Любовь и Миры (СИ) - Порохова Зинаида

— Вы хотите сказать, что рационализатор «И» собрал у себя в гараже чудо-машинку, накрывающую целую область? Из аккумулятора и микроволновки? — усмехнулся Александр Петрович. — А аутист «Ю» теперь иногда ею балуется? Или же — «О». А? скучно ей.

— Интересная идея! — вздохнул Альберт, приглаживая макушку. — Надо будет подкинуть нашим стратегам. И гараж проверить.

— Ерунда! «И» никогда звёзд с неба не хватал! Скорее — он бы реквизировал её, когда все и всё тащили с предприятий — если б в «ящике» работал. Но, во-первых, сделать такое ему дворянская кровь не позволит. А во-вторых, он не работал в «ящике». Самое большее, что можно было стырить из кондитерки, это сахар, когда его по талонам давали. Но и на это он неспособен.

— Вы правы, Александр Петрович! «И» тут не причём. Мы уже выяснили, кто является источником аномального поля. И сделали это с помощью наших космо-поисковиков.

Александр Петрович криво усмехнулся:

— А шаманов не пробовали? Чёрного петуха, там, обезглавить? В берцовую кость посвистеть?

— И шаманов привлекали, — не моргнув глазом, согласился Алик. — И сновидцев тоже. Они описали нам отнюдь не прибор и не староватого «И», а молодого человека. Который, возможно, и является источником фантастического психо-поля.

И это объект «Ю». Он… , как бы сказать — экстрасенс, колдун, маг. Короче — исчадие ада, die Hllenbrut! Внешность бывает обманчива.

Объект «Ю»

— Не может человеческое поле охватывать территорию Москвы! — возразил Александр Петрович. — В специальных учебниках специальнейших служб сказано: максимальное биополе человека составляет не более сорока метров. Да и то — у величайших уникумов. А сознание тренированного и натасканного на такие вещи спеца, чтобы достигнуть отдалённого объекта, должно выйти из тела. И само приблизиться к объекту. Как у космо-поисковиков, например. Но не расшириться, накрыв собой город и его округу.

— Мы и это обсуждали. Но этими спецами был составлен фоторобот, — развёл руками Алик. — И на нём именно «Ю».

— Даже так? — недовольно уставился на него Александр Петрович, лихорадочно ища — как бы защитить мальчишку. — Но это невозможно! Он же ещё ребёнок! Да и зачем ему это? Что и зачем он может излучать? И куда? Он же ни с кем не общается, кроме своих родителей!

— Вот вам теперь и надо это выяснить — как, куда и зачем, — расслабившись, откинулся на стуле Алик, разжигая ещё одну длинную сигаретку. И снова входя в образ супер героя, агента «ноль с хвостиком». — Может — туда? — указал он большим пальцем за спину.

Что предполагало, конечно же, забугорье. Далось оно им!

— Ясненько. Но, насколько помнится, кто-то уже пытался сделать эту работу? — наморщил лоб Александр Петрович. — Мне было сказано — «другие не справились». Кто? И с чем? С наблюдением? С ликвидацией? Объясните!

— Да. Не справились, — пряча глаза за дымом, ответил Алик. — Но это уже другая и довольно трагичная история. В ней наш бедный мальчик выглядит отнюдь не беспомощной овечкой.

— Выражайтесь яснее, — потребовал Александр Петрович.

— Извольте! Все агенты, которые следили за объектом «пятьдесят восемь» и пытались взять «Ю», просто исчезли, — понёс какую-то галиматью Алик. — Как и куда — до сих пор не выяснено. Причём, один из них — девушка, медсестра.

— Ч-чёрт! Что значит — исчезли? — возмутился Александр Петрович. — Как это возможно? Не мог же мальчишка их ликвидировать! Тогда где же тела и каковы следы от воздействия на них?

— Повторяю — их нет, они просто пропали: как с экранов камер видеонаблюдения, так и из визуального наблюдения, — скучным голосом проговорил Алик, вертя в пальцах дымящуюся сигаретку. — Причём — мгновенно. Маячки, которые были на них, сразу отключились и молчат уже две недели. То есть — с момента исчезновения.

— Так. Значит — как и куда делись неизвестно? И кто их дел — тоже? Ведь не мальчишка же их «дел»? Отлично! — проговорил Александр Петрович. — Уже хоть какая-то ясность. Хотя и весьма туманная. И где это произошло?

