Американский детектив - 4 - Джон Гоуди

— Я не знал, что вы служили в конной полиции, — удивился комиссар.

— Настоящий казак. Мою лошадь звали Маргаритка. Прекрасная кобыла с белым пятном на лбу. Казак... Нас действительно тогда так называли.

— Теперь нас называют иначе, верно?

— Там почти каждый час случалась стычка, и нам пришлось немало погулять дубинками по головам. Маргаритка наступила кому-то на ноги. Но то были другие времена. Никто никого не пытался убивать. И если приходилось надавать по головам нескольким коммунистам, никто кроме них самих крика не поднимал. Во всяком случае, радикалы в те дни были гораздо мягче.

— А как насчет их голов?

— Их голов? — Начальник полиции округа помолчал. — Понимаю, что вы имеете в виду. Да, в те дни мы свободно пользовались нашими дубинками. Полицейская жестокость... Думаю, в этом что-то было. Казаки. Да, в этом явно что-то было.

— Может быть. — равнодушный голос комиссара не выдавал его чувства.

— Маргаритка, — повторил начальник округа. — Коммунисты ненавидели лошадей не меьше, чем полицейских. На своих тайных собраниях они обычно кричали: — Подрезать казакам сухожилия! — И обсуждали, как поднырнуть с ножом под брюхо лошади и перерезать сухожилия. Но я никогда не слышал, чтобы такое случалось.

— Что, черт возьми, происходит? — не выдержал комиссар. — Они сидят внизу, мы — наверху, и все это похоже на перемирие.

— Именно там, — продолжал начальник округа, — на Семнадцатой улице, вот с того балкона коммунисты произносили свои речи. Но схватка могла произойти в любом месте — и на площади, и в парке. Это было сорок лет назад. Как вы думаете, сколько из тех коммунистов до сих пор ими остаются? Ни единого. Все стали бизнесменами, эксплуататорами народных масс, живут в пригородах и не станут перерезать сухожилия лошади, даже если вы огреете их по голове.

— Теперь радикалами стали их дети, — заметил комиссар.

— И куда более жесткими. Они вполне могли бы подрезать лошадь. Или привязать бомбу к её хвосту.

Захрипел динамик.

— Центр управления вызывает начальника полиции. Ответьте, сэр.

— Говорите, говорите, — откликнулся начальник полиции.

— Сэр, террористам передали, что путь свободен.

— Отлично, спасибо. Сообщите, как только они тронутся. — Начальник полиции выключил радио и взглянул на комиссара. — Будем ждать или начнем?

— Давайте начинать, — решил комиссар. — На этот раз мы их опередим.

Глава 20

— Центр управления вызывает ПелхэмЧас Двадцать Три.

Райдер нажал кнопку рации.

— ПелхэмЧас Двадцать Три слушает. Говорите.

— Путь свободен. Повторяю, путь свободен.

Лонгмен прижался к нему, глотая воздух, маска буквально втягивалась ему в рот. Райдер подумал: он плохо кончит. Что бы ни произошло, как бы хорошо все не закончилось, со временем Лонгмен сломается.

— Путь свободен на всем маршруте до Саут-ферри? — уточнил он.

— Да.

— Вы знаете, что будет, если лжете?

— Я хотел бы вам кое-что сказать. Вы не успеете пожить, чтобы истратить эти деньги. Я в этом совершенно уверен. Вы меня слышите?

— Сейчас мы тронемся, — сказал Райдер. — Конец связи.

— Попомните мои слова...

Райдер выключил рацию.

— Начали, — повернулся он к Лонгмену. — Я хочу, чтобы поезд тронулся через тридцать секунд.

Он открыл задвижку двери и чуть подтолкнул Лонгмена. Выходя, тот споткнулся. Райдер бросил последний взгляд на созданное ими хитроумное устройство, потом последовал за Лонгменом и вышел из кабины. Дверь за ним закрылась, замок защелкнулся.

Шнур экстренного торможения свисал из окантованного металлом отверстия в потолке вагона сразу за кабиной машиниста. Он был похож на скакалку с красной деревянной ручкой, свисавшую примерно на шесть дюймов. Том Берри видел, как низкорослый бандит поднял тонкие ножницы, засунул их на пару дюймов в отверстие и обрезал шнур. Деревянная ручка упала и покатилась по полу. Краем глаза Берри заметил, как коренастый бандит обрезал второй шнур в другом конце вагона. Потом поймал его на лету и спрятал в карман.

