Убик (сборник) - Филип Дик

– Конец его карьеры, – сказал Барни, – а также твоей и моей.

– Нет, – сказала Рони. – Не думаю, мой дорогой. Давай поразмышляем. Мистер Палмер Элдрич намерен захватить рынок миниатюрных комплектов. Разве не правдоподобный мотив? И разве это ничего нам не говорит о будущей экономической реальности? Даже если мистер Элдрич погибнет, может оказаться, что его организация…

– Значит, переходим к Элдричу? Вот так просто?

Сосредоточенно нахмурившись, Рони задумчиво сказала:

– Я не совсем это имела в виду. Однако нам следует быть осторожными, чтобы не проиграть вместе с мистером Булеро. Мы не хотим вместе с ним пойти ко дну… У меня впереди еще годы работы, и то же самое – в несколько меньшей степени – касается тебя.

– Спасибо, – кисло сказал Барни.

– Сейчас нам надо все хорошо спланировать. А если ясновидец не в состоянии планировать, то…

– Я передал Лео информацию, которая приведет к его встрече с Элдричем. Тебе не пришло в голову, что они вдвоем могут создать синдикат? – Он внимательно смотрел на нее.

– Нет… Ничего такого я не вижу. На эту тему нет никаких сообщений.

– Господи, – поморщившись, сказал он, – ведь об этом в газетах не сообщат.

– О! Кажется, ты прав, – смущенно сказала она.

– А если бы это произошло, – сказал он, – то уход от Лео и переход к Элдричу ничего бы нам не дал. Он принял бы нас обратно, диктуя свои условия. С тем же успехом мы могли бы полностью переквалифицироваться.

Для него это было очевидно, и по выражению лица Рони Фьюгейт он видел, что для нее тоже.

– Если мы пойдем к Палмеру Элдричу…

– «Если»? Мы должны это сделать.

– Нет, не должны, – сказал Барни. – Мы можем держаться за то, что у нас есть.

«Мы можем остаться у Лео Булеро независимо от того, пойдет ли он на дно, выберется или даже вообще исчезнет», – подумал он.

– Я скажу тебе, что мы еще можем сделать. Мы пойдем ко всем остальным прогностикам, работающим в «Наборах П. П.», и организуем наш собственный синдикат.

Это была идея, которую Барни хотел реализовать уже много лет.

– Это было бы нечто вроде гильдии, обладающей монополией. Тогда мы могли бы диктовать условия как Лео, так и Элдричу.

– Только у Элдрича, скорее всего, уже есть свои собственные консультанты, – улыбнулась Рони. – Ты не слишком хорошо представляешь, что делать, правда, Барни? Понимаю. Как жаль. Столько лет работы. – Она грустно покачала головой.

– Теперь я понимаю, – сказал он, – почему Лео не хотел тебя беспокоить.

– Потому что я говорю правду в глаза? – Она подняла брови. – Да, видимо, так, – добавила она. – Все боятся правды. Например, ты. Ты не хочешь посмотреть правде в глаза и признать, что ты сказал «нет» тому несчастному продавцу керамики только затем, чтобы досадить женщине, которая…

– Заткнись! – яростно сказал Барни.

– Знаешь, где сейчас наверняка этот продавец вазочек? У Палмера Элдрича. Ты оказал ему – и своей бывшей жене – услугу. А если бы ты сказал «да», ты полностью подчинил бы его разоряющейся фирме, лишая их обоих шансов на… – Она замолчала. – То, что я говорю, тебе, кажется, неприятно.

Он махнул рукой и сказал:

– Это не имеет ничего общего с тем, из-за чего я тебя вызвал.

– Верно. – Она кивнула. – Ты вызвал меня, чтобы мы вместе придумали, как предать Лео Булеро.

– Послушай… – смущенно начал он.

– Ведь это правда. Ты не можешь справиться сам, тебе нужна я. Я не сказала «нет». Успокойся. Однако мне кажется, сейчас не слишком подходящее время и место для подобных дискуссий. Подождем, пока не вернемся домой. Ладно? – Она одарила его лучезарной, необычно теплой улыбкой.

– Ладно, – согласился он. Она была права.

– Было бы очень печально, – сказала она, – если бы нас тут подслушивали. Может быть, мистер Булеро получит пленку с записью всего нашего разговора.

Улыбка ее не погасла, а даже стала еще шире. Барни был ошеломлен. Он вдруг понял, что эта девушка не боится никого и ничего на свете.

Он хотел бы чувствовать себя так же. Дело в том, что его беспокоил один серьезный вопрос, о котором он не говорил ни с Лео, ни с ней, хотя вопрос этот, несомненно, мучил Булеро… и должен был мучить Рони, если девушка действительно была столь рассудительна, как это казалось.

Нужно было еще выяснить, является ли то, что вернулось из системы Проксимы, – этот человек или существо, потерпевшее катастрофу на Плутоне, – в действительности Палмером Элдричем.

