Наследие орков - Денис Юрин

- Карст мертв, Финолий тоже, - прошептал Ситор и, брезгливо поморщившись, отдернул руку женщины. - Ситуация изменилась, теперь на моих плечах лежит ответственность за будущее общины. Я не могу портить из-за тебя отношения с Дором. Он нас в порошок сотрет, прожует, проглотит и не подавится. Не заставляй меня объяснять тебе, кто такой дядюшка Огюстин.

Известие потрясло и расстроило Марту. Силы тайной коалиции "полесские вампиры + слуги Дора" начали быстро таять на старгородском плацдарме боевых действий. Это ставило под угрозу основной проект, и, естественно, пищевой магнат не мог смириться с таким поворотом событий. "Завтра, а может, уже и сегодня к вечеру Старгород будет наводнен хорошо обученными наемниками. Расправа надо мной - не главная, но и не последняя в списке их задач. Нужно бежать из города… нет, уже поздно… срочно ложиться на дно!" - размышляла Марта, одновременно продолжая разговор с возгордившимся глупцом.

- Поздравляю с повышением, хотя, между нами, бремя власти не для твоих тщедушных плеч и слабенькой головушки. Обескровливать молоденьких девиц по ночам - вот предел твоих возможностей!

В глазах Ситора промелькнула искорка ненависти, но вампир сдержался. Марта, без сомнений, являлась "лакомым кусочком", но слишком сильным противником… даже сейчас, когда была ранена и устала.

- Я не прошу тебя объявлять войну Дору. Во-первых, потому, что это не выгодно ни тебе, ни мне, а во-вторых, ты проиграешь… Мне нужны всего лишь тишина и покой на несколько месяцев. Хочу отсидеться в одном из ваших убежищ, пока страсти не утихнут. Помоги спрятаться, и мы в расчете, ты меня больше никогда не увидишь!

Новый примериус полесской общины хранил молчание, на его широком гладком лбу проступила печать серьезных раздумий. Марта была сильным бойцом и бывшим компаньоном… в том-то и дело, что бывшим. Когда-то она действительно выручала его, но это осталось в прошлом. Дальнейшее общение с ней не представляло интереса. Однако прямой резкий отказ привел бы к нежелательным последствиям. Озлобленная и отчаявшаяся наемница могла натворить немало дел…

- Хорошо, я помогу тебе, но не в счет прошлых заслуг. Слушай внимательно и помни, предложение делаю всего один раз, обсуждению не подлежит! - решительно заявил Омнис, наконец-то придумавший, как извлечь выгоду из чужой беды. - Этот человек очень опасен, - начал Омнис, доставая из внутреннего кармана пальто измятую фотографию Дарка, - точнее сказать, он не человек, а беглый моррон, если тебе это о чем-то говорит…

Марта весьма удивилась, увидев знакомое лицо, но промолчала. Ситор вел себя по-свински, он был недостоин того, чтобы делиться с ним информацией.

- Говорит, - соврала Марта и деликатно умолчала об истории погони за компьютерным диском.

- Не знаю, чем он не угодил нашему Лорду, но только позавчера пришел приказ поймать его любой ценой. - Омнис тоже отличался скрытностью и скромно промолчал, что именно Дарка ныне покойный примериус решил обвинить в массовом убийстве вампиров. - Вчера он прилетел в Старгород, а о последствиях ты уже знаешь. Цена оказалась слишком высокой: Карст, Финолий и еще несколько наших мертвы!

- Ну и?! - вопросила Марта, хитро прищурившись.

- По ночам за ним охотимся мы, но он хитер и умен… ловко прячется и нападает внезапно…

- Ближе к делу!

- Карст был единственным вампиром в Старгороде, на которого не действовал солнечный свет. Мерзавец наверняка знает об этом, поэтому днем не будет таким уж бдительным. Убей его, голову можешь не приносить, поверю на слово! - Ситор положил фотографию Дарка на край откидного столика и покинул фургон.

"Странный тип, - подумала Марта, взяв в руки помятое фото и внимательно всматриваясь в ненавистное ей лицо. - Он не полицейский, сам в бегах: живет по поддельным документам и прячется от вампиров и властей, но зачем-то напал на моих людей в поезде, зачем-то забрал диск… В Гуппертайле ему повезло, мы случайно попали в засаду полиции. Потом он почему-то оказался в клубе, хотя диск был уже не у него…"

Марта терялась в догадках. На самом деле она представления не имела, кто такие морроны, но зато точно знала, что убивать их нужно издалека. Все еще ноющая рана отбила у наемницы охоту соревноваться с загадочным противником в искусстве владения холодным оружием.