Низкорослый бандит махнул рукой, плотный его понял и кивнул, потом открыл заднюю дверь, пригнулся, спрыгнул на рельсы и исчез из виду. Второй, держа пассажиров на мушке, как-то неловко проскользнул мимо прикрывавшего его главаря и распахнул переднюю дверь. Перед тем как соскочить на рельсы, он присел. Главарь решительно кивнул бандиту, стоявшему в центре вагона, тот начал было поворачиваться, помедлил и послал воздушный поцелуй девице в шикарной шляпке. Затем весело зашагал в дальний конец вагона. Там он открыл дверь, слегка согнул колени и спрыгнул вниз.

Главарь взглянул на пассажиров, и Берри подумал, что тот собирается дать им последнее напутствие, сказать, как хорошо они себя вели...

— Всем оставаться на местах, — сказал главарь. — Не пытайтесь вставать. Сидите смирно.

Он нащупал ручку за спиной и распахнул переднюю дверь. Потом шагнул на подножку, и Берри подумал: вот оно, самое время, как только он повернется спиной, выхватывай пистолет и стреляй...

Главарь спрыгнул и исчез из виду. Прежде чем дверь захлопнулась, Берри краем глаза успел заметить на рельсах низкорослого бандита. Тот держал в руках что-то вроде куска трубы, и тут Берри осенило: он понял, что сейчас должно произойти с поездом, как бандиты собираются избавиться от погони. Да, такое пресса явно назовет блестящим и талантливо организованным побегом.

Он и сам не понял, что делает. Пока что он продолжал сидеть, а не бежал вдоль вагона с пистолетом в руке. Вагон со скрежетом тронулся, что-то его подхватило, пронесло мимо центральных стоек и швырнуло почти в конец салона. Рука нащупала металл дверной ручки. Он стиснул её и распахнул дверь. Потом взглянул на убегающие назад рельсы и подумал: ты же был парашютистом, знаешь, как нужно приземляться. А потом подумал: ещё есть время вернуться.

Он прыгнул, рухнул на пути и на миг почувствовал пронзительную боль, а потом погрузился во мрак.

Когда красные огоньки на экране центральной диспетчерской показали, что ПелхэмОди Два Три тронулся с места, Марино воспринял это довольно спокойно.

— Поехали, — вздохнул он.

Через несколько секунд это сообщение передали по радио из штаб-квартиры полиции во все патрульные машины.

Одновременно с Марино миссис Дженкинс невозмутимым тоном ообщила лейтенанту Гарберу:

— ПелхэмЧас Двадцать Три тронулся с места и уже прошел сто футов к югу.

Пешие полицейские и патрули на машинах в связи с новым развитием событий были приведены в боевую готовность.

Вся масса преследователей, как на земле, так и под землей, двинулась к югу, словно привязанная невидимыми нитями к поезду ПелхэмЧас Двадцать Три.

Лонгмен ужасно нервничал и даже споткнулся, когда дернул трубу. Но когда поезд тронулся, отскочил и удержал её в руках. Райдер оттащил его от путей и втолкнул под защиту стены, обхватив рукой за дрожащие плечи. В это время вагон с грохотом и лязгом пронесся мимо.

Райдер забрал трубу из обмякших рук Лонгмена и швырнул её на рельсы. Она ударилась о колонну и откатилась в сторону. Стивер и Уэлкам уже ждали, прижавшись к стене туннеля.

— Пошли, — скомандовал Райдер.

Не тратя времени, чтобы убедиться, нет ли кого позади, он зашагал на юг и остановился в круге света, падавшего через аварийный выход. Остальные поспешили к нему присоединиться.

— Давайте поживее, — поторапливал Райдер. — Вы знаете, что нужно делать.

— Мне кажется, я видел, как что-то выпало, — сообщил Стивер. — Из дальнего конца вагона.

Райдер взглянул вдоль путей. Свет фонарей удалявшегося вагона слабел.

— На что это было похоже?

Стивер пожал плечами.

— Что-то большое. Мелькнуло, как тень. Возможно, человек. Но я не слишком уверен.

— Если кто-то выпал из вагона, он уже готов для бальзамирования, хмыкнул Уэлкам и поднял свой автомат. — Хотите, посмотрю? Если там кто-то есть и он ещё жив, я с ним покончу.

Райдер снова глянул вдоль путей. Там ничего и никого не было видно. Он посмотрел на Стивера. Разыгрались нервы? Ему и раньше приходилось видеть, как напряжение вызывает видения даже у таких выдержанных и лишенных воображения типов, как Стивер. Ночные патрули нередко поднимали ложную тревогу, хотя никто им не угрожал. Просто часовых пугали тени. Да, такое вполне могло случиться и со Стивером, особенно если принять во внимание его ранение и слабость от потери крови...

— Забудем, — решил Райдер.

— За весь день я шлепнул только одного, — заметил Уэлкам. — И не прочь поставить на прикладе ещё одну зарубку.