Когда глаза привыкнут к темноте - Наталия Кочелаева

– Окончат восьмой класс и поженятся, – сказал кто-то Марине на ухо.

Она оглянулась – за ее плечом стояла Галя Хрипуно-ва, классная заводила и признанная красавица.

– Откуда ты знаешь?

– Я все знаю, – подмигнула ей Галя. – Их родители решили поженить. А что делать, если они уже… – И снова подмигнула.

У Марины похолодело в груди и задрожали колени. Ей еще не приходилось слышать, чтобы кто-то так беззастенчиво говорил о тайной жизни мужчины и женщины. Бывало, мальчишки в классе выкрикивали гадости – но это звучало так по-детски глупо, так бессмысленно! Но она постаралась не выдать своего волнения и сказала только:

– Во дают.

– Вот именно.

К Мише и Оле присоединилась еще одна пара.

– Пошли в твою комнату, а? – предложила Галя. – Чего мы будем смотреть, как они топчутся. Посидим, поболтаем…

Марина обрадовалась. Мама была права – стоило сделать один шаг навстречу, как первая девчонка класса предлагает ей дружбу! Галю она пока знала плохо – та появилась в их классе всего год назад, ее отца перевели аж из самой Москвы! Девочка щеголяла столичными замашками и туалетами и совершенно покорила новых одноклассников, даже успела стать председателем совета дружины.

– Вот как ты живешь, – протянула Галя, осматривая комнату. – Миленько, миленько. А мама твоя где спит?

– Там, в большой комнате.

– А когда Григорьев приходит, они тоже там?

Вопрос был такой бесцеремонный, что на него даже Марининого возмущения не хватило.

– Да.

– А если тебе ночью приспичит?

Марина хмыкнула. Ей вдруг стало легко и весело разговаривать с этой нахальной, кукольно-красивой девчонкой. Наверное, в этом и в самом деле ничего дурного нет, если она может так спокойно улыбаться, крутить в руках фарфоровую белочку…

– А я стараюсь не пить на ночь, – в тон ей ответила Марина.

– Ну, ты боевая девка! – восхитилась Галя. – Да ты не тушуйся, у моей мамуськи тоже любовник есть. Тут-то нет, а в Москве был. Она, как отец в командировку уезжает, меня к тетке отправляет, а сама с ним сюси-муси… Я раз прихожу домой – а в помойном ведре бутылка из-под шампанского, коробка конфетная. Мать, говорю, ты хоть бы мне конфетку оставила. А она – ой-ой-ой, это тетя Мила Захарова в гости приходила, мы с ней посидели! Ага, а чего это там букет на столике? Это тетя Мила принесла? – И Галя так заразительно рассмеялась, что Марина не могла не засмеяться тоже.

Немного радости принес Марине этот праздник, зато теперь у нее появилась подруга. Чрезмерно бойкая, раскованная Галечка, правда, не нравилась маме. Но она не выказывала своей антипатии, оставляя дочери право выбирать себе друзей. Окончательно она примирилась, когда в семье у Галины случилась беда – ее родители разошлись. Галя осталась с матерью, которая сразу же вышла замуж, отец забрал к себе сына и переехал в другой город. Правда, он помогал дочери, но как переживала девочка, какой заплаканной приходила к Марине! Как не пожалеть, если и Маришка тоже выросла в неполной семье и тоже, должно быть, мучится от этого?

ГЛАВА 2

Экзамены. Выпускные экзамены. У кого сердце не дрогнет при этих словах, кто не вспомнит – весна, яркие майские дни, вино юности бродит в крови, а ветер – в голове. Но перед тобой лежит учебник, издевательски шуршит страницами. Нужно повторить два десятка параграфов…

Марина вздыхает, склоняется головой на сложенные руки. Ей неохота повторять пройденное. Она и так слишком много училась за прошедшие десять лет. Ее табели, сложенные стопочкой в мамином комоде, пестрят пятерками. Табель – просто лист бумаги, сложенный в виде книжечки. Туда учителя лепят четвертные и годовые оценки. Если табель не в порядке, начало каникул будет омрачено горькими попреками родителей, да и посреди лета нет-нет да и припомнят:

– Хоть бы раз за книжку взялся! Неужели так три месяца и будешь мячик пинать?

Но это о мальчишках. Мальчик может позволить себе учиться плохо, он все равно пробьет дорогу в жизни. Пойдет в армию, получит там профессию, будет при деле. А вот девочке нужно быть отличницей и активисткой. Все десять школьных лет Марина училась на пятерки. Старалась, зубрила неподатливую алгебру, хотя зачем она ей? Она давно выбрала для себя филологический факультет, а потом, если все сложится благополучно, будет работать библиотекарем. Как мама. Это самая лучшая профессия для женщины – тихая, аккуратная, интеллигентная. Но чтобы достигнуть этого, нужно еще сдать выпускные экзамены. А потом вступительный! Это не страшно, но как-то утомительно, особенно когда так странно шумит в ушах от весны.

В прошлом году в это же время Марина была уже в Ленинграде, у бабушки, и впервые белая ночь, словно подруга, шла рядом и шептала ей на ухо о своих невеликих секретах и делах. А у белой северной ночи, да еще в Питере, дел много – с одними разводными мостами сколько хлопот! Львам тоже забота нужна – как не выкроить из полупрозрачного серого полотна для сторожей Невы несколько смягчающих их каменную судьбу минут? Кариатидам, нечеловечески уставшим за день, аркам, давно оглохшим от эха, столетним здешним липам, которым кажется, что и они когда-то были вылеплены великим мастером, – всем, кто устал и кому одиноко, хотелось бы однажды раствориться в молочном белесом паре. Ночь же, бережно ступая по земле, уговаривает и утешает всех неслышимыми, невесомыми словами. Рожденная безветрием и беззвучием невесомость – вот что больше всего потрясло Марину из всех даров, припасенных для нее самой белой ночью.

А бабушка ей понравилась гораздо меньше. Крупная, полная женщина, она научилась говорить громко и действовать решительно в затяжных, в бесконечных коммунальных войнах, которых сама же была зачинщицей. Она могла бы отдохнуть, выйдя на пенсию и получив отдельную квартиру, но привычка критически относиться к миру уже успела пустить глубокие корни. Катерина Семеновна осуждала и воспитывала все и вся, попадавшее в поле ее зрения, – соседей по дому, соседей по магазинным очередям, незнакомых детей в транспорте, свою кошку Муську и даже телевизор. Приезду внучки она обрадовалась, – наконец-то под рукой оказался благодарный и, главное, безответный материал. Муська умела больно царапаться, хорошо же воспитанная Марина не решалась ответить отповедью.

Когда внучка уехала, Катерина Семеновна начала скучать. Не желавшая прежде знать дочь, из-за того, что она нагуляла дитя, не устроила своей семейной жизни, не сберегла копейки, забрасывала ее теперь жалобными письмами.

«Болею я сильно, зрение упало. Сама себе кое-как готовлю, убираю, а писать уже не могу, попросила соседку Марью Тимофеевну, спасибо ей. Только и жду, что приедет внученька, поступит на учебу, а мы бы с ней так хорошо зажили. Годы мои старые, скоро помирать. Квартира бы ей и осталась. Дочка, ты на меня не обижайся, если что не так было. Я всю жизнь работала, наработала себе жилье в Ленинграде, теперь больше всего хочу, чтоб мы жили одной семьей. Марина здесь себе жениха хорошего найдет, а то у вас там пьянь да солдатня, а в общежитии испортят…»