Тело незнакомки впервые пошевелилось лишь в восьмом часу вечера. К этому времени Дарк успел сделать многое: примерить полностью обновленный гардероб, сходить в ресторан подкрепиться, отбиться от массированной атаки назойливых горничных, пытавшихся проникнуть в его номер, чтобы пропылесосить ковры и сменить простыни, и, конечно же, обпиться кофе до легкого постукивания в висках. В общем и целом вторая половина дня прошла удачно, моррон не подвергся нападению и не стал жертвой ничьих хитрых козней. Раненая женщина иногда тихо постанывала, и только это отличало ее от ковра, телевизора, платяного шкафа и прочих предметов скромного убранства номера.

Сидя на ковре возле работающего на минимальной громкости телевизора, моррон курил пятую или шестую за последний час сигарету и пытался морально подготовиться к предстоящей встрече со старым другом. Обычно их рандеву после долгой разлуки проходили в более уютной обстановке, чем "под северным мостом". К традиционно задаваемым Мартину вопросам "Что происходит?" и "Что делать?" на этот раз добавился целых список, каждая из позиций которого звучала или как каверзное замечание, или как серьезный упрек. Дарк не мог понять и простить, почему они с Анри пропали много лет назад, так и не посвятив его в свои замыслы. Аламез чувствовал себя покинутым, обманутым и обиженным, после стольких лет совместной борьбы он рассчитывал на большую степень доверия.

Уже целый час Дарк ломал голову над тем, как поведет себя при встрече и что будет говорить, но мысли в голове играли со словами в чехарду, линия разговора не строилась, и, кроме истеричных обвинений в предательстве и скотском отношении к боевому товарищу, ничего толком не получалось.

"Они не могли, почему-то не могли предупредить меня. Наверняка есть какое-то логичное объяснение их поступков: спешка, невозможность связаться, а может быть, просто неуверенность, что я смогу воспринять правду такой, какая она есть на самом деле. Не стоит судить сгоряча, у меня слишком мало информации, чтобы высказывать предположения, я слишком близко к сердцу воспринял их поступок, чтобы быть беспристрастным, в то время как жизнь - чудовищно объективная штука… именно объективная, а не жестокая… - Дарк закончил прокурорствовать и окончательно переметнулся на позицию сочувствующего адвокату судьи. - Мартин никогда не любил слово „правда“, считал ее лишь корявым, утрированным до безобразия отражением истины. Кто ищет правду, тот мечтает о справедливости и всегда делит людей ни правых и неправых, пострадавших и виноватых. Истина же нейтральна, она не жалкий инструмент в руках судьи, она вообще никого не осуждает, а лишь показывает, как в действительности развиваются объективные процессы. Если бы меня сейчас кто слышал, то, скорее всего, обвинил бы в заумствовании на высокие темы. Эк, какие навороты накидал, какие огороды нагородил, самому тошно! Другое дело Фламер, старик всегда умел выражать самые трудные мысли на близком простому народу языке, притом незамысловатая форма повествования никогда не ущемляла содержания".

Дарк вспомнил о старом ворчуне и слегка улыбнулся. Отвлекшись от тягостных размышлений о предстоящей встрече, он закрыл глаза и попытался представить, как объяснил бы Анри различие между правдой и истиной простому крестьянскому парню из какой-нибудь удаленной деревушки.

"Человек бежит по лугу и давит несколько десятков невинных букашек. Правдолюбец реагирует на сам факт содеянного - кучу невинно загубленных душ, затем озадачивается вполне уместным вопросом: „Кто виноват?“ Нога, но она всего лишь выполняла приказ человека; человек, но букашки такие мелкие, что глаз не в состоянии различить их в гуще травы. Следствие заходит в тупик, но вскоре находится козел отпущения. Виновата девица, за которой гнался пастух. Именно ее легкомысленное поведение послужило причиной многих смертей.

В чем же истина?! А истина в том, что девушки будут всегда флиртовать, парни за ними бегать; ноги - давить того, кто меньше игольного ушка; сколько бы ни взывали букашки к справедливости, им ее все равно никогда не добиться!"

Прикладное философствование было прервано стонами и возней на кровати, девушка начала приходить в себя. "Кстати, прежде чем окончательно разругаться с Мартином, нужно спросить, зачем он подкинул мне эту диву", - подумал моррон, выключив телевизор и приготовившись заняться допросом больной.

Девушка открыла глаза и удивленно захлопала длинными ресницами, заметив Дарка, подошедшего к кровати. Она не закричала и не стала делать резких движений, которые, по правде говоря, были и так невозможны в ее плачевном состоянии. Даже банальный вопрос, обычно задаваемый первым делом после внезапного пробуждения в чужой постели, прозвучал в ее устах как-то странно, по-особому, неординарно…