Мухосранские хроники (сборник) - Филенко Евгений Иванович

– И что прикажете нам делать, офицер? – нервно вопрошает пожилая крашеная дама с сигаретой в кулачке. – Я спешу на уикенд к подруге, я всегда посещаю свою подругу на уикенд и делаю так на протяжении срока чуть более долгого, нежели вы благодаря своим родителям провели на этом свете.

– Это неслыханно! – кипит краснолицый, что выдает его близость к земле и в частности к окружающим сцену кукурузным посевам, джентльмен в джинсах, ковбойке и громадной шляпе. – У меня друзья в сенате штата! Я давно уже поставил бы их в известность об этом бардаке, но на ваше счастье, майор, не могу дозвониться…

– Могу посоветовать вам оставить попытки, сэр. Телефонная связь и интернет здесь подавлены по приказу Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях.

– А, так у нас чрезвычайная ситуация?

– Но почему нам не сообщили?..

– Не могу ничем быть полезен, сэр. Без комментариев, мэм…

– Нас так и не выпустят из города?

– Нет, мэм, до особого распоряжения никто не покинет карантинной зоны.

В стороне от главных событий двое юнцов переглядываются с хитрыми улыбками на прыщавых физиономиях.

– Карантинная зона… ты слышал что-нибудь подобное?

– Только в кино.

– Интересно, где они возьмут столько солдат, чтобы закрыть весь периметр?

– На что ты намекаешь?

– Ты меня понял, приятель…

Оба возвращаются в свои жестянки, подмигивают заскучавшим было подружкам на задних сиденьях и неторопливо выруливают из общей очереди, демонстративно разворачиваясь в обратном направлении. Едва только автомобильная очередь скрывается из виду, ловчилы съезжают с шоссе на едва различимую среди высоких стеблей кукурузы фермерскую тропинку, дают по газам и гонят куда-то в направлении, о котором вспомнили только они.

Менее сообразительные, но более терпеливые продолжают вяло собачиться с оцеплением.

– Что у нас здесь – нашествие зомби? Высадка зеленых человечков? Или, что еще нелепее, вежливых? Эпидемия рыбьей холеры?

– Без комментариев, джентльмены.

– И как долго будет продолжаться это ваше «без комментариев»?

– До особого распоряжения.

– От кого оно последует? От губернатора, этого бабника и пьяницы? Или от президента? От этой хромой утки, что за четыре года не снесла ни единого золотого яйца?

– Я представляю, что сейчас творится, – замечает один из горожан. – Они заглушили интернет, следовательно, моего сына отлучили от социальных сетей и, страшно подумать, от Инстаграма. И не только его, заметьте. Когда парни сообразят, что дело не в провайдере, они придут сюда и сметут этих сопляков в касках, как было в Балтиморе.

– Не думаю. Не думаю… Уж на что мой парень подсел на эти дела, а утром гляжу – читает.

– Что делает?

– Читает.

– Что читает?

– Книжку!

– Что, бумажную?

– Именно. Открыл мой шкаф с книгами, устроился на полу и читает. Можете себе вообразить? А вы говорите – Балтимор…

– У меня та же история. Я-то подумала, что-то задали в школе. Но кто может задать для чтения японскую новеллу эпохи Хэйан? И, главное, зачем?

– Может быть, мы снова собираемся захватить Японию. В школе объявили, а про нас забыли.

– Если уж честно, то я бы сейчас с радостью…

– Замахнул пивка?

– Нет, прочел бы хорошую толстую книжку.

– Про студентку-дурочку и миллиардера-садиста?

– Не говори так, если не хочешь, чтобы меня стошнило прямо тебе на брюки. Эти парни в камуфляже могут подумать, что я действительно болен, и откроют по нас огонь. Ты это хочешь?

– Успокойся, никто тебя за такое не пристрелит.

– Я бы почитал какие-нибудь длинные хорошие стихи… Уитмена или Гинзберга…

– Я бы предпочел старину Джойса.

– Согласен даже на Дос Пассоса.

– Да, неплохо было бы…

– Похоже, до понедельника нас отсюда не выпустят.

– Тогда какого черта мы тут стоим?

– Пожалуй, вы правы, сэр. Бог с ней, с подружкой, не последний день живем. Вернусь домой, у меня книга заложена аккурат на любимом месте, я давно мечтала снова перечесть, да все руки не доходили.

