Хозяйка кукол. Тайна забытых богов - Татьяна Устименко

– Да ведь это же Хира, жена кукольника Яноша из Безымянной гильдии! – громко закричала я. – Дядя, берегись, она предательница и обманщица!

– Кто? – епископ неловко завозился в громоздком, узком кресле, пытаясь выбраться из его недр. – Геката, объясни мне, что все это значит? При чем тут гильдия и… – но договорить он не успел, потому что Хира схватила лежащий на столе нож, которым я недавно резала мясо, одним движением вспорола прелату горло и истошно завопила, указывая на меня:

– Схватите эту девушку! Она – лазутчица гильдии и секунду назад убила нашего уважаемого епископа!

«Смерть – защитная реакция организма на нездоровый образ жизни! А мой образ жизни, с его вечными приключениями, проблемами и неудачами, уж точно никак нельзя считать здоровым!» – вот о чем я думала, сидя в сыром подземном каземате, лишенном окон и мебели. Болела спина – отбитая дубинками церковников, но сильнее всего саднила оплеванная душа и громко стенало ущемленное чувство собственного достоинства.

– А я ведь говорила, что тебя пора убрать! – злорадно напомнила на прощание Хира, глядя, как меня, избитую и униженную, уволакивают в темницу. – Жаль, что стрела Магнуса не достигла цели. Ты излишне везучая, девчонка!

– Так, значит, ты с ним заодно, – констатировала я. – Я догадалась об этом еще там, на балу.

– Я приказала ему убить тебя, – ухмыльнулась шпионка. – По какой-то непонятной причине ты выжила. Но не переживай, твои мучения не продлятся долго, казнь состоится очень скоро.

– Возможно, но не раньше, чем сдохнешь ты! – прошептала я, еле шевеля разбитыми губами. И с чего это я решила, будто у нее чистые глаза? Да они же самые настоящие змеиные!

– Дурочка, я же тебя утешаю! – мстительно хохотнула шпионка. – Жизнь прекрасна. Улыбнись!

– Подожду, пока с тобой случится что-нибудь плохое, и тогда непременно улыбнусь, – пообещала я.

– Вот дрянь! – почти удивилась Хира. – Приговорена к смерти, но вместо того, чтобы умолять о пощаде, еще и язвишь. Зачем?

«Зачем? – Я мысленно усмехнулась, чувствуя, что взяла реванш. – «Хорошего» человека и обидеть приятно».

Блондинка высокомерно отвернулась, но я видела, как сильно она раздосадована. Ну да, в этом чувстве мы с ней созвучны – каждая из нас терпеть не может того, кого обидела. Это убивать легко, а обижать – трудно, ибо потом совесть мучает и кошмары по ночам снятся. Правда, не всех и не всем, ведь если человек одержал победу над своей совестью, то его уже ничто не остановит. Ну, если только смерть.

Однако в этой камере мне не снилось ничего, хотя, по моим ощущениям, я просидела здесь уже трое суток. Почти не спала, ибо не смогла перебороть брезгливость и не легла на мокрый, осклизлый пол. Сидела, собравшись в комочек, на крохотном пятачке относительно чистого пространства да размышляла о собственной глупости. Клянусь, если мне удастся выбраться из этой передряги живой и относительно здоровой, то я никогда уже не стану пренебрегать умными советами и перестану необоснованно рисковать собой. Кажется, я немного повзрослела и даже поумнела. А еще, я обязательно найду убийцу пилигрима и расквитаюсь с ним за своих родителей. Да и Хире я тоже отомщу, невзирая на смутную симпатию к Яношу. Эта стерва недостойна такого мужчины, а он, надеюсь, поплачет на ее могилке, но потом забудет лживую дрянь и утешится с другой женщиной. А еще я непременно завладею всеми тремя ритиями… Если, конечно, останусь жива и сохраню здоровье.

Кстати, о здоровье. Раз в день в двери моей камеры приоткрывалось крохотное оконце, в которое пропихивали краюху черного хлеба и кружку с водой. Кроме этого скудного пайка, мне не давали ничего, поэтому мои раны заживали очень медленно, особенно с учетом того, что у меня не имелось возможности применить магию. Как и весь замок, стены камеры упрочили специальной защитой от чар, сводящей на нет все мои усилия. Поэтому мне оставалось только одно – смириться, бездеятельно сидеть на месте и ждать свершения своей участи. Возможно, именно поэтому по истечении трех дней я практически отчаялась и сдалась на милость судьбы. Вернее, почти сдалась…

