не всегда можно войти через люк «Наутилуса», даже если он открыт.

Я посмотрел на капитана.

— Не понимаете? — спросил он.

— Ни слова!

— Прошу вас следовать за мной, и вы все поймете.

Мы подошли к среднему трапу, Нед Ленд и Консель были уже там и с величайшим любопытством наблюдали, как несколько матросов открывали люк при диких криках и воплях, раздававшихся с палубы.

Крышка люка откинулась наружу… В отверстии показалось десятка два страшных физиономий. Но не успел первый же туземец взяться за поручни трапа, как был отброшен назад неведомой силой. Дикарь с диким воем пустился бежать без оглядки, выкидывая отчаянные сальто-мортале.

Десяток его сородичей кинулись было к трапу, но их постигла та же участь.

Консель ликовал. Нед Ленд, движимый своими дикими инстинктами, тоже кинулся к трапу. Но и канадца в свою очередь отбросило назад, стоило ему схватиться за поручни!

— Тысяча чертей! — вопил он. — В меня ударила молния!

И тут я понял все. Металлические поручни представляли собою кабель тока высокого напряжения. Всякий, кто прикасался к ним, получал электрический удар, — и удар мог быть смертельным, если б капитан Немо включил в этот проводник электричества ток всех своих батарей! Короче говоря, между нападающими и нами была как бы спущена электрическая завеса, через которую никто не мог безнаказанно проникнуть.

Перепуганные насмерть папуасы обратились в бегство. А мы, сдерживая улыбку, успокаивали и растирали Неда Ленда, изрыгавшего ругательства.

В этот момент девятый вал вынес на своем гребне наше судно, и наконец-то «Наутилус» восстал со своего кораллового ложа!

Было два часа сорок минут — время, назначенное капитаном Немо. Заработали винты, и водорез с величественной медлительностью начал рассекать океанские воды. Скорость вращения винта все увеличивалась, и подводный корабль, всплыв на поверхность океана, вышел целым и невредимым из опасных вод Торресова пролива.

23. НЕОБЪЯСНИМАЯ СОНЛИВОСТЬ

На следующий день, 10 января, «Наутилус» вышел в открытый океан. Он шел со скоростью тридцати пяти миль в час. Винт вращался с такой быстротой, что я не мог сосчитать количество его оборотов в минуту.

Но моему восхищению не было предела, стоило лишь вспомнить, что электричество, эта чудесная сила, не только приводит в движение, обогревает и освещает судно, но и служит защитой от нападения извне, превращая его в некий ковчег завета, неприкосновенный для непосвященного. И невольно мои мысли перенеслись на творца, создавшего такое диво!

Мы держали курс прямо на запад и 11 января обогнули мыс Уэссел, расположенный под 135° долготы и 10° северной широты и образующий собою восточную оконечность залива Карпентария. Коралловые рифы встречались часто, но они были разбросаны далеко друг от друга и притом с большой точностью обозначены на карте. «Наутилус» благополучно миновал буруны Моне и рифы Виктория, под 130° долготы, на десятой параллели, которой мы неуклонно держались.

Тринадцатого января мы вошли в воды Тиморского моря, в виду острова того же названия, под 122° долготы. Этот остров, занимавший площадь в тысяча шестьсот двадцать пять квадратных лье, управляется раджами. Раджи именуются сыновьями крокодила, короче говоря, относят себя к существам высшей породы, на какую только может притязать человек. Их пресмыкающиеся предки в изобилии водятся в местных реках и являются предметом особого почитания. Их оберегают, балуют, ласкают, кормят, им предлагают в пищу молодых девушек, и горе чужеземцу, который занесет руку на священное животное!

Но «Наутилусу» не пришлось столкнуться с этими гадами. Остров Тимор мы видели мимоходом, в полдень, когда помощник капитана делал свое очередное наблюдение. Также мельком видел я и островок Роти, входящий в ту же группу; говорят, здешние женщины славятся на малайских рынках своей красотою.

Тут «Наутилус» уклонился к юго-западу от принятой ранее широты и пошел по направлению к Индийскому океану. В какие края увлекает нас фантазия капитана Немо? Возвратится ли он к берегам Азии? Приблизится ли к берегам Европы? Вряд ли! Зачем плыть туда человеку, который бежит от населенных континентов? Не ринется ли он на юг? Не обогнет ли он мыс Доброй Надежды, а затем мыс Горн? Не отважится ли направить свой путь к Южному полюсу? А может быть, возвратится в моря Тихого океана, где для подводного корабля такой простор? Ответ даст будущее.

Пройдя вдоль рифов Картье, Гиберниа, Серингапатама, Скотта, этих последних усилий твердой стихии победить стихию жидкую, 14 января мы были уже за пределами каких-либо признаков земли. «Наутилус» перешел на среднюю скорость и, покорствуя воле капитана, то опускался в морские глубины, то всплывал на поверхность океана.

Во время этого плавания капитан Немо сделал интересные наблюдения относительно температуры мирового океана на разных глубинах. В обычных условиях для измерения колебаний температуры в морях пользуются довольно сложными приборами, показатели которых не всегда заслуживают доверия, особенно показания термометрических зондов, стекло которых часто не выдерживает давления в глубинных слоях воды, а также и показания аппаратов, действие которых основано на неодинаковой электропроводимости некоторых металлов. Проверить полученные данные повторным опытом представляет значительные трудности. Между тем капитан Немо измерял температуру глубинных вод океана, погружаясь в морские пучины, и его термометр, приходя в соприкосновение с водными слоями различных глубин, давал точные и бесспорные показания.