Они ведь едят щенков, правда? - Кристофер Бакли

— Ну, а что я скажу Фа, когда мы будем разговаривать в следующий раз? Мы с ним уже стали неразлучны. Что, если он спросит меня о нашем мюонном оружии?

— Он ведь джентльмен, — ответил Фэнкок, — а джентльмены не расспрашивают друг друга о системах вооружения.

— Рог.

— Сэр, мы и так делаем все, что можем, для президента Фа. Я не думаю, что вы обязаны перед ним оправдываться.

— Да уж, сейчас было бы легче, если бы он стал перебежчиком, — проговорил президент.

Дверь Овального кабинета защелкнулась за ним. Фэнкок вздохнул с облегчением. Сколько раз он сейчас солгал? Пожалуй, он и сам не хотел бы этого знать. Его тревожило другое — как мастерски он врал. Но разве президенты, как и сама правда, не нуждаются в телохранителе лжи?

Глава 32

«Величие Дракона»

Генерал Хань был в гневе.

— Американский президент — ваш друг… Он что-нибудь говорил вот об этом? — Он продолжал размахивать статьей в «Таймс». — Говорил? Ну?

Фа решил, что нужно дать ему еще немного побесноваться.

Хань продолжал:

— Нет? Значит, ничего не говорил? О том, как они разрабатывают планы, чтобы уничтожить нас?

Истощив запасы терпения, Фа спокойно сказал:

— Нет, генерал, как ни странно, Президент США не стал делиться со мной секретами новейших военных программ своей страны. Обычно именно с них он начинает беседу со мной.

Хань сверкнул глазами.

— Они провоцируют нас снова и снова — а вы? Что вы делаете? Зеваете! — И он снова ударил ладонью по столу.

— Может быть, вам лучше взять председательский молоток? — сказал Фа. — А то вы так руку себе расшибете.

Хань фыркнул.

— Не надо! Лучше дайте мне настоящий молот — ему-то я найду применение! — Он резко откинулся на спинку стула. — Это просто невыносимо.

— Товарищ генерал, — сказал Фа, — мне кажется, мы уделили достаточно времени вашему возмущению. Давайте двигаться дальше.

Хань уже был готов разразиться новым взрывом гнева, но тут ему на плечо легла сдерживающая рука Ло.

— Может быть, обсудим, — сказал министр Ло, — вчерашний инцидент в нашем посольстве в Копенгагене?

Министр иностранных дел Ву сказал:

— Я уже отправил министру иностранных дел Дании протест, составленный в самых сильных выражениях.

— Да, — сказал Фа, — неприятное происшествие. Я и не знал, что в Дании испытывают такие сильные чувства к Лотосу. Но мы не можем допускать, чтобы хулиганы врывались в наши посольства и забрызгивали краской наших послов. Как себя чувствует посол Синь?

— Не столько пострадал, сколько расстроился. Мы выслали самолет. Он уже летит домой. Ну, и датский посол тоже летит — к себе домой, в Копенгаген.

— Может быть, нам тоже следовало обрызгать его краской — перед тем как посадить на самолет? Передавайте Синю привет от меня. Скажите ему, что он вел себя с большим достоинством.

Министр Ло сказал:

— Ничего страшного с Синем не будет. Искупайте его в скипидаре.

Смех.

Фа продолжал:

— Товарищ министр Ло, надеюсь, в нашей прессе не появилось никаких упоминаний об этих происшествиях?

— Нет, конечно.

— Наша огненная стена в порядке?

— Ну, некоторые утечки есть, но ничего серьезного.

— Вы стоите на страже гордости Китая, Ло. Было бы очень печально, если бы наш народ увидел, чтó творится в мире. И узнал бы, что к нашей стране так непочтительно относятся.

— Мы бдительны, товарищ президент.

— Не сомневаюсь. Ну, хорошо, а теперь, генерал, расскажите нам об этих ваших… учениях.

В комнате потушили свет. Генерал Хань устроил компьютерную презентацию операции, сопровождая ее своими пояснениями. Когда свет снова зажегся, все жмурились, моргали и нервно молчали.

— Ну, товарищ генерал, — сказал Фа, — эти учения поистине… гм, масштабны.

— Малые меры — это для малодушных.

И для малоумных. Фа уточнил:

— Операция «Лунвей»? «Величие Дракона»?

Генерал Хань усмехнулся.

— А что — товарищу президенту не нравится такое название?

— Отчего же, нравится. Оно очень подходит этой демонстрации мощи. Такую операцию уж никак не назовешь «Приемлемость Дракона». Или «Соответствие Дракона». Нет. А могу я спросить — вы собираетесь извещать правительства Непала, Бутана и Индии о том, что мы намерены высадить десятки тысяч десантников-парашютистов вдоль их границ? И оцепить сами границы? Или вы планировали сохранить элемент неожиданности?

— Их предупредят незадолго до учений.

— Хорошо. Мы ведь не хотели бы, чтобы там началась паника, верно? А Сеул? Вы собираетесь предупредить южных корейцев о том, что Желтое море будет заминировано?

— Ну, это ведь будут не настоящие, а учебные мины, — сказал Хань. — Как я и объяснил в своей презентации.

