Наказание Дамира - Ана Сакру

всю. Так же медленно и тяжело. Нереально. Это не обычная резкая, чуть болезненная вспышка, за которой тут же скатываешься в облегчение. Кажется, у меня каждый атом трансформируется в тягучем пароксизме. И волна не схлынивает, так и держит на пике, и только потом лениво отступает, чтобы накатить вновь. Словно растопленный мёд.

— Бл. ть… — выдыхает Дамир, вдруг сбиваясь с ритма и резко подаваясь вперед. Еще раз…

И замирает. Сквозь собственный спазм ощущаю, как он пульсирует внутри. Накрывает каким-то невероятным чувством удовлетворения от того, что я ощущаю, что ему тоже сейчас очень хорошо. Он рассеянно целует меня куда-то около губ, отпускает шею, совершает еще несколько ленивых, глубоких толчков, растягивая наше удовольствие и наконец перекатывается на спину, отпуская меня.

Поворачиваюсь к нему, положив под щеку руки. Улыбаюсь. Топит какой-то пронзительной нежностью, тело звенит….

Глаза уже привыкли ко мраку в спальне, им достаточно лунного света, льющегося из окна. Я почти различаю, как пьяно блестит взгляд Дамира, когда он тоже поворачивает ко мне голову и разглядывает, щурясь. Протягивает руку, чтобы убрать налипшую прядку со лба, погладить костяшками по щеке. Легонько целую его руку, когда дотрагивается губ. Он криво улыбается в присущей ему манере и медленно ведет пальцами по выпирающим позвонкам на шее.

Расслабляюсь, прикрывая глаза. Это приятно…Я бы подлезла к нему поближе, может быть уткнулась бы носом куда-нибудь в подмышку или устроилась на груди, но мне лениво и очень жарко, и немного хочется спать…

Пересчитав позвонки до середины лопаток, пальцы Дамира поднимаются обратно вверх, пока не ерошат мои короткие волосы на затылке.

— Женька, а у тебя всегда короткая стрижка была? — его расслабленный голос как патока…

— Нет, не всегда, — больше ничего не добавляю.

— Тебе наверно шли длинные волосы…

— Будешь требовать отрастить? — фыркая, чувствую, как сквозь негу начинает пробиваться зарождающееся в груди раздражение.

— Нет, уже не попрошу.

Я слышу улыбку в его голосе и приоткрываю один глаз. Тут же натыкаюсь на внимательный, прожигающий взгляд Дамира. Его пальцы так и гладят легонько мои позвонки…Вверх, до затылка и вниз, доходя до середины спины.

— У тебя очень красивая шея, Женька, — щурится он, — Длинная и гибкая…Жаль ее прикрывать…

Его ладонь перемещается на мое плечо, скользит по руке, пока Дамир не переплетает наши пальцы и подтягивает их к себе поближе, лениво рассматривая.

— И еще руки…Знаешь, ты иногда так кисти заламываешь, что прямо завораживает…Очень выразительные руки у тебя…

Я вдруг так смущаюсь, что резко отбираю у него свою ладонь. Дамир переводит на меня непонимающий взгляд, а я вся горю от этих странных немного, нестандартных комплиментов. Они будто затрагивают что-то более глубокое, что я еще не в силах открыть, дать…

— Ты иногда как скажешь, — бурчу, отворачиваясь, — Будто из девятнадцатого века. Шея, кисти…Еще про мой внутренний мир расскажи…

— Ой, нет! Там мрак! — ржет в ответ Дамир и неожиданно притягивает меня к себе, сгребая в охапку.

Засмеявшись, отбиваюсь, но Дамир легко перехватывает мою руку и опускает ее вниз, заставляя обхватить ладошкой его наполовину вставший член.

— Всё, Ежик, колючки прячем…Конец перерыва, — криво улыбается, толкаясь в мой кулак.

23.

Когда я просыпаюсь, в спальню еще льется серость раннего утра. Я ворочаюсь, снова закрываю глаза, подлезаю поближе к Дамиру, развалившемуся на кровати звездой, но уже не заснуть.

В теле бродит нездоровая будоражащая бодрость, и я подчиняюсь ей минут через пять, тихонько вставая с кровати. Дамир хмурится во сне, бормочет что-то, шарит рукой с той стороны, где была я, натыкается на подушку, и, перевернувшись на бок и подмяв ее под себя, затихает. Я вижу, как трепещут его черные прямые ресницы, придающие странную уязвимость это совершенно не нуждающемуся в чьей-либо защите человеку, как мерно поднимается покрытая черными курчавыми волосками грудь, вижу след своих ногтей на его ягодице, и в груди распирает от чего-то такого, что меня пугает и вызывает протест.

Все они одинаковые…

Я прекрасно помню, когда смотрела почти так же на другого человека. Даже с большей теплотой — я ему доверяла…

Перестаю улыбаться, глядя на спящего Дамира, поднимаю с пола смятое платье и на цыпочках покидаю спальню. Бесшумно прикрываю за собой дверь. Тело ощущается липким и разморенным, пропитанным чужим запахом, который настойчиво въедается в кожу и заполняет легкие. Между ног немного саднит и внутреннюю сторону бедер стягивает засохшей влагой. От этого ощущения становится жарко…Картинки мелькают перед глазами, сменяя одна другую, пока я иду в ванную комнату.

Нет, я точно не жалею, что приехала с ним сюда. В прошлый раз мы были пьяны, и так легко было списать на градус свои собственные ощущения. Но сейчас мне уже не на что кивать. Хотя я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, если бы не та первая ночь, сегодня я бы может и не смогла так расслабиться…

Нет, я точно не жалею ни о чем.

Ванная комната оказывается большой и белоснежной. Отдельного душа здесь нет, зато есть окно с видом на озеро и затемненным, судя по всему стеклом, чтобы с улицы постояльцев не было видно, а еще установлено вполне приличное джакузи. Как Дамир и говорил, все гигиенические принадлежности в двойном экземпляре расставлены на полочке над умывальником. Первым делом открываю набор с щеткой и пастой и принимаюсь чистить зубы, разглядывая в зеркале свое заспанное отражение. Пальцы рассеянно скользят по маленькому синячку у правой ключицы, опускаются к такому же у левого соска…Краснею и отвожу взгляд, выплевываю пасту.

Потом избавляюсь от единственного предмета одежды, так и оставшегося на мне — тонких телесных чулок, включаю душ и залезаю в джакузи, чтобы встать под теплые тугие струи воды. В этот момент дверь в ванную открывается, обдавая спину колким сквозняком. По телу бегут мурашки. Кусаю губы и не оборачиваюсь — только тянусь за гелем для душа. Сзади слышатся приближающиеся шаги. Пару мгновений, и Дамир переступает бортик джакузи, присоединяясь ко мне. На мои плечи ложатся его горячие ладони, притягивают к себе, пока наши тела не впечатываются друг в друга, словно пытающиеся срастись близнецы. Спине и ягодицам моментально становится горячо и немного щекотно от жестких волосков на его торсе. Дамир перемещает одну руку мне на живот, крепко обнимая, второй рассеянно накрывает грудь.

— Проснулся — нет. Уж подумал, что, опять сбежала, — горячо шепчет мне на ухо, прежде чем перехватить пальцами мой подбородок и повернуть к себе, чтобы внимательно посмотреть в глаза.

Я вижу въедливую настороженность в его взгляде, которым он, кажется, пытается раскроить мне череп и посмотреть, что там творится внутри, и