Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский

Подстрелив трех оленей, и поняв, что они совсем ручные, Н.С. Хрущев со словами: «Это не охота, а смертоубийство!», отдал свой «зауэр три кольца» помощникам и до конца дня просто любовался природой.

«Хрущев, — вспоминает Н. Амелько, — был явно утомлен, как все поняли, не столько поездкой, сколько неудачными переговорами с Мао Цзэдуном». «Правда» поместила коротенькие информации о советско-китайских переговорах, по которым можно было судить, как ухудшались взаимоотношения между двумя странами. 1 октября «Правда» написала, что беседа Н.С. Хрущева и Мао Цзэдуна была «сердечная и дружеская», 2 октября она названа только «сердечной», а 3 октября газета просто сообщила, что такая беседа состоялась.

Широко разрекламированный визит в США тоже не принес желаемых результатов. Американцы упорствовали в вопросе о статусе Западного Берлина и прохладно отнеслись к хрущевской идее всеобщего и полного разоружения.

Пообедали. Хрущев полежал, даже заснул. В домике поужинали, он спросил:

— А где я буду ночевать?

Адмирал Амелько ответил:

— В этом домике.

— А ты?

— А я на корабле.

— Значит, ты будешь в тепле, а я в помещении с невысохшими еще оштукатуренными стенами. Я тоже буду ночевать на корабле!

ВМФ решил продемонстрировать боеготовность Тихоокеанского флота показательными ракетными стрельбами с различных кораблей-носителей, в том числе баллистической ракетой Р-11ФМ с подводной лодки Б-62 пр. АВ-611 и крылатой ракетой КСЩ с эскадренного миноносца проекта 56М.

…Стрельбы были назначены на 6 октября, время «Ч» для подводной лодки Б-62—12 часов. Для контроля за подготовкой к стрельбам во Владивосток прибыл недавно назначенный начальником Управления ракетного и артиллерийского вооружения ВМФ контр-адмирал Вениамин Андреевич Сычев.

Он поручил А. Запольскому принять участие в подготовке лодки Б-62 к предстоящей стрельбе. Разговор состоялся днем 5 октября. Таким образом, на проверку всех систем ракетного комплекса, погрузку ракеты и проведение ее генеральных испытаний оставалось меньше суток. Однако случилась заминка, заставившая в сложившейся напряженной обстановке многих поволноваться.

Последней проверкой перед погрузкой ракеты был контрольный разброс удерживающих стоек пускового устройства. Визуально все прошло нормально, но расшифрованная запись показала, что одна стойка отстает. Несинхронное раскрытие стоек грозит тем, что ракета может зацепиться за них стабилизатором, и куда после этого полетит, одному Богу известно. Чтобы рассеять сомнения, необходимо было повторить контрольный разброс. Но тогда не успеть в темное время суток погрузить ракету и к утру подготовиться к выходу в море. В этом случае назначенное время «Ч» нужно переносить на сутки, а это — ЧП для флота.

«Разобравшись, — пишет А. Запольский, — мы доложили Сычеву свои соображения… При исправном состоянии всех узлов и электрических цепей кинематическая схема пускового устройства исключает несинхронное раскрытие стоек. Запись грешит, видимо, неправильной установкой нулевой точки одного датчика. В.А. Сычев согласился с нашими доводами и разрешил погрузку ракеты».

Характерно, что флотская верхушка пошла на эту авантюру сознательно. Самый главный ракетно-артиллерийский начальник, которого, собственно, и вызвали из Москвы проконтролировать, все ли нормально, спасая «лицо» ТОФ, положился на авось.

Возможно, кому-то подробное описание показательной ракетной стрельбы покажется не относящейся к делу. Однако подлодкой Б-62 командовал тот самый Виктор Дыгало, который впоследствии отправит в океан злосчастную К-129. Это была действительно демонстрация, но не боеготовности, а флотской показухи, очковтирательства. Если ради собственного благополучия адмиралы, не задумываясь, рисковали безопасностью главы государства, что говорить о простых смертных, им подчиненных…

Около 10 часов утра 6 октября в бухту Конюшково вошел эсминец с Н.С. Хрущевым и пришвартовался к отдельному, свободному от кораблей пирсу. Всех предупредили: никаких торжественных встреч. Все происходило довольно буднично. Сойдя с корабля, Никита Сергеевич сел в машину и подъехал к пирсу, где стояли подлодки К-126 и Б-62, последняя вторым корпусом. Личный состав обоих кораблей был выстроен на палубах носовых надстроек.

