Искатель. 1972. Выпуск №6 - Леонид Платов

— О милый, как я рада, что ты вернулся.

— Я колючий! — сказал Локкарт, целуя ее мягкие теплые губы. Потом, отстранив от себя, посмотрел ей в глаза и спросил: — А ты в самом деле Джули Хэллэм?

Она рассмеялась:

— Ну, форма, по крайней мере, моя.

— Ты кажешься совсем другой… Что ты без меня делала!

— Ждала тебя. Каждый день следила за сводками. Думала, что произойдет завтра… Милый мой! — снова произнесла Джули. — Все эти самолеты… да еще эсминцы… я боялась, что вы туда никогда и не доберетесь! А потом эта погода на обратном пути да еще подлодка на закуску… Теперь тебе нужно подыскать береговую должность, — неожиданно серьезно сказала она, — в следующий раз в такого не вынесу.

«Ну вот и пожалуйста», — подумал Локкарт, но решил не обращать на ее слова внимания. Ему было достаточно, что Джули вновь в его объятиях. Джули зашептала ему на ухо:

— Я никогда не знала, что значит любить. Только совсем недавно… Я никогда не думала одновременно и о тебе, и о расставании, и об опасности… Раньше война была для меня просто войной. Конвой — группа кораблей. Ты — был ты. Все было отдельно. И со всем этим я легко справлялась… А лотом прочитала вашу радиограмму: «Вступаю в бой с эсминцами противника». Ты тогда оказался вдруг в страшной опасности. До этого никогда не чувствовала себя причастной. Но вот… И все из-за тебя!.. Ты был для меня конвоем, ты был для меня всем… — Она крепко прижалась к нему. — Ты вдруг стал бесценным, и я знала, что не смогу вынести, если что-нибудь случится с тобой. Бесконечное ожидание…

— Неужели ты — та Джули? — спросил, улыбаясь, Локкарт.

— Нового образца… — ответила она. — Скажи, чего ты хочешь. Я сделаю все.

— Мне пора в отпуск, — нерешительно начал Локкарт.

— Когда?

— Как только все устрою здесь, на корабле. Дня через четыре.

— Куда ты собираешься!

— Куда угодно.

— Куда-нибудь и со мной? — спросила она.

— Я люблю тебя, Джули, — произнес он.

— Теперь это двустороннее соглашение, — ответила она и протянула губы для поцелуя.

Это был маленький домик школьной подруги Джули. Сама хозяйка уехала по делам в Лондон.

Домик находился в пустынном месте, в узкой лощине неподалеку от Лох-Файн. Автобус делал только один рейс в день, и ближайший магазин находился в пяти милях. Домик был старый, сложенный из камня. В нем хозяйничали сквозняки. Камины, которые нужно было топить дровами, постоянно дымили, а тусклые лампы наполняли комнаты стойким запахом керосина. Крыша над кухней протекала, а на старой плите почти невозможно было готовить. Везде и всюду торчали низкие балки, о которые можно легко проломить голову, а лестницы были словно специально созданы, чтобы поломать ноги. Водопровод часто отказывал, а горячую воду включали редко. Сыро. Мыши бегают. Великолепно! То, что нужно.

Они вышли из автобуса под взглядами досужих обывателей. «Все будет хорошо, как только я ее поцелую, — подумал Локкарт, открыв садовую калитку. — Все будет так же хорошо, как тогда в каюте. Но почему не поцеловать ее прямо сейчас?…» Еще на пороге Джули спросила:

— Ну и что же дальше?

— Здесь сыро. Я затоплю все камины, — ответил он.

— Что ж, хорошо, — улыбнулась она.

Быстро темнеет в ноябре. После захода солнца на землю опустилась морозная ночь. В домике стало тепло. Их мирок принадлежал только им. Но темнота принесла Локкарту неловкость и напряженность. Джули была прелестна. Волосы распущены. Глаза в тусклом свете лампы большие и темные. Он чувствовал, что и в ней происходит какая-то перемена. Локкарт включил радио. Женский голос пел: «Прижать тебя к моей груди…»

— Слышишь? — нежно сказала Джули. — Это про меня, про мое желание.

— То же чувствую и я, — ответил Локкарт.

Она улыбнулась и прошептала:

— Я, кажется, очень люблю тебя.

В первую ночь Локкарт проснулся до рассвета. Джули не спала. Глаза ее, большие и нежные, смотрели на него так, будто он был ее любимым ребенком. Она протянула к нему руки. Они неторопливо говорили до самого утра. Серый рассвет, наполнив долину, мягко сочился в комнату. Спокойный рассвет, который ничем не грозит. «Я завоевал ее, — думал Локкарт, глядя на серый квадрат окна. — Теперь я должен ее удержать».

— Я пуританин, — твердо сказал он. — Ты, похоже, сомневаешься?

— Я девушка, с которой постоянно происходят самые удивительные вещи… И что ты за человек, зачем ты так ужасно лжешь?

— Это не ложь, — серьезно ответил Локкарт. — Я совсем не чувственный. Это ты меня таким делаешь… Но ведь ты — это ты… За всю войну со мной не происходило ничего подобного, — сказал он. — Никогда. Но ведь война продолжается…

— И ты вернешься к ней?

— Прежним я уже не вернусь, но вернуться мне все равно придется. Придется, Джули. И тебе тоже…

— Мой пуританин, — пробормотала она, — Ну как заставить тебя любить меня?

— А ты знаешь, что идет снег? — спросил Локкарт после паузы.

— Вот здорово! — воскликнула она. — Теперь до нас никто не доберется несколько дней!..

— Пусть идет снег! — сказал он.

— А как же твоя война?

— Война, — ответил Локкарт, — вовсе не обязательно должна дойти до Лох-Файн, — сказал он, откидываясь на подушку, — сейчас семь утра и валит снег.

Они возвратились из отпуска на берег Клайда к положенному сроку и расстались. Джули отправилась в свой штаб, а Локкарт — снова в море. Он написал ей прощальное письмо, полное любви и благодарности. Письмо кончалось так: «Кажется, мне больше нечего писать, кроме того, что ты стала дорога мне. Я обожаю тебя».

Часть VI. 1944 год. ПОБЕДА

Прошло несколько месяцев нового года, пятого из бесконечно тягучих военных лет. «Салташ» находился в Сент-Джонсе, ожидая следующего конвоя, когда им сообщили, что фрегат ставят на ремонт и переоборудование на Бруклинской военно-морской верфи.

— Нью-Йорк| — повторил Локкарт, прочитав сообщение и обращаясь к Эриксону. — Чем им не понравился Клайд?

— Слишком переполнен, наверное, — ответил Эриксон и улыбнулся. — Не может же все время везти.

— Теперь я ее целую вечность не увижу, — хмуро произнес Локкарт.

— Да, война — это кошмар, — с веселой убежденностью сказал Эриксон. Перспектива провести два месяца в новой обстановке вселила в командира праздничное настроение.

— Америка, — хмурясь, ворчал Локкарт, глядя на бланк радиограммы. — Что здесь понимают в ремонте кораблей?

Четырьмя днями позже фрегат миновал статую Свободы. «Салташ» встал в док и сразу был наводнен молчаливыми людьми, которые тут же взялись за работу.