Встреча на далеком меридиане - Митчел Уилсон

- И, по-вашему, тут нет ничего необыкновенного? - опять спросил Ник.

- Разумеется, это необыкновенно! - спокойно возразил Гончаров. Необыкновенно и ужасно. В нашей жизни все так или иначе необыкновенно.

- Включая и то, почему такой человек, как вы, никогда не был женат?

Глаза Гончарова блеснули гневом, лицо побледнело и стало суровым.

- Тут тоже нет ничего необыкновенного, - не сразу ответил он. - Но это совсем из иной области. - Он встал. Ник понял, что зашел слишком далеко. Давайте займемся нашим делом.

Почти все вечера Ник мог бы проводить с Анни, но она не всегда бывала свободна. Временами, когда они оставались вдвоем, она переставала быть ласковой и оживленной, внезапно погружалась в задумчивость и словно витала где-то, куда не было доступа Нику. Такие минуты повторялись все чаще и чаще. Ник знал, что у нее много работы, но чувствовал, что дело не только в этом.

Он постоянно думал о ее словах: "Я найду способ убежать от тебя!", и вдруг однажды вечером его осенила пугающая догадка.

- Что-то я давно не видел Хэншела, а ты? - внезапно спросил он.

- Я видела, - чуть поколебавшись, ответила Анни. Они сидели в кафе "Арарат", в той половине, где столики стоят на возвышении. Низкий потолок был расписан ярким орнаментом, за спиной у них горели краски освещенной боковым светом панорамы, и записанный на пластинку голос Ива Монтана, поющего "C'est si bon", казалось, несся с вершины Арарата, с бурых холмов вокруг озера Севан, из увитых виноградом развалин на скале. - Я видела его вчера, - добавила она.

- Вот как?

- Я работала с ним. У него было совещание в министерстве, и он просил меня подробно записать все, что будут говорить и русские, и он сам. Вместо того чтобы переводить сразу, я просто все записывала, а потом перевела для него с русского на английский. Совещание тянулось два часа. Он отвез меня домой, но мы почти не разговаривали. Впрочем, он спрашивал о тебе.

- Да? - сухо спросил Ник. - А потом?

- Что - потом?

- Он отвез тебя домой, а потом что? Он был у тебя, когда я звонил?

- Да нет же. Просто мне нужно было работать. Я должна была перевести для него мои записи, чтобы после заняться своей статьей.

- А потом он пришел за твоими записями?

- Нет, - спокойно ответила Анни. - За ними приехал шофер из посольства.

- А когда я звонил, почему ты не сказала, что виделась с ним?

- Потому что в это время я уже покончила с записями и работала над своей статьей. И Хэншел как-то вылетел у меня из головы. - Анни нахмурила брови. - Ты же не спрашиваешь о других людях, с которыми я работаю.

- У меня особое отношение к Леонарду, - сказал он. - Когда он был моим шефом, мне нравилось работать с ним - он умел воодушевить и прочее, и все же в последнее время, зная, к чему он меня склоняет, я стал почти бояться его.

- Не понимаю, почему ты так не хочешь ехать в Вену. По-моему, нет проблемы важнее, чем та, которую там предстоит решить.

- Меня беспокоит не цель поездки, а причины, по которым Леонард настаивает на ней, и его отношение ко мне. Он хочет, чтобы я бросил попытки вернуться к исследовательской работе. Он хочет, чтобы я признал, что с этой стороной моей жизни покончено навсегда, а я не могу.

- Но ведь ты же ведешь исследовательскую работу.

- Нет, - тихо произнес Ник. - Это только видимость. А в душе - нет.

Анни помолчала.

- И все-таки мне не понятно, почему ты расспрашивал о нем в таком тоне, - сказала она, подняв на него глаза. - Ты думаешь, я стану на его сторону?

- Нет, - медленно сказал Ник. - Этого я не думал.

- Тогда почему же?

- Должно быть, я стараюсь понять, что же изменилось. Временами у меня такое чувство, будто ты где-то далеко от меня, будто ты меня все время отстраняешь.

Анни ничего не ответила.

Ник тоже помолчал, сердясь на себя и на нее.

- Вероятно, я ревную.

- К Леонарду?

- Ты называешь его Леонардом?.. А почему же и не к Леонарду? Он мужчина. Он распрощался с научной работой, но не распрощался с жизнью. Что из того, что он женат? Он женат на невозможной женщине.

- Однако он живет с ней тридцать с лишним лет.

- Он и это тебе рассказал? Есть люди, которые тянут осточертевшую лямку потому, что жизнь, по их мнению, не что иное, как соревнование в выносливости. Хэншел из таких. Но скоро он обнаружит, если еще не обнаружил, что обманывает самого себя, и тогда он взбунтуется. Ты женщина как раз такого типа, к которому его давно влечет, женщина, которая, как ему кажется, поймет его.