Глава 5

Поправив свои финансовые дела с помощью фирмы «Чуинг-зет», Ричард Хнатт связался с одной из клиник доктора Вилли Денкмаля в Германии. Он выбрал главную, в Мюнхене, и заказал места для себя и Эмили.

«Я стану наравне с великими мира сего», – думал он, ожидая вместе с женой в фешенебельной приемной клиники, украшенной шкурами гноффов.

Доктор Денкмаль, по своему обыкновению, хотел провести вступительную беседу лично, хотя, естественно, сами операции выполнял его персонал.

– Я волнуюсь, – прошептала Эмили. У нее на коленях лежал журнал, но читать она была не в состоянии. – Это так… неестественно.

– Черт побери, – энергично сказал Хнатт, – вовсе нет, это лишь ускорение естественного процесса эволюции, который идет и сам собой, но столь медленно, что мы не в состоянии этого заметить. Посмотри, например, на наших пещерных предков: полностью покрытые волосами, без подбородков, с крайне слабо развитыми лобными долями мозга. У них были большие сросшиеся коренные зубы, чтобы пережевывать сырые зерна.

– Хорошо, – кивнув, сказала Эмили.

– Чем дальше мы от них уйдем, тем лучше. В конце концов им пришлось эволюционировать, чтобы пережить эпоху оледенения, мы вынуждены эволюционировать, чтобы пережить эпоху огня. Поэтому нам необходим этот хитиновый покров, этот гребень и измененный метаболизм, позволяющий спать днем, улучшающий дыхание и…

Из кабинета появился доктор Денкмаль, маленький кругленький человечек с белыми волосами и усами как у Альберта Швейцера. Рядом с ним шел еще один человек, и Ричард Хнатт впервые увидел вблизи эффект э-терапии. Это выглядело совсем не так, как на фотографиях в светской хронике. Вовсе не так.

Голова мужчины напомнила Хнатту фотографию, которую он видел в учебнике: под ней была подпись «гидроцефалия». Тот же высокий лоб, расширенный над линией бровей, куполообразный и кажущийся очень хрупким. Он сразу же понял, почему высокопоставленных особ, прошедших курс э-терапии, в обиходе называли «шароголовыми». Выглядит так, подумал он, как будто вот-вот лопнет. И этот массивный… гребень. Вместо волос – темный, более плотный слой хитиновой оболочки. Шароголовые? Скорее орехоголовые.

– Мистер Хнатт, – сказал доктор Денкмаль Ричарду, останавливаясь. – И фрау Хнатт тоже. Я сейчас вами займусь.

Он повернулся к стоявшему рядом мужчине.

– Это чистая случайность, мистер Булеро, что нам удалось поставить вас на сегодня вне очереди. Во всяком случае, вы ничего не потеряли, а скорее приобрели.

Однако Булеро его не слушал. Он смотрел на Ричарда Хнатта.

– Где-то я уже слышал вашу фамилию. Ах да! О вас говорил Феликс Блау. – Его глаза вдруг потемнели. – Вы недавно подписали договор с бостонской фирмой… – Удлиненное лицо, как будто вечно отраженное в кривом зеркале, чуть нахмурилось, – «Чуинг-зет мануфакчурерс»?

– Н-не ваше дело, – заикаясь, сказал Хнатт. – Ваши консультанты отвергли наши изделия.

Лео Булеро смерил его взглядом, после чего, пожав плечами, повернулся к доктору Денкмалю:

– Увидимся через две недели.

– Две? Но… – Денкмаль сделал протестующий жест.

– Я не смогу быть здесь на будущей неделе, меня не будет на Земле.

Булеро еще раз бросил пристальный взгляд на Ричарда и Эмили Хнатт, после чего вышел.

Глядя ему вслед, доктор Денкмаль сказал:

– Этот человек сильно эволюционировал. Как физически, так и духовно. Добро пожаловать в Айхенвальд, – сказал он Хнаттам и улыбнулся.

– Спасибо, – нервно ответила Эмили. – Это… больно?

– Наша терапия? – засмеялся доктор Денкмаль. – Ни в коей мере, хотя вначале это может вызвать шок – в переносном смысле. Когда вы почувствуете, как разрастается ваша мозговая кора. Вам придет в голову множество новых волнующих идей, в особенности из области религии. О, если бы только Лютер и Эразм Роттердамский жили сегодня, их сомнения можно было бы столь легко разрешить благодаря э-терапии. Оба увидели бы истину, zum Beispiel[2], что касается перевоплощения… ну, вы знаете, Blut und…[3] – Он замолчал и откашлялся. – По-английски это кровь и облатка во время мессы. Примерно так, как у употребляющих кэн-ди. Вы заметили это сходство? Ну идемте, начнем. – Он хлопнул Ричарда Хнатта по спине и повел их в свой кабинет, бросая на Эмили недвусмысленные, с точки зрения Хнатта, взгляды.

Они оказались в огромной лаборатории, полной разных приборов. Там стояли два стола, будто заимствованные из фильма о Франкенштейне, оборудованные зажимами для рук и ног. Увидев их, Эмили охнула и отступила на шаг назад.