Под покровом дня - Джеймс Холл

Сара держала его за руку. Шугармен часами просиживал у его кровати. Торн лежал там, в больнице «Маринер», а его сознание парило над его телом. Он знал, что с ним все в порядке. Молодая чернокожая медсестра сказала ему, что ничего не сломано, а сковавший его паралич, вероятно, просто следствие шока. Сбой в моторике.

Но Торн знал, почему он не может двигаться. Он боялся, что если он встанет, начнет ходить, то погибнет кто-нибудь еще.

К нему потянулся поток посетителей. Сперва пришла Дженис Дилс, с глазами на мокром месте, она бросала косые взгляды на Сару. Джером-старший тоже заскочил сообщить ему, что это даже к лучшему, что Джером-младший погиб вот так, мгновенно. Приходил Сэмми из винного магазина и сказал, что все рады, что он остался жив. Шугармен не отходил от Сэмми ни на шаг, готовый в любую минуту выставить его за дверь, если тот произнесет хоть одно неверное слово или сделает хоть одно неверное движение. Навестить Торна пришли и его старые друзья-рыбаки. Загорелые и неловкие, они мялись в дверях и улыбались Торну.

Рано утром в понедельник, когда Сара спала в кресле возле него, Торн сел. Лучше уж попытаться встать и вернуться к своим проблемам, чем лежать и смотреть, как твои друзья стоят у твоей постели и пытаются шутить.

Он с трудом вытащил из-под одеяла одну ногу, потом другую, повернулся и спустил ступни на холодный линолеум. Встал.

— Воскрешение из мертвых, — сказала Сара, потягиваясь и протирая глаза, пытаясь прогнать сон.

— Какой сейчас месяц?

— Все еще сезон комаров, — ответила Сара. — И еще несколько дней до конца распродаж, можно успеть.

Он плохо держался на ногах, его поясница, плечи, шея и зад болели. Но он мог двигаться. Сделав глубокий вдох, он побрел по холодному твердому полу к тому месту, где ждала его Сара.

Ко вторнику он мог наклоняться и дотрагиваться до колен. Мог на несколько градусов поворачивать голову, поднимать руки над головой. К нему вернулись самые необходимые для жизни навыки.

Во вторник, тридцатого, около девяти часов утра Торн стал названивать Грейсону в офис. Но трубку никто не брал. Домашнего телефона Грейсона в справочнике не было, поэтому Торн продолжал звонить ему на работу до тех пор, пока в половине двенадцатого ему не ответил сам Грейсон.

— Это морильщик, — представился Торн. — Помните меня?

Грейсон молчал. Торн прислушивался к тишине в трубке, их разделяла сотня километров телефонного эха.

Торн сказал:

— Я тут кое-что слышал. Я разговаривал с одним парнем, и я думаю, что вам следует быть в курсе.

— Ты разговаривал с одним парнем, и что? — спросил Грейсон.

— Я болтал со своими знакомыми в баре, мы рассуждали об «Аламанде», спорили, ну, обо всем этом, о древесных крысах, о сохранении земли. В пылу спора я, возможно, слишком громко произнес ваше имя.

— Ты произнес мое имя?

— Понимаете, мы говорили об «Аламанде». Возможно, я упомянул ваше имя всуе. Не подумайте, я не имел в виду ничего плохого, просто назвал вас чертовски хватким сукиным сыном. Я сказал это с уважением, с восхищением, но сразу после этого ко мне подошел этот тип, хлопнул меня по плечу. Предложил выпить вместе с ним в укромном уголке. Он решил, что у нас с ним есть общий враг. Вы.

— Короче, к чему ты клонишь?

Торн наслаждался разговором. В больнице он прокручивал его в голове, в поисках той самой фразы, которая поможет выманить Грейсона из пентхауза. Но все оказалось намного легче, чем он себе представлял.

— Этот смуглый парень, он вел себя так, как будто хорошо вас знает, сказал, что помог вам уладить один земельный вопрос. Я, конечно, навострил уши.

— Боже правый, — сказал Грейсон. — Не могу поверить, что я вынужден выслушивать эту чушь.

Торн продолжал:

— Он оказался весьма разговорчивым. Было уже очень поздно, парень, наверное, обкурился или наглотался таблеток.

— Давай без длинных предисловий, — сказал Грейсон. — Переходи прямо к делу.

— Так вот, этот парень решил прирезать своего босса. Когда он вернется домой с энной суммой денег, он позвонит своему боссу и скажет, что желает получить двойной гонорар. В противном случае он сделает пару звонков. Надеюсь, эта информация еще не устарела?

— Черт побери, не верю своим ушам, — сказал Грейсон. — Это что, розыгрыш?

Торн выждал несколько секунд, чтобы заставить Грейсона понервничать. Он оперся о стену кухни, бросил взгляд на Сару, сидящую на крыльце. Она держала руки на коленях, как будто лущила бобы. Но ему было видно, чем она занимается — чистит этот проклятый кольт. Чистит его прямо на крыльце.

