Чума Атлантиды - А. Дж. Риддл

– Что сейчас? – спросила она в спутниковый телефон, переключенный в режим громкой связи.

– Сейчас подождем, – ответил доктор Бреннер. – Алгоритм поработает и выдаст возможные варианты лечения. Затем мы испытаем их и будем уповать на везение. Если мы отыщем эффективную терапию, то сможем быстро запустить ее в массовое производство. Описывал ли Мартин наши генные импланты?

– Я с ними не знаком, – вставил доктор Янус.

– По сути, мы имплантируем подкожный биотехнологический прибор, проводящий каждому индивидууму персонализированную терапию. Импланты находятся на беспроводной связи с сервером в каждом из Районов Орхидеи.

Это откровение потрясло Кейт.

– Я думала, импланты – для слежения… А разве Орхидея не обеспечивает терапию?

– И да, и нет, – поспешно сказал Бреннер. – Импланты обеспечивают материальный контроль – то есть аппарат слежения, играющий жизненно важную роль. Поскольку человеческий геном довольно разнообразен, мы поняли, что каждую терапию необходимо чуточку индивидуализировать, подстроить…

Кейт кивнула. Самое передовое решение – имплантированный биотехнологический прибор, доставляющий каждому индивидуальное генетическое лечение. Это на десятилетия опередило все используемые методы. Жаль только, что для достижения такого прорыва потребовалась угроза Иммари и чумы.

– Если нужную терапию осуществляет имплант, тогда зачем вообще давать каждому Орхидею? – полюбопытствовал доктор Янус.

– По трем причинам. На ранних этапах мы обнаружили, что импланты не способны обеспечить действенную терапию для каждого. Имплант вырабатывает антивирусное средство из ферментов и белков в теле хозяина – по сути, выполняя сложную «кройку и шитье», чтобы создать необходимую терапию. Но с одним лишь имплантом процесс был действен примерно для восьмидесяти процентов носителей. Так что мы даем имплантам своеобразный вирусный шок – пресловутую глыбу вирусной глины, из которой они могут лепить терапию. Вот что находится в пилюлях Орхидеи – вирусный шок.

– Очень интересно… – Янус погрузился в глубокие раздумья.

– А другие причины есть? – поинтересовалась Кейт.

– О, да, – ответил Бреннер. – Я слишком увлекся научной подоплекой. Второй причиной была скорость. Мы знали, что новую терапию нужно будет развернуть быстро: о производстве нового лекарства не могло быть и речи, а это решение, разумеется, продуктивно. Мы понимали, что, по сути, получаем базовую терапию с возможностью тысяч микронастроек, которые будут вносить импланты, что заставит ее работать в масштабах планеты.

– А последняя причина?

– Надежда. Люди ежедневно принимали Орхидею… мы чувствовали, что нужно дать им нечто зримое и осязаемое, нечто вещественное, нечто знакомое и понятное – лекарство от болезни. А теперь, я надеюсь, вы предоставили нам недостающий фрагмент – формулу, которую мы должны передать имплантам. Сейчас «Симфония» обрабатывает ваши данные. Если допустить, что она найдет корректирующую терапию, мы сможем развернуть ее в глобальных масштабах по всему Альянсу Орхидеи за считаные часы.

Все ученые в небольшом салоне закивали. Дэвид и Шоу переглянулись.

Натянутую обстановку нарушил доктор Бреннер.

– Я еще кое-что не сказал вам, доктор Уорнер.

– Что? – спросила Кейт по громкой связи, не трудясь отключить динамик.

– Руководство Орхидеи приказало нам пустить в ход программу эвтаназии.

– Я не…

– Нам отдан приказ, – продолжал Бреннер. – Если Орхидея перестанет действовать либо Иммари окажутся весомой угрозой, мы будем обязаны послать имплантам команду отмены, чтобы как можно скорее прервать мучения умирающих. Тогда в мире останутся только пережившие Орхидею, фундамент для спасения Альянса. Пока что эти приказы нами игнорировались. Мы были сосредоточены на своих исследованиях и надеялись, что руководство не дойдет до воплощения плана в жизнь. Но до нас дошли слухи, что, если мы не исполним программу эвтаназии, союзные войска могут взять «Преемственность» под свой контроль и сделать это за нас.

Кейт тяжело осела на белой кушетке.

Никто не произнес ни слова.

– Вы можете задержать программу эвтаназии? – спросила Кейт напрямую.

– Можем попытаться. Но… будем надеяться, что терапия заработает.

Оставшись в хозяйской каюте наедине с Кейт, Дэвид буквально заорал на нее:

– Ты хочешь сказать, что все это время поддерживала с глобальным консорциумом открытую связь?!

– Да. А что?

