Лапти - Петр Замойский

— И тогда наш, — подчеркнул Алексей, — Алызовский район окажется впереди всех районов области.

За Алексеем взялся говорить Вязалов. Начал он, как больной о своей болезни, о хлебозаготовках.

— В чем дело, товарищи? Почему плохо идут хлебозаготовки? Первая причина: население прибавилось, а земля не резина… Стала ли она родить больше? Нет. Почему? Тут вторая причина: единоличники не удобряют землю. Трехполка душит. Выход единственный; партия указала его. Это — коллективизация. Как она идет в нашем районе? Очень медленно. Поэтому к Леонидовке надо подойти исключительно. Сделать ее показательной. Стало быть, и строительству всячески пойти навстречу. Включить его в пятилетку, обеспечить кредиты.

Глядя на раскрасневшегося Вязалова, Алексей подумал: «Да ты, батюшка, сам энтузиаст колхозного дела».

А Вязалов все продолжал. Слушая его речь, секретарь райкома крутил густую бороду.

— Все, что ль? — прервал он Вязалова.

Тот, словно и сам удивившись своей длинной речи, выдохнул:

— Все!

Секретарь покрутил карандаш и, как почудилось Алексею, суровым голосом начал:

— Вам, товарищи, компресс надо прописать на голову. Чуть не до облаков фантазия! Высоко — убьешься. Коллективизация? Верно… это задача сегодняшнего дня. Партия это говорит. А постройка плотины и электрификация?.. Глядели вы в свой карман?.. Что у вас там? Нет, сначала колхоз хороший организуйте, работу наладьте, потом и за постройку принимайтесь.

— Одно другому не мешает, — вставил Алексей.

— А способствует, — поддержал Вязалов. — Гляди сюда…

И вновь начал говорить о «значении местного строительства». Напомнил слова Ленина об электрификации, постановление пятнадцатого съезда партии, заверил, что средства найдутся и на месте, хотя кредитовать тоже надо; напомнил секретарю о его поездке в Колхозцентр на совещание и еще что-то говорил такое, от чего секретарь все чаще подергивал бороду.

… Предложили Алексею представить устав товарищества по электрификации, смету на постройку плотины с мельницей и проект электростанции с полным расчетом эксплуатации.

Не так трудно было составить смету, как в двухнедельный срок организовать товарищество. Ежедневные поездки по селам, уговоры, созывы бедноты и середнячества. Но пять протоколов в кармане.

Алексей отвез все материалы в округ для регистрации. Начались хлопоты о кредите. А через некоторое время Алексей с Петькой поехали в округ.

В окрселькредсоюзе, просмотрев бумаги и устав товарищества, спросили:

— Заключение электронадзора есть?

— Зачем оно?

— Без него никаких кредитов не отпустим. Сходите в ГЭТ, принесите заключение о целесообразности постройки.

Пошли в ГЭТ. Долго объясняли председателю, а тот позвал к себе старшего инженера. С морщинистым лицом и насупленными седыми бровями, старичок внимательно выслушал их, зачем-то глянул на Петьку, просмотрел все материалы, чертежи, покачал головой и, вздохнув, принялся задавать Алексею вопросы.

Когда посыпались такие слова, как трансформатор, альтернатор, генератор, сервомотор да какая-то кулиса, Петьку бросило в дрожь. Этот с мохнатыми бровями старичок показался ему ядовитым пауком, землероем. Каждое слово его — укус. Вцепился паук в горло Алексею, поглядывает на Петьку и приговаривает:

— Реактивные турбины… Коэффициент полезного действия… Потенциальная энергия… Однороторные…

Злоба взяла Петьку. Обидно стало за Алексея. Видел он — не доверяет ему старичок. И хотелось Петьке размахнуться и так со всего плеча и прихлопнуть этого лохматобрового паука.

Но старичок ласково похрипывал:

— Спиральный конус… Периметр сечения… Умформер… Кулиса…

«Эх, пропало все дело! — вздохнул Петька. — Не вывернется Алексей».

И с сожалением посмотрел на своего старшего товарища.

Но что это? Алексей старичка теми же словами. На каждый вопрос — быстрый ответ.

И радостно стало Петьке: не путается Алексей, не заикается, а свободно швыряется этими страшными для уха словами.

Но старичок не сдавался. Вот уже засел он за стол и старательно принялся выводить что-то на бумаге. Глянул было Петька одним глазом на бумагу, да свет помутился в глазах. Крючки, закорючки, и всюду какая-то большущая буква, похожая на ижицу. Есть как будто и понятные буквы. Только почему-то «в» называлось «б», буква «с» как «ц», а самое обыкновенное «р» читалось «п».

«Совсем темные дела, — вздохнул Петька, — все буквы перепутали».