В этой камере не имелось ни окон, ни кровати, ни даже стула. Тоненький лучик света поникал в щель под дверью, отражаясь от огромного тусклого зеркала в стальной раме, занимающего большую часть противоположной стены. Странно, но подобные зеркала я видела и в моей бывшей спальне, и даже в покоях дядюшки Франсуа, ныне покойного. Прошлой ночью до моего слуха донеслись отдаленные заунывные напевы, длившиеся несколько часов. Видимо, церковники совершали погребальный обряд, предавая тело почившего епископа земле. Возможно, они скорбели о кончине уважаемого прелата, но для меня их благочестивые молитвы могли служить лишь страшным напоминанием о грядущей смерти, ибо срок моей казни близился. Позаботившись об усопшем, церковники непременно вспомнят и о его мнимой погубительнице…

Испуганная, подстегнутая отчаянием, я вскочила и начала вслепую шарить по стенам камеры, ища путь к спасению. Похороны – зловещая примета, а в плохие приметы нужно верить, ибо они – сбываются! Эти похороны не предвещали мне ничего хорошего. Ощупывая древнее зеркало, в коем смутно отражалось мое бледное, осунувшееся лицо, я мучительно размышляла о его предназначении. Судя по всему, подобные зеркала размещены во всех комнатах замка Альба. Но зачем, почему? Возможно, их расположение несет особый религиозный смысл?

Внезапно, проведя пальцем по правому краю рамы, я натолкнулась на едва заметное, тоненькое, щелевидное углубление. Потрясенно ахнула, нагнулась и попробовала рассмотреть то, что обнаружила… Зрение подтвердило – я и вправду нашла какую-то щель, почти недоступную невооруженному глазу. Но как она образовалась? По причине скола, расслоения железной рамы зеркала, или ее сделали преднамеренно? Потрясенная последним смелым предположением, я отошла от зеркала и задумалась. Если эта щель – дело рук человеческих, то что она мне дает? Могу ли я как-то ею воспользоваться?

В тот момент, когда меня утаскивали в камеру, Хира мстительно отобрала пуговицу, кинжал брата и случайно оборвала цепочку, удерживающую на моей шее ключ церковника. По воле случая ключ сорвался, но упал не на пол, а провалился в вырез платья и благополучно застрял в моем белье. Я обнаружила его чуть позднее, уже будучи помещенной в камеру. И вот теперь я задумчиво вертела в руках этот единственный оставшийся у меня предмет, оценивая сложившуюся ситуацию, честно говоря, кажущуюся мне совершенно безнадежной и безвыходной.

И тут в моем сознании вдруг почему-то всплыл образ Иржика, нищего из Праги, однажды спасшего мне жизнь. «Запомни, у человека всегда что-то есть, – как-то поучал меня он. – Нужно просто остановиться, спокойно подумать, и решение придет само собой».

Еще не осмеливаясь поверить в спасительное озарение, я неуверенно дрожащей рукой вложила ключ в щель на раме зеркала. Пластина идеально подошла под случайно обнаруженное отверстие, исторгнув из моей груди негромкий радостный вскрик. А затем я тихонько повернула ключ по часовой стрелке и…

Зеркало беззвучно развернулось на удерживающей его стальной оси, открывая таящийся за ним коридор – длинный, сухой, усыпанный белым речным песком и освещенный развешанными по стенам светильниками. Уже полностью поверив в кем-то подаренное мне спасение, я извлекла ключ из скважины и шагнула в коридор, а зеркало снова пришло в движение, захлопнувшись за моей спиной.

Очарованная, безмерно восхищенная, я шла по кажущемуся бесконечным коридору, рассматривая встречающиеся на моем пути зеркала. Каждое из них являло новую картину: опустевшие покои епископа, главную часовню, заполненную молящимися церковниками, помещение караульных с мирно похрапывающими стражниками и даже келью Хиры, включая ее хозяйку, мирно спящую на кровати. Причем я прекрасно слышала все звуки, доносящиеся с той стороны зеркал, а вот находящиеся там люди, очевидно, абсолютно не замечали меня и даже не подозревали о моем присутствии. Волшебные зеркала были прозрачными лишь с одной, внутренней стороны, образуя идеальную систему незаметного наблюдения за обитателями замка. Впрочем, если вдуматься, в оном факте не усматривалось ничего удивительного: ведь замок Альба строили представители расы Ушедших и мои предки, обладающие даром магии.

Похоже, что светильники на стенах коридора горели уже несколько сотен лет и не потухали, что тоже могло зависеть от силы наложенных на них чар. Вскоре я набрела на небольшую спаленку с мягкой кроватью, где также обнаружила чистую одежду, воду в герметично закупоренных кувшинах, запас галет и вяленого мяса. Переодевшись в штаны, сапоги и рубашку с камзолом, я подкрепилась и решила немного отдохнуть, отложив на завтра реализацию интересного плана, созревшего у меня в голове. При этом меня совершенно не смущало то, что я собираюсь жестоко отомстить своим врагам, и более того – обречь на мучительную смерть кое-кого из них. Да, возможно, я – двуличная. Причем первая моя личность – добрая, искренняя, отзывчивая. А вот вторая… Вторая появляется лишь тогда, когда злоупотребляют первой!