Диана, Купидон и Командор - Бьянка Питцорно

– Но в «Оливковом саду» нет батарей! – возмущалась Розальба. – И никакого другого отопления. А на дворе декабрь! Они же могут схватить воспаление легких!

– Об этом можешь не беспокоиться, – разъяснял Томмазо. – Знаете, что самое интересное? Мой отец говорит, что психи, они все здоровехонькие, во всяком случае физически. Когда падают – ничего себе не ломают, когда раздеваются догола под дождем или гуляют всю ночь на морозе – то у них не бывает даже насморка!

– Ну, это, может, психи, – возражала Приска. – А Командор – не псих, и, вот увидишь, он точно схватит бронхит, воспаление легких или туберкулез.

Вспоминая эти разговоры и представляя себе, как должен чувствовать себя Командор, Элиза тяжело вздыхала. Она была разочарована. Как глупо было верить, что дядя Леопольдо, едва услышав ее рассказ, сразу же наденет пальто и побежит в клинику освобождать старого друга.

– Пообещай мне хотя бы, что ты позвонишь в клинику сразу же после обеда, – взмолилась она.

– Обещаю.

Они присоединились к остальным, готовые к трапезе.

– Элиза, ты только взгляни, какая красавица невеста Мирко! – сказала бабушка Мариучча, протягивая ей фотографию. – И как хорошо смотрится Леопольдо во фраке.

Элиза нехотя бросила взгляд на фотокарточку: обычная свадебная фотография, жених и невеста с ножом в руках перед огромным тортом в четыре этажа, вокруг них нарядные гости и на заднем плане столы, уставленные яствами, которыми можно было накормить целую африканскую деревню, бутылки шампанского, корзинки с цветами, повязанные белыми лентами, и декорации из еловых веток в честь скорого Рождества.

Свадьба Тома и Сонсирей в деревне апачей была совсем другой: таинственный колдун и прекрасный Кочис, которые благословляли молодых, священный нож, смешение крови, два белых скакуна в ожидании, когда они понесут молодых в секретное убежище…

Элиза решила, что она никогда не выйдет замуж. Хотя если вдруг через много-много лет она все-таки передумает, то уж точно не пожелает выходить замуж в такой пышной обстановке, как Мирко. Лучше уж как у Сонсирей.

– Что это за господин сидит сбоку от молодых? Тот, что подпирает себе щеку рукой и, кажется, подремывает? – с интересом спросила тетя Ондина, рассматривая фотографию. – Неужели праздник был таким скучным, что он на самом деле уснул?

– Это доктор Саломони, – ответил муж. – Ты права, он, кажется, и вправду спит. Во время банкета пили много вина, а потом еще и шампанское…

Саломони? Это имя зазвенело в голове у Элизы, словно военная труба.

– Доктор Саломони из Серраты?

– Да, он. Кажется, он друг отца невесты.

– Ты знаешь его, дядя Леопольдо? Я имею в виду лично?

– Да. А что?

– И ты абсолютно уверен, что в этот день он находился на свадьбе Мирко?

– Элиза, что за вопросы? Ты же сама видишь, что он был там, – усмехнулся дядя. – Хоть и проспал половину банкета. Он плохо переносит алкоголь, а мы старались, пили за счастье молодых. С ним и жена его была. Она не очень хорошо выходит на фотографиях. Смотри, Ондина, какой нос… А на самом деле это довольно красивая женщина.

– Дядя Леопольдо, – нетерпеливо прервала его Элиза, – свадьба была двенадцатого декабря в одиннадцать тридцать утра, верно?

– Да. Что это, проверка памяти, дабы убедиться, что я еще не выжил из ума?

– Подожди. Потом вы все отправились на свадебный банкет. И он закончился в?..

– В шесть тридцать вечера. Ты же знаешь эти свадебные банкеты… Они попросту бесконечны.

– И доктор Саломони тоже был там до самого конца?

– Да что ты прицепилась к этому Саломони? Конечно же, до конца. Все уже почти разошлись, а он все спал головой на столе, бедняга. Его пришлось чуть ли не на руках нести в машину. К счастью, за рулем был его сын.

– И ты можешь в этом поклясться?

– Зачем мне клясться? Ты посмотри на фото. Видишь, часы на стене показывают без пятнадцати шесть? Торт разрезали в самом конце, когда многие приглашенные уже собирались уходить.