Анни накрыла его руку своей.

- Не терзайся так из-за него. Леонард Хэншел тут ни при чем, - ласково сказала она. - И вряд ли я принадлежу к какому-то определенному типу женщин.

- Знаю, - сказал он, мгновенно смягчаясь. - Ты необыкновенная, Анни. Но все же я боюсь Леонарда. Ты мне как-то сказала, что найдешь способ убежать от меня, и таким способом может оказаться Леонард.

- Я же говорю - Леонард тут ни при чем, - мягко повторила она. - Дело только во мне. Я не переродилась в мгновение ока в тот день, когда мы встретились. Я все та же, со своей собственной жизнью, со всем, что мне пришлось пережить. Я тебе это говорила, а ты хоть и был добр ко мне, хоть и старался быть чутким, но все же вел себя так, будто меня можно разубедить.

- Но я был прав.

- Что толку быть правым, когда все равно ничего не получается? Я знаю только одно: с каждым днем становится яснее, что я - это я, а ты - это ты; и то, что я сказала о тебе и обо мне в ту ночь, когда ты остался у меня, подтверждается все больше и больше.

- Но что ты обо мне сказала? Полно тебе, Анни! Ты только выискивала причины, почему нам с тобой невозможно быть вместе.

- Нет. Я просто старалась быть с тобой предельно честной, - сказала она с расстановкой.

- Ты сказала, что тебе страшно терять всех, кого ты любишь. Но я ведь здесь, Анни. Я никуда не уйду и всеми силами стараюсь понять тебя.

- Я все-таки думаю, - сказала она, - что если бы ты и вправду нашел то, что хочешь и что тебе необходимо, то понял бы меня очень ясно. И не нужно было бы никаких объяснений. А так как я сердцем чувствую, что ты хоть и здесь, но только по пути куда-то, значит, я для тебя еще не все; и раз так, то я считаю, что расставание неизбежно... Меня нужно найти, Ник, беспомощно сказала она. - Мне нужно, чтобы меня нашел кто-то, кто действительно искал меня, и я должна знать, что он искал именно меня. Ты мог бы разглядеть меня, Ник, если бы смотрел на меня, но ты ищешь чего-то совсем иного!

Она была просто женщиной, испытавшей много горя, но так и не примирившейся с ним. Тени реяли над кладбищем ее утраченной любви, погибших дружб, ушедших жизней, призраки, которые появлялись и исчезали, когда им вздумается, не считаясь ни с полночным боем часов, ни с петушиным криком, и вызывали смутную тоску, отраженную в ее глазах.

Как она ни была счастлива с Ником, это счастье умерялось бездонным страхом, что в один прекрасный день она позвонит ему по телефону и услышит бесконечные гудки в пустоте, а его не будет, или что она станет ждать его на углу, где они условились встретиться, и пройдет через все стадии нетерпения, злости, страха и наконец тоскливого сознания, что он не придет никогда. Или будет напрасно ждать у себя дома, прислушиваясь, не зазвонит ли звонок у двери.

Ей представлялось, что в поисках того, к чему он так стремится, Ник то бежит, то плетется, спотыкаясь на каждом шагу, что он подвержен тревогам, беззащитен против разочарований, помнит о женщине, только когда он с нею, и похож на человека, который бежит ночью по лесу, натыкается на деревья, судорожно хватается за ствол, стараясь понять, что это встало на его пути, потом, широко открыв глаза в темноте и забыв о деревьях, мчится дальше, пока не натолкнется на новое препятствие.

Снова и снова она ловила себя на мысли о том, почему нельзя сместить время, почему не случилось так, что сначала бы он обрел душевное равновесие, а потом они бы встретились - ведь в нем она наконец-то нашла человека, которого могла бы полюбить без оглядки, с которым готова была прожить всю свою остальную жизнь.

Она страстно надеялась, что у нее хватит сил, чтобы порвать с ним, пока не поздно. Пусть продолжает свои беспощадные искания, пусть даже ищет то, что ему нужно в другой женщине; а потом, когда он достигнет цели, отопрет потайную дверь, за которой скрыто сокровище, они, быть может, снова встретятся и начнут с того, на чем остановились. Если бы была хоть малейшая возможность помочь ему, она сделала бы все, что может, пошла бы на любые жертвы, но она уже слишком хорошо знала, как бессмысленно говорить с человеком, который слышит только внутренние голоса. Несчастье было неотвратимо, как завтрашний день.

В первый раз, когда Леонард Хэншел предложил ей средство побега, она не поняла этого, потому что Хэншел представил его как средство не расставаться с Ником - на это он, собственно, и, метил. Но когда Анни узнала, что Ник отказывается ехать в Вену, а Хэншел повторил свое предложение, ей вдруг стало ясно, что это для нее может означать.