Пестрые сказки - Владимир Одоевский

Наиболее поздний из сохранившихся автографов объединен названием «Жизнь и похождения Иринея Модестовича Гомозейки, или Описание его семейственных обстоятельств, сделавших из него то, что он есть и чем бы он быть не должен» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 80, л. 534–559). Рукопись представляет собой попытку композиционного оформления «хроники»: все входящие сюда тексты — это отдельные в большей или меньшей степени развернутые фрагменты, следующие один за другим и предполагавшие, очевидно, продолжение, так как после каждого из них оставлены пустые страницы. Начало каждого нового отрывка помечено Одоевским буквами: «Б.И.М.Г.» или «Б.Г.» <«Биография Иринея Модестовича Гомозейки» или «Биография Гомозейки»>. Первый отрывок обозначен Одоевским: «Глава 1-ая»; последующие отрывки не пронумерованы, что может быть расценено как отсутствие у писателя на этом этапе работы четкого композиционного плана и возможность последующей перестановки фрагментов. Однако поскольку никаких авторских установок на этот счет не сохранилось, мы, следуя первому его обозначению, вводим условную нумерацию последующих фрагментов в соответствии с порядком их расположения в рукописи (2, 3 и т. д.). Наша нумерация заключена в ломаные скобки. Поскольку «глава 1-ая» «Жизни и похождений Иринея Модестовича Гомозейки…» учитывает окончательный вариант идентичного текста предыдущего автографа, «Жизнь…» также может быть условно датирована после 1833 г. Судя по нескольким намеченным здесь сюжетам, развитым затем в самостоятельные произведения («Червячок», «Отрывок из записок Иринея Модестовича Гомозейки» — см. примеч. 2, 4, а также 13), наиболее интенсивную работу над этим вариантом «хроники» можно отнести к 1833–1834 гг.

Имеющиеся в <3> колебания имени: Иван Савельевич — Иван Васильевич — сохранены согласно помете: Одоевского, принадлежит биографии Гомозейки и отрывок «О педантизме» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 80, л. 301–302).

Об автобиографической «хронике» см. также: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма… Т. 1.4. 2. С. 37–48. В ссылках на пер. 4 у Сакулина указана старая пагинация: 330–331 — вместо позднейшей: 136–137.

Жизнь и похождения Илариона Модестовича Гомозейки*

…против воли матери ~ вступить в службу… — Ср. с «Дневником студента» Одоевского (1820–1821 гг.), где, в частности, идет речь об отношении матери писателя Екатерины Алексеевны Сеченовой к образованию сына: «…если есть истинные бескорыстные чувствования, то должна ли быть заботливость о моем назначении в будущем. — Разумеется. Средства для будущего рода жизни суть познания — но когда не дают способов приобретать их — то не следует ли из этого, что не заботятся о будущем назначении и следственно, что нет чувствований истинных, бескорыстных» (см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 46 и далее).

…помнит своего покойного дядюшку ~ имение растерял… — Это, возможно, также автобиографический мотив: дядя Одоевского по матери Александр Алексеевич Филиппов страдал пристрастием к спиртному и вел беспутную жизнь, за что был лишен матерью всех наследственных прав (подробнее см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 18–19, 24–25).

…жизнь в родительском доме, ежедневные мучения, побранки. — Этот пункт плана мог быть навеян впечатлениями собственной юности и позже— атмосферой постоянных неурядиц и скандалов в семье матери в период ее второго замужества. Будущий писатель, чувствовавший себя «странником в своем доме», писал в «Дневнике студента»: «В жизнь свою я никогда не наслаждался благом семейственного счастия, единого, истинного блаженства». Кроме того, как раз в 1828–1831 гг. Сеченова писала сыну отчаянные письма о своих «побранках» с му^ем, П. Д. Сеченовым (Подробнее см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 42–46, 166–179).

Спасенная девушка… гонения от оных. — Этот вписанный в основной текст пункт плана был, возможно, подсказан сомнительной адюльтерной историей отчима Одоевского П. Д. Сеченова с некоей девицей В. И. Кравковой, происшедшей в 1832 г., в период работы писателя над автобиографической «хроникой». Сеченов тайком увез из родительского дома Кравкову, объяснив позже свой поступок желанием спасти девушку от «семейства распутного, пьяного и буйного». Одоевский оказался невольно вовлеченным в это дело, принявшее скандальную огласку и дошедшее до судебного разбирательства (подробнее см.: Турьян М. А. Из истории взаимоотношений Пушкина и В. Ф. Одоевского // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1983. XI. С. 183–191).