– Суета, хлопоты… А я, если честно, соскучился по своему Готорну.

– И я, должно быть, ворочусь к старушке Гертруде с ее «Портретами и молитвами».

Один за другим, автомобили покидают цепь и тают в дождевой взвеси. По ту сторону шлагбаума остается один лишь потрепанный грузовичок, водитель которого, по всей видимости, просто заснул за рулем. Но очень скоро, решив, что не стоит терять время попусту, уезжает и он.

Выждав небольшое время, майор подносит к губам рацию.

– У нас тихо, сэр. Все вернулись в город. К своим книгам… И на других направлениях тоже?.. Похоже, сэр, теперь они все скопились в одном месте.

Юнцы, что решили всех перехитрить, уже близки к цели. В головной машине подружка на заднем сиденье читает вслух «Надвигается беда», чтобы ее приятель не заскучал. В той, что следует позади, картинка ничем не отличается, но читают какой-то рассказ Сэлинджера. Кукурузное поле обрывается, и автомобили вылетают на кольцевую автостраду, что ведет за границу округа, на свободу…

Последнее, что видят молодые люди, это летящая навстречу струя белого пламени, перевитая полосами черного дыма, словно траурной лентой.

…Вечером того же дня президент адресовался к нации в прямом эфире:

– Джентльмены! Граждане! Братья и сестры! Солдаты нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Я только что принял нелегкое решение…

Поскольку рейтинг его был невелик, то большого внимания обращение поначалу не снискало. В повторах из него тщательно вырезаны были обсценная лексика, арготизмы и эпизод с бокалом жидкости сомнительного происхождения. Но на Ютубе ролик с первоначальной версией долго еще болтался в топах, пока его не вытеснил какой-то танцующий кореец…

Но хорошо это или плохо, здесь вам не чуждая нашему сердцу глубинка. Здесь вам славный город Мухосранск, и этим сказано многое. Да почти всё.

Комфортабельный автобус из Мухосранска величаво, словно океанский лайнер к причалу, подплыл к влажной от недавнего дождика платформе Щелковского автовокзала.

Суперзвезда отечественной поп-музыки Кирилл Фарфоров, чей случай мало вписывался в выдвинутую доктором Указательным гипотезу, ступил на столичную землю. Оглядел победным взором встречавшую его толпу поклонниц. Не такую обильную, как много лет назад, но вполне представительную. Улыбнулся своей фирменной ослепительной улыбкой во все тридцать два вставных зуба.

И чихнул.

Кармазин без Вергилина

Кармазин стоял возле кирпичной стены, выщербившейся от частого употребления, руки его были связаны за спиной, повязка на глазах сбилась, открывая крохотный осколок серого неба, с которым ему предстояло с минуты на минуту распрощаться навсегда. В горле пересохло, отчего дерзкая мысль выкрикнуть в лицо незримым палачам что-нибудь оскорбительно-патетическое, не представлялась удачной. Уж лучше умереть молча, с гордой осанкой, нежели крякнуть напоследок нечто невразумительное и насмешить собравшийся на казнь честной народ…

Ему пришлось энергично помотать головой, чтобы избавиться от наваждения.

Реальность однако же представлялась не менее безрадостной. За спиной Кармазина располагался застекленный стеллаж с книгами, представлявшими для ширкетской межрайонной библиотеки особую ценность. То есть ни привалиться в минуту слабости, ни даже попятиться от летящего в лицо артиллерийского снаряда… тьфу, пропасть!.. сугубо трудного вопроса. Сам он находился на возвышении перед скромного вида кафедрой, и это было единственным и последним рубежом обороны перед лицом зловещей угрозы, что колыхалась мрачно и безлико, вздыхала и расчленяла его на полуфабрикат для рагу десятками беспощадных глаз.

Дети. Полный конференц-зал детей. Которых специально собрали здесь затем, чтобы надругаться над живым писателем.

Где-то он читал о чем-то подобном или видел в кино. И помнил совершенно определенно: ничем хорошим это не завершилось. То ли белокурые детки со светящимися очами загипнотизировали оратора до овощного состояния, после чего употребили в самых недобрых целях, то ли выставили его полным идиотом, что ненамного предпочтительнее.