— Да, нам вы это объяснили. А им-то откуда знать, что мины учебные? Но, похоже, это часть игры — так задумано, чтобы они сами могли выяснить, как все обстоит на самом деле. Чтобы проверили свою подготовку.

— Без американцев? — хмыкнул Хань. — Ха! Да эти корейцы даже помочиться не смеют, если их американцы за конец не будут держать!

Смех.

Ган, слушая все это, задумался: может быть, президенту пора тоже отпускать такие приземленные шуточки? Похоже, членам комитета они доставляют большое удовольствие.

— Да, про американцев я тоже собирался спросить, — сказал Фа. — Или, как вы бы сказали: «про моих дорогих друзей американцев». Их-то мы собираемся оповещать о предстоящих учениях? Или для них тоже это должно стать большим сюрпризом?

— Вроде Пёрл-Харбора? — сказал кто-то из министров, и раздался дружный хохот.

— Если товарищ президент помнит мою презентацию, — сказал Хань, — то ключевой элемент стратегической задачи «Лунвея» и заключается в том, чтобы определить, какой именно окажется реакция американцев на данную операцию. Если же мы предупредим их о том, что мы собираемся делать, то никогда не сможем узнать, какова будет их действительная реакция. Если вдуматься, это не так уж сложно для понимания.

— Ну да, конечно. Это ведь принцип Гейзенберга.

Хань молча уставился на Фа.

На помощь ему пришел Ло.

— Именно это генерал и имеет в виду. Принцип Гейзенберга гласит, что наблюдаемое тело ведет себя иначе, если ему известно, что за ним наблюдают.

Хань понимающе кивнул.

— Может быть, тогда-то мы и узнаем что-нибудь об их мюонной мощи.

Министр Фу Инь сказал:

— Мне кажется, план генерала Ханя просто великолепен. К тому же он заставит всех забыть о Навозном Лотосе.

Гул, кивки.

— Так, значит, все согласны? — спросил Хань.

— Нет, — сказал Фа. Он говорил так тихо, что остальным пришлось податься вперед, чтобы расслышать его слова. — Я не согласен. Пускай у этого дракона и есть величие, но я всерьез опасаюсь, как бы он в итоге не сожрал собственный хвост.

— Возможно, «величие» — понятие, ускользающее от понимания товарища президента, — усмехнулся генерал Хань.

— Но вот только благоразумно ли это, товарищ президент? — спросил Ган.

— Я делаю это не потому, что не нахожу в этом ничего благоразумного, Ган.

— А если Ло и Хань узнают об этом — а они точно узнают, сами понимаете, — то не окажется ли, что вы сами вкладываете им в руки меч?

— Набирайте номер, Ган.

Ган начал нажимать кнопки своего мобильного телефона. Потом остановился.

— А вы что-нибудь расслышите? За этим шумом воды?

— Расслышу, Ган.

Ган набрал остальные цифры.

— Да. Алло! Добрый день. Доктор Киссинджер сейчас не занят? С ним хотел бы поговорить Президент Китайской Народной Республики.

— Да, Блетчин?

Блетчин был как-то особенно взбудоражен. Избыток кофеина?

— Сэр, — прошептал он благоговейно, — звонит доктор Киссинджер.

— Да? — Фэнкок приподнялся. — А! Ну, хорошо.

Он потянулся к телефону. Блетчин уже собрался уходить.

— Блетчин? Садитесь. Послушайте.

— Благодарю вас, сэр.

Пускай — ведь он все равно подслушивал бы по своему телефону.

Фэнкок взял трубку.

— Генри? Очень рад слышать ваш голос. Где вы сейчас? В Бомбее? О боже. Дурная голова ногам покоя не дает, верно?.. Ну да, у нас тут далеко не все спокойно, но мы стараемся изо всех сил не сбиваться с курса… Une belle ordure?[63]Да, хорошо сказано. Де Голль? Нет, я не знал его лично. Мы с ним немножко разминулись… Вот как? Сам Фа? Правда?.. Когда?.. Великий Дракон?.. Ах, Величие Дракона. М-м. Что-то мне не нравится это название… Что ж, это очень утешительно, что нас предупреждают, однако ему придется сделать хоть что-нибудь в качестве ответной меры. Президенту и так достается от всех — и справа, и слева. Вы видели, как вчера Пенелопа Кент — эта жуткая стерва — назвала его «тряпкой» на публичном чаепитии, где присутствовало десять тысяч гостей!.. Да, надеюсь, она уже баллотируется. Коль скоро мы подходим к концу американского эксперимента, то почему бы нам не избрать ее в президенты и не покончить со всем этим одним махом?.. Генри, он просто не может и дальше сидеть сложа руки. Я тоже очень хочу, чтобы его похоронили, но они абсолютно уверены, что китайцы этого не допустят… Я уже говорил им. Ну что ж, я готов предоставить семейный участок Фэнкоков в Маунт-Оберне… Что? В Арлингтоне? Гм. Ну, это — мысль, должен признать. Да, притом весьма изящная. Разумеется, узнаю. Хорошо, благодарю вас. Благодарю. И держитесь там подальше от беды в Бомбее. Привет Нэнси. И от Дороти тоже.