«Сейчас мало кто понимает, как подготовить к стрельбе две баллистические ракеты на технического базе того времени, — делился Виктор Ананьевич Дыгало воспоминаниями со съемочной группой сериала «Русская глубина». — Надо было оборудовать боевую позицию: в точке прицеливания за 150 километров поставить большой корабельный щит-мишень, выставить три теодолитных поста, чтобы засечь падение ракеты. В боевом распоряжении было записано: если что-то случится с первой ракетой — например, она упадет при старте, тут же без команды поднимать вторую, продолжать стрельбу. Рано утром мы вышли из Владивостока в Конюшково и в 9.30 уже стояли у пирса, была хорошая солнечная погода. Подняли ракету на верхний срез, чтобы ее было видно. За ночь я сам нарисовал соответствующие чертежи. Все было сделано в виде красочного плаката. Мне дали 15 минут на доклад: что это за подводная лодка, что за ракета, ее технические данные, и доложить о готовности выполнить задачу. Никита Сергеевич выслушал меня с большим вниманием. Я как хозяин, гостеприимно пригласил его на лодку, Но он отказался:

— Ты уж сам туда лезь, я посмотрю с эсминца.

Все главы государства Российского интересовались подводными лодками. Нет сведений о Николае II, но Ленин и Сталин в Питере на лодках побывали. Путин на подлодке совершил погружение. Но он не был первым. В 1955 г. Хрущев совершил переход на подлодке пр. 613 из Севастополя в Ялту. При этом часть короткого перехода проходила в погруженном состоянии. Наверняка прелесть спуска в рубочный люк он запомнил.

Было 10 часов утра. Хрущев обращается к Фокину, командующему Тихоокеанским флотом:

— Какие у Вас дальнейшие распоряжения?

— В 12 часов обед, после обеда так называемый «адмиральский час».

— Вот, чтобы потом не говорили, что Первый секретарь мешает работать, назначаю стрельбу на 12 часов, а потом обед.

«Я по неопытности открыл рот, — рассказывал В. Дыгало, — а главком мне кулак показывает. Понял, что нужно «варежку» закрыть. Есть в 12 часов стартовать! Бегом на лодку. «Боевая тревога». Полный ход дизелям. Развили возможную скорость до 16 узлов. Вошли в пролив к месту погружения, плюхнулись, удифферентовались, заняли глубину 30 метров. Только легли на боевой курс, акустик докладывает: «Слева 135 шумы винтов эсминца». Все ясно… Вот здесь произошел небольшой конфликт.

Альберт Васильевич Бардинов, очень грамотный офицер, входит в боевую рубку и говорит:

— Товарищ командир, стрелять нельзя, при таких обстоятельствах ракетного старта могут быть различные неприятности. Вплоть до того, что ракета может упасть.

Я ему вежливо, по-моряцки, объяснил, куда ему нужно идти, и что Первый секретарь, главнокомандующий отдал приказание, чтобы ракета стартовала ровно в 12.00. Вот этим и займитесь со штурманом, ракета чтобы стартовала с последними «пи-пи».

Дело в том, что для достижения большой точности, чтобы устоялись гироскопы системы наведения, перед запуском ракеты требовалось под водой пройти одним боевым курсом три часа, не меняя ни глубины, ни дифферента. Только тогда разрешалась стрельба. Все это знали — главком, командующий флотом, другие присутствовавшие специалисты…

Погода, к нашему счастью, была отличная, можно сказать, полный штиль. В перископ виден эсминец. По команде штурмана дал команду «Старт разрешаю», после чего пошла вся предстартовая подготовка. Открыли крышки, подняли ракету на верхний срез, грубо навели по азимуту, затем ввели все данные с приборов. Запросил эсминец, по закрытой связи: «К старту готов», получил ответ от Хрущева «Старт разрешаю», и ровно в полдень дал командую «Старт».

Видел в перископ, как ракета поднялась. По азимуту вроде пошла нормально. Красиво: на 50 километров, за ней остается инверсионный след».

Таким образом, главу советского государства (без его, конечно, ведома), командование ВМФ подвергло двойному риску.

Синхронность раскрытия стоек, удерживающих ракету на стартовом столе, инструментально не проконтролировали. Доверились визуальному контролю — т. е., «на глазок». Между тем, зацепив за стойку стабилизатором, ракета могла на бреющем полете уйти в любую сторону, в том числе в направлении эсминца «Неудержимый».

Вместо положенных трех часов без изменения скорости, курса и дифферента лодка В. Дыгало прошла на боевом курсе всего один час. Гироскопические приборы управления, еще далекие от совершенства, могли выдать ракете ложное целеуказание. Недаром командира там волновал хотя бы примерный азимут траектории — в открытое море или в сторону суши? Ведь радиус поражения из точки старта — двадцать миль мористее залива Стрелок — при минимальной дальности «изделия» захватывал и Владивосток! Но здесь бог с ним, ЧП местного масштаба можно замять. А если бы ракета залетела на территорию Китая, откуда так холодно проводили Никиту Сергеевича всего два дня назад… Вот это был бы скандал!