— Да где угодно! — развёл руками Алик и за его сигаретой потянулся тонкий дымок. — В парке, на улице, в подъезде. И всегда рядом был объект «Ю». Поэтому мы сейчас изменили тактику — просто наблюдаем и за этой семьёй издал. И пока все наши агенты целы. А то прямо чертовщина какая-то! Donnerwetter! Удивительно что «Ю» и вас не отправил к чёрту на кулички, когда вы толкнули его, — покачал он головой. — Толкнули! Этого пока не удавалось никому! Мы все чуть не обделались от страха. Такого агента потерять! С нас бы потом и все лычки, и головы поснимали! Хотя бы за то, что сразу вас не предупредили, насколько он опасен. Скажите, а вы что-нибудь ощутили тогда? Опасность, например? Такие, как вы, шкурой её чуют.

— Нет, — пожал плечами Александр Петрович. — Просто удивился, что он мне в глаза глянул. Аутисты, говорят, не выносят тактильных контактов, а особенно — прямых взглядов. И глянул он как-то…  разумно, что ли, — слегка сдал он позицию глухой обороны.

Он не хотел делиться с Аликом своими ощущениями контакта с Юрием. Каким-то внутренним чутьём он чувствовал себя, скорее, на одной баррикаде с ним, чем с этим лощёным субчиком и Конторой. Но совсем не признать, что что-то было не так, нельзя. Фальшь проявится. Александр Петрович сделал это автоматически. Зачем он так поступал, он и сам не знал. Было какое-то ощущение — наверное, из-за Машки — что облава идёт и на него.

— Теперь, когда вы знаете всю информацию, присмотритесь к объекту «Ю» с этой новой позиции, — сказал Алик, провожая заинтересованным взглядом прошедшую мимо блондинку.

— Ну, что ж, присмотрюсь, — задумчиво проговорил Александр Петрович, делая вид, что озадачен их общей проблемой. — «Ю» ведёт обычный для аутиста образ жизни. Это и Анна Ивановна подтверждает. Он почти никуда не выходит, ни с кем не общается, ни с кем не разговаривает. Парень явно не в себе, хотя его болезнь не проявляется в агрессивной форме, как у некоторых аутистов. И что дальше? Какова наша цель?

Алик помялся и заявил:

— Вы как-то должны его…  подобраться к нему, что ли. Надо заставить его работать с нами. А лучше — переехать с ним в…

— В «ящик»? Лабораторию? Виварий? Будете исследовать его, как лабораторную мышь? — понимающе усмехнулся Александр Петрович. — Не жаль мальчишку?

— Нет! Это же феномен! — воскликнул Алик. — И он является государственной собственностью, принадлежа своему народу и стране! — пафосно заявил он, помахивая сигарой, за которой опять потянулась тонкая струйка дыма. — А вдруг зарубежные службы выявили его раньше нас? И уже используют его? А мы даже не знаем пока, на что он способен! Кроме, конечно, того что люди вокруг него исчезают за «будь здоров». А его психо-поле толком и измерить невозможно. Вы понимаете, как он важен для Конторы?

— Да ладно вам, Алик Батькович! Никакому народу он не принадлежит! Кроме себя самого, — отмахнулся Александр Петрович. — Да и народа у нас теперь никакого нет. Так — свободные от обязательств личности на свободном бизнес-пространстве. И, мало ли, кому он интересен? Такие действия незаконны! Вы, Алик, и сами прекрасно это понимаете. Согласно Конституции, он может участвовать в ваших экспериментах только по собственной воле. А он этого не хочет, судя по отсутствующим в обозримом пространстве агентов, пытавшихся его заполучить. Зачем вы ему нужны со своим народом? Людей он на дух не переносит. Деньги — как аутиста, его, живущего в собственном изолированном пространстве на коврике — не интересуют. Слава — тоже навряд ли. Да и какая слава ждёт секретного узника вивария Конторы, вы тоже знаете. Имя своё и то забудет. Да и вообще — если он действительно аутист, то просто хочет, чтобы его оставили в покое. По какому праву вы хотите проводить над мальчиком эксперименты? Кому-нибудь его психо-поле нанесло вред? Есть информация, подтверждающая это? Даже про исчезнувших агентов мы ничего не знаем. Может, они все неожиданно в отпуск подались, забыв написать заявление?