Семейные обстоятельства Иринея Модестовича Гомозейки, сделавшие из него то, что он есть и чем бы он быть не должен*

Батюшка вскоре… над моим имением… — Это факты биографии самого писателя: его отец, Федор Сергеевич Одоевский, скончался, когда мальчику не было четырех лет, и по завещанию жене его, Екатерине Алексеевне, отошла седьмая часть наследства. История с опекунством матери доставила в свое время Одоевскому немало горьких переживаний (подробнее см.: Турьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 15, 38–42).

на беду мою ~ отвращение к огурцам — Ср. с позднейшим рассуждением Фауста в «Русских ночах»: «…мы замечаем, например, что вредная организму пища часто производит в нем отвращение, никакими наблюдениями не объяснимое…» (Одоевский В. Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 177).

Жизнь и похождения Иринея Модестовича Гомозейки, или Описание его семейственных обстоятельств, сделавших из него то, что он есть и чем бы он быть не должен*

…кричал также ~ в духоте на праздниках… — Ср. с воспоминаниями Одоевского в «Моих записках»: «Помню <…> няньку-немку, которая кутала меня, сколь возможно, и кладя в кровать, курила внутри порошками и закрывала крепко полог, отчего мне всегда ночью было душно» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 101, л. 3).

<2>. — Этот фрагмент лег позже в основу детского рассказа Одоевского «Червячок» (впервые опубл.: «Детская книжка для воскресных дней на 1835 год». <СПб., 1835>. С 3-13. Подп.: «Дедушка Ириней»). К своим произведениям для детей Одоевский относился с большой серьезностью. «Да что вы ни слова не скажете о моих „Книжках для воскресных дней“ — на 1835-й и особенно на 1834-й…», — спрашивал он в одном из писем своих московских друзей (Письмо С. П. Шевыреву, б/д <1835> — ОР РНБ, ф. 850 (С. П. Шевырева), №.408, л. 29 об. — 30 об.).

Неужли не найдется ~ ежедневных обстоятельств! — Ср. с «Дневником студента» Одоевского: «…мне кажется, что если бы теперь моя смерть не заставляла бояться вредных последствий касательно предметов корысти, то я спокойно бы мог улечься в сырой земле — и вечно-холодная рука покрыла бы меня песком так же холодно» Щит. по: Ту рьян М. А. «Странная моя судьба…». С. 46).

<3>. — Этот фрагмент в несколько измененном виде вошел в рассказ «Отрывок из записок Иринея Модестовича Гомозейки» (1834), переименованный позднее в «Историю о петухе, кошке и лягушке» (см. с. 186 наст. изд.).

…на камеральные науки… — Термин, возникший в Германии в XVIII в. и обозначавший совокупность знаний, необходимых для управления так называемой камерой или камеральными (государственными) имуществами. Камеральные науки предполагали два направления: экономическое, изучающее хозяйственные и практические технические дисциплины (сельское хозяйство, лесоводство, торговля, горное дело и т. д.) и учение о государственном управлении, в том числе и финансовые науки.

…из огромного Дюлорова сочинения о Париже… — Дюлор Жак Антуан (1755–1835) — французский историк и политический деятель, автор популярных в свое время сочинений. Здесь имеется в виду его десятитомный труд: «Histoire civile, phisique et morale de Paris» (3e ed. Paris, 1825–1826) («Гражданская, физическая и моральная история Парижа»).

…из постановлений парижского Совета народного здравия… — Очевидно, имеется в виду Conseil d'hygiene (Совет по гигиене), учрежденный в Париже в 1802 г.: его деятельность касалась городского благоустройства. Новым постановлением от 1822 г. функции Совета были распространены также и на все области народного здравия. Любопытно, что в 1860 г. — явно по примеру Парижа — при петербургском генерал-губернаторе тоже был образован «Санкт-Петербургский комитет общественного здравия»; депутатами от города были избраны А. Пель и Одоевский. Выбор последнего Распорядительная Дума мотивировала следующим образом: «…князь Одоевский постоянно занимался науками и предметами, состоящими в тесной связи с целью учреждения комитета, как то: физикою, химиею, медициною, а также предметами общественной благотворительности…» Щит. по: Литературное наследство. Т. 22–24. С. 265). Одному из заседаний комитета посвящена дневниковая запись Одоевского от 29 ноября 1860 г., в которой, между прочим, прямо говорится, что петербургские деятели ориентировались на опыт Парижа (см.: там же. С. 118).