Председатель ГЭТа относился ко всему спокойно и, как показалось Петьке, даже вздремнул. Да и Петьке стало невтерпеж. Ему хотелось, чтобы Алексей послал старика к черту, заставил его написать что нужно и уйти с глаз долой.

Толкнув Алексея, он шепотом спросил:

— Что такое кулиса?

— Заслонка, — ответил Алексей.

— О черт! — вздохнул Петька.

Старичок вдруг остановился и в недоумении спросил:

— Позвольте, какой же у вас расчет? При таких берегах как вы можете рассчитать среднюю, чтобы не размыть откосы?

Алексей промямлил что-то и, насупившись, замолчал. Петька насторожился. Еще ехиднее старичок задал этот же вопрос. Даже улыбнулся, словно радуясь, что наконец-то поймал. Петька решительнее заглянул в цифры старичка, ему хотелось проникнуть в самое их нутро, понять, о чем они говорят, но у него закружилась голова. Так непонятны были для него эти цифры.

И ясно ему стало, что «всыпался» Алексей. Всыпался, стоит и жалко так моргает, а он, Петька, ничем ему помочь не может. То ли дело где-нибудь на собрании с мужиками! Уж там-то Петька не сдаст! Там каждая сердцевина мужика видна. Или ударить по ней, или добром уговорить, а тут — муть одна.

«Эх, ты! Хоть бы что-нибудь знать! Ну что-нибудь сказать».

И решил: будь что будет, а он, Петька, должен помочь своему старшему товарищу. Нельзя оставить его на съедение. Ведь сейчас, сию вот минуту, решается судьба леонидовской жизни с ее колхозом, плотиной, мельницей, и он, ни с того ни с сего, а будто тоже что-то смыслящий в этом деле, сердито взглянул на старичка и сурово заявил:

— Почва почве рознь, дедушка. Знать это вам не мешает.

Старичок подумал что-то, посмотрел на Петьку и спокойно ответил:

— Да, молодой человек, совершенно верно. Только, спрашиваю я, какое должно быть дно у реки, если средняя течения один метр в секунду?

Петьку как дубиной в лоб. Он покраснел, отступил, и мурашки пробежали по телу.

«Вот так сказанул!.. Вот так услужил другу! Сунулся с языком. Э-эх, горе! Видно, пропало все дело».

— Позвольте, у нас дно с крупным песком и гравием, — сказал Алексей.

— Стало быть, я ошибся, — поправился старичок.

— Ошибка в фальшь не ставится, — снисходительно произнес Петька, не выдав своего радостного волнения.

— Правильно, молодой человек. Не ошибается тот, кто ничего не делает…

— …Сказал товарищ Ленин, — быстро подхватил Петька и покосился на Алексея.

Потом шепнул ему:

— Ты управляйся один, а я пойду в окружком. В случае чего звони.

— Ладно.

Старичок спросил:

— А строить как хотите? С подрядом от нас или…

— Нет, мы хозяйственным способом. Так дешевле.

— Ага! — произнес старичок. — Но для осмотра и составления сметы с проектом, наверное, придется к вам инженера послать?

— Я сам гидротехник, — ответил Алексей. — Зачем нам лишние расходы? Артель пока слабая.

Старичок поднял мохнатые брови на Алексея, и едва заметная усмешка пробежала по его лицу.

— Бюрократы! — тихо проворчал Петька, притворяя за собой дверь.

В том здании, где до районизации помещался губком, теперь — землеустроительный техникум.

— Товарищ, где же окружком партии?

Белобрысый парень, видимо студент, с крупными веснушками, провел Петьку до угла улицы и начал подробно растолковывать, как ближе пройти к окружному.

В это время из-за большого дома, возле которого они стояли, раздался рев, похожий на коровий, а следом показалось желтое туловище.

Петька, удивленно оглядывая невиданную диковину, спросил:

— Что это такое?

— Автобус, — улыбнулся студент.

Потом добавил:

— Садись-ка в него, и как раз к окружному подъедешь.

Петька добежал до автобуса, взобрался на ступеньки и, войдя, растерянно оглянулся. Неожиданно машина дернула, от толчка Петьку шатнуло в сторону, и он, не сохранив равновесия, уселся на колени к нарядной женщине.

— Держаться надо, гражданин, — сердито посоветовала та.

— Спасибо, — испуганно ответил ей Петька и покраснел.

Усевшись на пружинную, мягкую скамейку, легко подскакивая от толчков, Петька осматривал внутренность автобуса, заглядывал в будочку шофера, удивляясь его ловкости, и никак не верилось ему, что это он, Петька Сорокин, едет на такой машине, а на него как будто с завистью смотрят люди, идущие по тротуару.