Торн сказал обиженным голосом:

— Послушайте, я не велел этому парню заткнуться только по одной причине — думал, это вам поможет.

— Я слушаю тебя. Разве я повесил трубку? Хотя я не верю ни единому слову.

— Ну, в общем, я посмеялся над этим типом. Сказал: — Ты? Такой сопляк как ты собирается шантажировать такого человека? Да брось.

А он так странно на меня посмотрел. Как будто он знает какие-то пикантные подробности, один звонок в газету, другой звонок куда-то еще, и продолжал глядеть на меня, как кот на канарейку, и ухмыляться с таким видом, как будто привык к тому, что его недооценивают.

Ну вот, я сижу там, перевариваю то, что услышал, и вдруг этот тип подходит ко мне и говорит, что он потратил столько времени на разговор со мной, потому что рассчитывает на кое-какую помощь. Он услышал, как я на людях пренебрежительно отзывался об этом человеке, о Грейсоне, и решил предложить мне работу. Сказал, что не привык работать один. А его напарник, как назло, заболел. Парень предложил мне десять тысяч долларов, если я буду его водителем, буду ждать его в машине, не глуша двигателя, и отвезу его домой. Может, он о чем-то умолчал. — Торн сделал паузу, чувствуя головокружение от того, как легко он справился с этой частью задачи. — Это подрывает вашу веру в рабочий класс, не так ли?

Грейсон какое-то время молчал. Когда он вновь заговорил, его голос был хриплым, а тон — желчным:

— Ну, а ты-то чего от меня ждешь?

— Ничего, — ответил Торн. — Мне нравится быть вашими ушами. Слушать, о чем болтают люди. И потом, когда «Порт Аламанда» будет построен, вам наверняка понадобится кто-то, кто будет травить тараканов, на полный рабочий день? Разве нет?

— Да, наверное, понадобится, — задумчиво протянул Грейсон. Он помолчал. — А прямо сейчас тебя не заинтересует одна работенка? Работа по уничтожению кое-каких других паразитов?

— Нет, что вы, нет, — ответил Торн. — Я занимаюсь только теми, у кого, по крайней мере, четыре ноги.

— Даже за миллион долларов?

— Нет — сказал Торн.

— Ну что ж, хорошо, — ответил Грейсон. — Спасибо за звонок.

На заднем фоне Торн слышал обрывки другого разговора, тихий женский голос обсуждал какие-то деловые вопросы, что-то насчет медицинской страховки.

— Послушай, — сказал Грейсон. — Ты случайно не знаешь адрес этого типа?

— Вы не знаете, где живет человек, который на вас работает?

— Обычно я этим не интересуюсь, — ответил Грейсон.

— Совершенно случайно знаю, — сказал Торн. — Я угостил нашего друга парой стакашков, а потом проводил его до дома, поэтому-то и знаю, где он живет.

Торн подумал: «стакашков»? Откуда все это берется, черт возьми?

— Итак?

Торн назвал ему адрес в «Корал-Рифе».

— Господи, неужели он живет там?

— Парни, с которыми у вас общие дела, принадлежат к верхушке общества. По соседству с ними проживают богачи из Саудовской Аравии.

— Полагаю, я перед тобой в долгу, приятель, — сказал Грейсон.

— Будьте осторожны, — сказал Торн. — Вокруг вас вертится куча подозрительных типов. И они распускают язык под воздействием наркотиков или иных психотропных веществ.

— Ты прав. Все так и есть.

Повесив трубку, Торн покачал головой. Он вышел на крыльцо, и Сара спросила его, отчего это он так ухмыляется. Но он только молчал, продолжая покачивать головой.

Вечером, пока Торн прогревал двигатель «Пламенного сердца», Сара упаковывала деньги в доме. После захода солнца поднялся шквалистый ветер и расчистил небо от облаков. Торн рассматривал яркие созвездия, и его неожиданно разобрала зевота. Эта ложная сонливость была вызвана страхом. Как он часто делал в подобных случаях, когда еще был мальчиком, Торн позволил своему сознанию унесись туда, к звездам.

Торн задумался о том, какие мощные силы действуют там, в темных глубинах атмосферы, в этом холодном пустом вакууме. Выбросы ядерной энергии, столкновения метеоритов с остывшими лунами. Все это странным образом сосуществует, связанное в единую систему какими-то силами и законами, которые никто не может точно описать.

Может быть, Торн потел, и его сердце билось в бешеном ритме из-за того, что вихревые потоки, исходящие из какой-нибудь черной дыры, вырабатывали некую призрачную субстанцию, которая просачивалась сквозь купол небес и попадала в организм Торна. И каждый раз, когда этот небесный кукольник двигал пальцем, мир Торна содрогался.