– Перезвони им. И вот что скажи…

Кейт позвонила на номер «Преемственности». «Доктор Бреннер?.. Нет, все в порядке. Мне нужно одолжение. Необходимо связаться с британской разведкой и узнать, известен ли им офицер по имени Адам Шоу. А также не могли бы вы сделать запрос во Всемирную организацию здравоохранения о некоем докторе Артуре Янусе?.. Да, вы нам очень поможете… Отлично. Перезвоните мне, как только будете знать. Это очень важно».

Повесив трубку, доктор Пол Бреннер перечитал имена. Шоу и Янус. Что творится на борту этого судна? Не грозит ли Кейт опасность?

Он действительно сильно к ней привязался. Неделями наблюдал ее на видео, а потом поговорил лично. И теперь надеялся, что с нею все будет в порядке. Пол взял трубку и набрал номера своих контактов в ВОЗ и британской разведке. И тот и другой обещали перезвонить, как только получат ответы.

Полу оставалось сделать еще один звонок, как он надеялся, но надо было подождать результатов от «Симфонии».

Покинув кабинет, он двинулся по коридору здания Центра по контролю заболеваемости. Атмосфера здесь царила гнетущая; все перетрудились и внутренне выгорели. Общий настрой был довольно унылым, и не без причины: они не продвинулись в создании лекарства от чумы ни на йоту, и впереди не виделось ни одного луча света – пока полчаса назад не позвонила Кейт.

Сколько времени потребуется «Симфонии»? Если вообще можно найти лекарство по данным исследований, присланных Кейт и ее командой…

Стеклянная стена центра управления Орхидеи расступилась, чтобы пропустить его. Все лица в перепрофилированном конференц-зале обратились к вошедшему. Сцена напоминала читальный зал общежития колледжа, где студенты проторчали шестьдесят дней кряду – расставленные как попало столы для совещаний были завалены ноутбуками, стопками бумаг, картами, отчетами в пятнах от кофе и полупустыми пенопластовыми стаканчиками.

Выражение лиц поведало Полу все, что ему хотелось знать.

Четыре больших экрана на стенах подтвердили это. Мигающий красный текст сообщал: «Одна терапия найдена».

Этот текст появлялся на экранах и раньше, и ликование каждый раз было чуточку более сдержанным, чем в предыдущий. Но теперь атмосфера изменилась. Команда тесно обступила Пола, все возбужденно загомонили о новых данных и о том, что делать дальше. Исследовательские площадки предлагали и отвергали одну за другой.

– Испытаем здесь, в нашей собственной когорте, – решил Пол.

– Вы уверены?

– У нас есть люди, которые не могут ждать, – он бросил взгляд на таймер обратного отсчета программы эвтаназии. Осталось меньше четырех часов.

Но прежде чем запускать это по всей планете, ему хотелось убедиться. Надо сделать телефонный звонок.

По пути обратно в свой кабинет Пол задержался у импровизированного изолятора. Встал у постели сестры. Дыхание ее было неглубоким, но Пол понял, что она его узнала. Она протянула ему руку.

Шагнув вперед, он взял сестру за руку. Пальцы ее совсем ослабели.

– По-моему, мы нашли его, Элейн. Ты поправишься.

Он ощутил чуть заметное пожатие.

Пол снял трубку. Несколько минут спустя его соединили с Ситуационным центром в Белом доме.

– Господин президент, у нас есть новая терапия. Мы настроены чрезвычайно оптимистично. Я прошу вас отложить программу эвтаназии.

Глава 69

Где-то близ острова Альборан

Средиземное море

– Долго еще? – требовательно спросил Дэвид.

– Бреннер сказал, что свяжется со мною при первой же возможности. У «Преемственности» и так забот полон рот…

– Мы будем у острова Альборан через три часа. Когда мы туда доберемся, мне придется вооружить Шоу и Камау и что-нибудь предпринять по поводу ученых. Нам нужно выяснить, кто из них убил Мартина и вывел из строя судно.

Кейт уселась на кровать, понимая, что, если начнут обсуждать убийцу, все это перерастет в очередную потасовку. А цапаться ей сейчас не хотелось – тем более с Дэвидом и тем более в этот момент. Стащив с себя сорочку, Кейт бросила ее на кресло.

Глаза Дэвида загорелись. Сняв кобуру, он накрыл ее подушкой. Стащил с себя рубашку, за ней брюки. Приблизился к Кейт, и она поцеловала его в живот. Повалив ее на постель, Дэвид забрался сверху.

На миг весь окружающий мир померк. Кейт не думала ни о чуме, ни об Иммари, ни о записках Мартина, ни об убийце на борту. Дэвид. Он воплощал все, чего она жаждала, казался единственным на свете, что играло для нее роль.