Нелегальный рассказ о любви (Сборник) - Сахновский Игорь

Это я к тому, что, если тебя не устраивают господствующие тренды и чужие вкусы, ничего не остаётся, как вежливо продиктовать свои.

Государственный стыд

Украшался отборной собачиной

Египтян государственный стыд —

Мертвецов наделял всякой всячиной

И торчит пустячком пирамид…

Осип Мандельштам

Время действия – осень 2000 года. Место – Красная площадь, Москва.

После ночного перелёта Хитроу—Шереметьево «Трансаэро» любезно доставляет меня автобусом до метро «Охотный ряд». Ни свет ни заря – всё пока закрыто. До поезда у меня ещё часов пять свободных.

Не нахожу ничего лучше, чем пойти в Александровский сад, просто посидеть-покурить. Тихо и относительно чисто. Кремль опять же. «Утро красит нежным светом…»

Рядом на скамейке – девочка лет шестнадцати, такая маленькая Клара Лучко из сибирского посёлка, но в модной шляпке. Изо всех сил мечтает посмотреть Москву. Мама сказала – надо начинать с Мавзолея! «Как туда попасть? Не поможете?» Говорю абстрактно: «Разве это сложно?.. Часов в десять откроется». – «А сколько билет стоит? А Ленин там настоящий? А правда, что его скоро уберут?» И заглядывает в глаза – и я поневоле вхожу в роль этакого мавзолейного специалиста. В итоге соглашаюсь пойти с ней вместе. Как та сестра-наставница: «Я поведу тебя в музЭй…»

Ближе к десяти утра выдвигаемся в сторону площади. На повороте к Историческому музею нас тормозят два милиционера: «Сдайте сумки в камеру хранения». Это где-то в противоположном конце Александровского сада. Ладно, идём – куда торопиться? Пришли, сдали свои невеликие сумки, заплатив по двадцать-тридцать руб.

Идём назад по саду. Утро пока ещё красит… Вернулись к тому же повороту. Там поджидают решительные молодые люди с погонами: «Пройдите назад и обойдите сверху, вдоль Манежа». – «А что случилось?» – «Сейчас будет возложение депутатов к Вечному огню». Так и сказали. Начинаю тихо чертыхаться. Клара солидарно, как-то по-старушечьи вздыхает.

Идём назад по саду снова. Взбираемся к Манежу, огибаем сад. Наконец спускаемся к «историческому» повороту – и попадаем в тесный загончик, ограждённый железным штакетником, где уже томятся человек сорок таких же верных ленинцев. И вот тут нас маринуют ровно тридцать шесть минут – без указания причин и сроков.

Солнце успевает привстать и посуроветь. «Ну мы и попали!» – говорит один из ленинцев, потея в куртке «Adidas». Я начинаю замысливать побег на волю, но Клара глядит из-под шляпки жалостно и виновато. Думаю: дотерплю. Что у нас там впереди?

Впереди был натуральный шмон. «Личный досмотр» – чересчур благородно звучит, если некий сержант со странной кривенькой улыбкой тщательно щупает твои ягодицы. Слегка обалдевшие от такой милицейской ласки, мы с Кларой выходим, в конце концов, на совершенно пустую, от всех отгороженную Красную площадь. Острое чувство зоны. Оглядываюсь. Сержант у загона следит за нами и ждёт. Очевидно, сценарий такой: как только мы чинным шагом доходим до Мавзолея – он сразу щупает и впускает новеньких.

У входа в святыню ещё одно должностное лицо молча водит вокруг нас чёрной рамкой, глядя куда-то ниже пояса. Как бы изгоняет бесов. Внутри святыни потёмки, а после сильного солнца – совсем египетская тьма. Мрамор под ногами скользит. Ползём по ступеням вниз, как слепцы. Не хватало ещё здесь грохнуться. Впереди, вместо лампочки, белеет гневное лицо охранника. Клара боязливо шепчет:

– Ой, тут чё-то так темно-о…

– Не разговаривать! – кричит охранник.

Это на нас, баранов, он покрикивает. Чтоб не забывались.

На вас давно не кричали? Рекомендую. Сильное чувство.

Ленин лежит совершенно мёртвый, со слипшейся бородкой. И весь ярко-розовый – не то излишек грима, не то глубокое удовлетворение (такое государство учредил!). Больше ничего не выражает.

Выйдя наружу, минуем кладбищенскую шеренгу Сусловых, Ждановых, Шкирятовых.

– Так много писателей! – тихо восторгается Клара.

«Какое счастье, – думаю. – Теперь можно уйти отсюда навсегда, куда угодно! Только сумки забрать…»

Напоследок нас порадовал ещё один гражданин с кокардой: «Площадь закрыта. Обойдите здание ГУМа с тыла!»

«Так тебе и надо, – сказал я сам себе. – До сих пор не понял?»

