Восхождение царицы - Маргарет Джордж

утро воды в нашем стане было вполне достаточно. Проблему, создание которой стоило противнику многих дней тяжких трудов, Цезарь разрешил за несколько часов.

Пришло известие о том, что грузовые корабли тридцать седьмого легиона, прибывшие впереди сухопутных войск, приблизились к Александрии, но не решились войти в гавань, прошли мимо и встали на якорь западнее города. Цезарь со своей маленькой флотилией направился им навстречу. Казалось, что конец войны уже близок, но даже это простое действие превратилось в настоящее сражение. Враг атаковал корабли Цезаря так рьяно, что сам командующий едва избежал плена. Однако римские моряки победили противника, а Цезарь вернулся целым и невредимым.

– Каждый ход в этой игре дается мне с бóльшим трудом, чем я предполагал, – признался он мне по возвращении. – И длится все слишком долго. Я очень устал. И ведь подумать только, – Цезарь покачал головой, – в Александрии я надеялся отдохнуть от забот. Забавно, не правда ли?

Да, война затянулась надолго. И в последние несколько дней я узнала кое-что такое, о чем не хотела говорить Цезарю, пока не закончатся боевые действия. Но всякий раз мне казалось, будто война завершается, а на самом деле кончалось лишь очередное сражение. Кампания продолжалась, растягиваясь до бесконечности.

Мне всегда было трудно размышлять о нескольких вопросах одновременно – предпочтительнее рассматривать их по отдельности, один за другим. Так я и собиралась сделать. Но война не кончалась. Я видела, что Цезарь все больше изматывается, плохо спит, нервничает, и я начинала колебаться. Да и молчать становилось все труднее: как скрыть что-либо от человека, если составляешь с ним единое целое?

– Ты великий военачальник, – говорила ему я. – Никто в целом мире не может сравниться с тобой. То, что творится сейчас, – случайный эпизод. Твои враги сопротивляются лишь по глупости, не понимая безнадежности своего положения. Ведь порой отдельные отряды продолжают сражаться и после того, как война закончилась и командиры отправились домой. Здесь происходит нечто подобное. Не отчаивайся.

– Я не отчаялся, – ответил он. – Я просто устал.

– Ты завоевал целый мир, и пришло время основать династию, – сказала я.

– В Риме нет монархов.

– Я сказала «целый мир», а не Рим. Египет больше не связан с Римом. И новому государству понадобится новая династия.

Он вскинул голову и посмотрел на меня так, словно я показала ему что-то запретное. Запретное и манящее. Священное, недоступное сокровище. Запечатанное завещание.

Он прищурил глаза, но я успела заметить в них быстрый всплеск любопытства и желания.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что, если у тебя будет империя, которую можно передать по наследству, мы завещаем ее нашему ребенку.

Ну вот, слово прозвучало.

– Ребенок. – Он выглядел изумленным, словно не верил своим ушам. – Я и не думал о ребенке.

– Я знаю. Прошло почти тридцать лет с тех пор, как у тебя родилась дочь, твое единственное дитя. Весь мир знал о твоей скорби, когда она умерла.

Он пытался не показать закипавшей в нем радости.

– Это возможно?

– Да, – сказала я. – Это не просто возможно – это свершилось. И это мой дар тебе. Не Александрия, не Египет – их ты способен завоевать, – а ребенок. Наследник Цезаря.

– Дар богов, – промолвил он, медленно поднявшись и протянув руки ко мне. – Нежданный и щедрый дар богов.

Теперь он обнимал меня совсем по-другому, а я тихо радовалась тому, что не стала ждать окончания войны.

Конечно, это твой дар, о Исида. Ты, Великая Мать, решила одарить нас счастьем, ибо одной тебе было под силу избавить чресла Цезаря от тяготившего его бесплодия. Ты дала Цезарю сына, способного отомстить за него, когда отец падет жертвой злобы и коварства, – как твой сын Гор мстил за своего отца Осириса. Я знаю это теперь, а в те дни просто радовалась. Я смогла подарить Цезарю то, в чем он отчаянно нуждался, хотя весь мир лежал у его ног.

В моем положении мне недоставало Олимпия с его заботливостью и медицинскими познаниями. Он и Мардиан по-прежнему находились за линией мятежной армии. Я представляла себе, как он спросит у меня, покачав головой: почему я пренебрегла рекомендованными предохранительными средствами? И как удивится, когда услышит, что я счастлива. А Мардиан? Что подумает он? Все пошло не так, как мы ожидали и планировали, сидя в палатке посреди пустыни.

Цезарь не мог скрыть своей радости, и непривычная для подчиненных улыбка сияла на его лице даже во время штабного совещания. Наконец кто-то из командиров спросил, уж не тому ли он радуется, что горожане разбирают дома для строительства кораблей?

– Они твердо вознамерились обзавестись боевым флотом, – доложил один из центурионов.

– Каким способом? – с издевкой спросил другой.

– Наверное, они вспомнили о сторожевых кораблях, что стоят у каждого из семи протоков в устье Нила для взимания таможенных пошлин, – подала голос я. – Кроме того, на старых верфях остались недостроенные корпуса. Можно доделать их.

Однако и это не испортило Цезарю настроения.

– И сколько месяцев потребуется им, чтобы вывести суда в море?

– Считаные дни, Цезарь, – сообщил командир разведчиков. – Они уже собрали на озере несколько кораблей и занимаются их оснасткой. Корабельного леса в городе нет, но они пускают в дело балки, стропила, деревянные столбы и колонны. По моим сведениям, их флотилия составит двадцать тетрем.

– Двадцать кораблей с четырьмя рядами весел? Усердные, однако, люди, – заметил Цезарь, не утратив присутствия духа.

– И много зданий уже сломали? – спросила я.

Сердце мое упало: ведь разрушению подвергался любимый прекрасный город.

– Они сняли крышу Мусейона и даже посягнули на храм Нептуна, – ответил командир. – И конечно, длинные портики Гимнасиона – их разобрали полностью.

У меня вырвался страдальческий стон: такая красота исчезла!

– А библиотека? Царские гробницы?

– Их пока не тронули, – последовал ответ.

– Но это ненадолго, – заметил другой воин, – чтобы оснастить корабли, требуется много дерева.

– Значит, царица Клеопатра, – заключил Цезарь, – чтобы сохранить твой город, нам придется отвлечь их. Или ясно дать понять, что морская флотилия им не нужна. Поэтому следующая операция будет сухопутной. В конце концов, мы пришли спасать Александрию, а не разрушать ее.

В ту ночь в наших покоях Цезарь мерил шагами самую большую из комнат, где раздвижные двери выходили на террасу. Мраморный пол был так отполирован, что его ноги и нижняя часть военной одежды – красная туника и кожаные ремни – отражались в гладких плитках.

– Что тебя тревожит, любовь моя? – спросила я, подойдя к нему. – Когда город станет нашим, мы отстроим его заново.

Но я вовсе не была так спокойна, как хотела это показать.