Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко

к Старой Ладоге. Там найдется место, чтобы пересидеть некоторое время и определиться с дальнейшими действиями. Да и депозит в одном из тамошних банков надо бы снять…

- Почему бы нам не воспользоваться вашим автомобилем? - вдруг спросил Грег, когда я вслух посетовал на невозможность подняться в воздух и преодолеть расстояние до Ладоги в полете.

- По двум причинам, - откликнулся я, не отвлекаясь от дороги. - Причина первая: я не знаю, где сейчас наш «Классик». Он может быть в гараже канцелярии или у нашего дома, а может, его перегнали к городскому зданию Зарубежной стражи. Причина вторая: наш полет в Хольмград практически выработал ресурс эффекторов в ноль. Все‑таки это не грузовая платформа, что перемещается лишь в двух измерениях… И я бы не хотел свалиться на двухтонной машине с высоты в сотню метров. А ты?

- То есть это был одноразовый… э‑э‑э… автолет, мессир? - В ментале было заметно, как Грег обескуражен.

- Это был опытный экземпляр, Грег. Конечно же, он не был рассчитан на долгую эксплуатацию… - пояснил я, мысленно благодаря дворецкого за то, что он отвлекает меня от ненужных сейчас мыслей.

- Жаль.

- Веришь, мне тоже, - вздохнул я, поморщившись. Накаркал. - Тогда бы можно было забрать семью на нем, без всяких разрешений. И пусть бы государь попробовал что‑то сделать.

- Простите, мессир.

- За что?

- За напоминание, мессир, - тихо сказал Грег.

- Не бери в голову, друг мой. - Со вздохом кивнул я. - Насколько понимаю, я здесь не единственный, кто лишился семьи и дома.

- Да, Рогнеда была замечательной женщиной, - все так же тихо проговорил теперь уже, наверное, бывший дворецкий.

- Прости.

- Теперь вы, мессир? - Я увидел в зеркале, как Грег слабо улыбнулся.

- Что? А… Но ведь я действительно виноват. Если бы вы не пошли служить ко мне, то всего этого ни с тобой, друг мой, ни с Рогнедой не произошло бы.

- Для начала, если бы не вы, мессир, то я не познакомился бы с Рогнедой Болховной. А случившееся… в нем нет вашей вины. Если я правильно понял, то виноват тот человек, что работал на Зарубежную стражу. И мне искренне жаль, что он успел умереть. Простите, если вмешиваюсь не в свое дело, мессир, - все так же негромко, но неожиданно жестко договорил Грегуар.

Ехали, разговаривали, чувствуя, как отпускает напряжение этого нервного и откровенно сумасшедшего дня, на плечи наваливается свинцовая усталость… и незаметно въехали в ночь. Искать приют на ночь в ближайших деревнях не стали, просто загнали авто в лесополосу, отделяющую шоссе от чугунки, и, затушив фонари, устроились на ночлег.

А утром, едва солнце вызолотило верхушки деревьев, снова тронулись в путь. До Ладоги было рукой подать, так что спустя полтора часа мы уже въезжали в один из древнейших городов Руси, когда‑то бывший вотчиной Гостомысла, полулегендарного основателя ныне правящей на Руси великокняжеской династии. А сейчас это не более чем обычный княжий городок, живущий ремеслом и торговлей. Не очень большой, но и не маленький, под двести тысяч жителей.

Честно говоря, я совершенно не опасался того, что кто‑то здесь сможет опознать наш автомобиль или нас самих. Город зажиточный, и таких вот темно‑зеленых «Классиков» здесь хватает. А потому мы совершенно спокойно проехали чуть ли не через весь город и, свернув в обширный, но неприметный двор, каких здесь, на ремесленной окраине Старой Ладоги хватало с избытком. Выбрались из авто у огромного и высокого, рубленого дома, сложенного из толстенных, в три обхвата, бревен, украшенного затейливой резьбой наличников и карнизов, с высоким расписным хорсом‑коньком крыши, и таким же резным и ярким высоким крыльцом под добротным двускатным навесом.

- Виталий Родионович, вы ли это? - Вышедший на звук из дома хозяин - медведеподобный, высокий и грузный мужчина, с забранными под плетеный кожаный ремешок длинными, сверкающими сединой русыми волосами, раскинул руки в стороны и улыбнулся, отчего подкрученные кончики седоватых усов приподнялись над ухоженной бородкой, демонстрируя крупные желтые, но явно крепкие зубы. - Вот нежданная радость. Мать! Неси корец, взгляни, какие гости к нам пожаловали! Да скажи Герде, чтоб на стол накрывала. Вижу, дорога была дальняя. Добро поснедать после такой, первое дело.

- Ох ты ж, Виталий Родионович. Доброго дня! Как добрались? - Статная женщина, чем‑то неуловимо похожая на Смольянину, в длинном «народном» платье, выплывая из‑за немаленькой спины мужа с корцом в руках, толкнула благоверного крутым бедром, чтоб не застил. - Ишь, встал на дороге, медведь косолапый, ни обойти, ни объехать. Отожрался!

- Сама откормила, Олюшка. Так неча теперь и жалиться. - Хохотнул в бороду хозяин дома, спускаясь с высокого крыльца вслед за женой. А та, остановившись в паре шагов от нас с недоумевающим Грегуаром, отвесила поясной поклон.

- Вот, батюшка Виталий Родионыч, отведай с дороги холодненького. - Распрямившись так, что высокая грудь тяжело колыхнулась под тонким платьем, Ольга протянула мне корец.

Я принюхался и, укоризненно глянув на хитро поблескивающую голубыми глазами женщину, приник к посудине.

Водка не водка, но градусов тридцать в этом литровом корце было. Выхлебав больше половины, я бросил короткий взгляд на Грега и передал напиток ему, в двух словах и шепотом пояснив, что к чему. Естественно, умолчав о крепости напитка. А тут и Герда, дочка хозяев, подлетела с тарелкой, наполненной румяными и явно сладкими пирожками. Вроде как подсластить шуточку. Ну да… вот только в голове у меня с голодухи‑то уже зашумело, так что, проигнорировав пирожки, обнял одной рукой девушку, обещающую в скором времени стать такой же статной красавицей, как и мать, и «закусил» ее губами.

Антон - хозяин дома крякнул, скрывая смешок, Его супруга развела руками, дескать, уел, гостюшка, а сама Герда, едва я ее отпустил, предательски запунцовела и вихрем унеслась в дом. Только каблучки форсистых алых сапожек дробно простучали по крепким дубовым доскам лестницы.

Тем временем пребывающий в удивлении Грегуар добил‑таки корец и, следуя инструкции, перевернул его вверх дном. Положенные три капли упали на плахи двора, и мой бывший дворецкий чуть не последовал за ними. Повело его знатно. Оно и понятно. Ели‑то мы последний раз сутки тому назад, а почти пол‑литра коварной фирменной наливки Ольги, да выпитые одним махом, могут свалить и сытого.

- Уморился в дороге, бедолага, - прогудел Антон, подхватывая «поплывшего» Грега за плечи и уводя его в дом. - Ну да ничего, проспишься