Лишний раз уточню. Это не репортаж из КПЗ города Мухосранска. Это, как у нас говорят, самое сердце России, столица нашей Родины. Начало двадцать первого века.

На Тверской в книжном магазине «Москва» я купил два тома Набокова, а Клара – «Объятых страстью» в мягкой обложке.

Странные сближения

Городские звезды

Муля

В городе, где я родился, самой знаменитой персоной был человек по имени Муля – глухонемой побирушка с устрашающе черным, наждачным кадыком. Муля специализировался на похоронах. Вдвоем с женой, краснолицей, в толстых очках, они пристраивались к траурным процессиям и скорбно сопровождали их вплоть до поминок. Местный управдом однажды громко выразился в их адрес: «Опять жиды на халяву пошли!..» Вспоминать об этом так стремно, будто бы это я сказал, а не управдом.

Незадолго до моего отъезда Муля подошел ко мне на улице и робким жестом попросил прикурить. На этом мои отношения с Мулей исчерпали себя.

Перекур с Ганнибалом

В неприлично зеленом возрасте я заявил маме, что решил сниматься в кино, и с тридцатью рублями в кармане уехал в самый большой и бестолковый город нашей страны. Через две недели разгульной жизни (на 1 рубль в день) я попал на киностудию, где был принят в съемочную группу. В первый же день я столкнулся с кумиром детства – главным исполнителем роли Бабы Яги в киношных сказках. Кумир с ходу одарил меня пылким гомосексуальным предложением, которое я с ходу отклонил.

Съемки оставляли уйму свободного времени, и я делал несанкционированные вылазки на другие съемочные площадки. Там можно было увидеть много любопытного. Например, как человек по фамилии Высоцкий изображает Абрама Петровича Ганнибала. Группа лилипутов из массовки в пудреных париках XVIII века поглощала за кадром водку гулливерскими дозами. Высоцкий был без парика, с длинными волосами и в негритянском гриме. По команде режиссера: «Мотор!» он делал страшно грустные глаза, брови домиком и очень тихо, укоризненно произносил: «Государь…» По команде: «Стоп!» грусть резко исчезала и начиналась легкая болтовня на посторонние темы – хриплым победительным голосом. Тогда это был самый популярный голос в Советском Союзе. В перерыве я стоял на лестничной площадке и курил, наблюдая, как арап Ганнибал общается с дворцовой челядью. К нему каждые две секунды подходили полузнакомые и вообще незнакомые. Мне бы лично в голову не пришло подойти. Но он подошел сам и попросил прикурить. «Благодарю». – «Не за что». На этом наши отношения с Высоцким исчерпали себя.

Кому-то, наверно, этого хватило бы для написания эпохальных мемуаров «Мои встречи с Высоцким». Мне хватило – чтобы мысленно передать курительный привет от побирушки Мули.

Рука под столом

Приятель позвал меня на встречу с человеком по фамилии Ельцин. Встреча проходила в университете, где мы уже доучились. Ельцин тогда еще не всходил на танк и не стал кремлевским небожителем. Он откровенничал с нами, как с сообщниками. Сейчас это звучит почти комично. Вот, например, какая ужасная беда: московские аппаратчики исключили из компартии Тельмана Гдляна! «Ну ничего, – сказал нам Ельцин с хитроватой улыбкой, – мы условились с ребятами из Ленинграда. Они его там, у себя, восстановят в партии!» Прямо от сердца отлегло… Хорошо, если сейчас хоть кто-нибудь вспомнит, что это за птица такая – Гдлян?

Я впервые подумал о Ельцине как о человеке сильной динамики, когда он перестал прятать от людей покалеченную, без двух пальцев, кисть левой руки. Раньше он привычно и старательно скрывал ее – то за партийной трибуной, то под столом.

Ни в какие отношения Ельцин со мной не вступал, врать не буду. Причина самая уважительная – он не курит.

Голкипер Маккартни

В 2000 году мне предложили сотрудничать с одним лондонским изданием. Я заехал в гости к Никите Ситникову, фотокорреспонденту «London Courier». Количество знаменитостей, заснятых Никитой, не поддается исчислению. Диапазон – от принцессы Дианы до Пугачевой. Горбачев на какой-то английской сцене долго-долго тряс Никите руку, чуть не вывихнул (фото имеются). Киркоровская жена в сердцах размахнулась так, что чуть не вышибла камеру. Но самой травматичной была встреча с бывшим «битлом». Сэр Пол Маккартни прибыл на презентацию музыкального бутика. Никита стоял наготове впереди всех лондонских папарацци. Когда Маккартни возник из лимузина, толпа рванула с такой силой, что Никита головой, как футбольным мячом, влепился в грудь сэра Пола. Голкипер Маккартни достойно принял удар. На этом их отношения исчерпали себя.