– Ты поехал потом прямиком в Лоссай. А если бы ты вернулся в Серрату, то сколько бы времени ушло на дорогу?

– Элиза, да что с тобой сегодня? – поинтересовалась тетя Ондина. – Это похоже на одно из тех испытаний, которые Приска придумывала для меня, когда вы были еще в начальной школе.

– Ну сколько времени? – не отступала Элиза.

– Четыре с половиной часа на поезде или как минимум три на машине, – вздохнул дядя Леопольдо.

– То есть ты не приехал бы раньше, чем в половине десятого или даже в десять.

– Нет, если бы я, конечно, не летел на аэроплане.

– Ты думаешь, что у доктора Саломони есть личный аэроплан?

– Да при чем здесь бедный Саломони?

– Отвечай – есть или нет?

– Конечно же нет. Да, он довольно богат, работает в «Оливковом саду» и принимает частных пациентов, у него хорошо обставленная студия, но до шейха ему далеко.

– Но тогда!.. – воскликнула Элиза, триумфально помахивая перед глазами удивленного дяди свадебной фотографией, – тогда объясни мне, как мог доктор Саломони двенадцатого декабря в шесть вечера быть одновременно в Серрате и на свадьбе?

– Прости, Элиза, я тебя не понимаю. И я голоден. Повариха рассердится, если макароны остынут. Давай заканчивать с загадками. Почему вдруг доктор Саломони должен был в тот день находиться в Серрате?

– Потому что так написано в медицинском свидетельстве. Это он его подписал. Я вспомнила его имя, как только услышала. Это именно он. Но как ему это удалось, если он был за триста километров отсюда?

– Это очень серьезное обвинение, ты это понимаешь? – строго сказал дядя Леопольдо. – Тебя могут обвинить в клевете. Вам, девочкам, нравится играть в частных детективов. Ты отдаешь себе отчет в том, что такими фантазиями можно разрушить карьеру опытному врачу?

– Это не фантазии. Ты попроси своего друга главврача показать тебе медицинское свидетельство. Томмазо списывал его почти целый час, и я уверена, что он не сделал ошибок. Это же первый отличник в классе! Там не только подпись доктора Саломони, там еще и написано – я знаю это наизусть! – что «в день двенадцатого декабря, в шестнадцать тридцать, после самоличного осмотра пациента в его резиденции на улице Монастырской, на вилле под названием «Камелот», лично удостоверившись в сильнейшем психическом припадке Командора Джулиано Серра, который находился у меня на лечении из-за психического расстройства в течении последних двух месяцев, и будучи не в силах успокоить вышеназванного Командора Серра никакими доступными мне средствами, я предписываю ему немедленное заключение в психиатрическую лечебницу во избежание нанесения вреда себе самому и окружающим».

– Я не могу в это поверить, – выдохнул дядя Леопольдо. Но он знал, что Элиза не умела лгать.

Он ел молча и быстро, чем доставил неудовольствие матери и поварихе, потом прошел в кабинет звонить.

– Элиза! – позвал он через несколько минут. – Поди-ка сюда, пожалуйста.

Элиза подошла. Дядя прикрыл трубку ладонью:

– Ты была права, – вполголоса сказал он. – Профессор Губерни только что подтвердил мне, что и в «Оливковом саду» Командор находится на лечении у доктора Саломони и что это он подписал направление двенадцатого декабря.

– Ты сказал ему про свадьбу?

– Нет. Я предпочитаю сообщить ему об этом лично. Но я сказал, что сомневаюсь в диагнозе Командора и что две младшие внучки готовы поклясться, что психически он совершенно здоров. И попросил его встретиться со мной. Он согласен принять нас завтра после обеда. Диана и ее младшая сестра смогут пойти с нами?

Элиза кивнула. От волнения у нее в горле застрял комок.

– Хорошо, Губерни, – говорил в это время дядя Леопольдо в телефонную трубку. – Завтра в четыре. Где-где? На стадионе? Вы играете с Объединенной командой сыроваров? Тогда я приду пораньше, поболеть за вас.

– Если играют «Наполеоны», то будет и Томмазо. Мы тоже придем пораньше.

Глава третья,

в которой Розальба и Диана совершают очень нехороший поступок

В этот день Розальба пошла после школы домой к Диане, чтобы помочь ей в сложном задании по геометрии. Вдвоем они быстро все сделали и, ожидая Приску со свежим изложением «Илиады», просто болтали. Сначала о неразделенной любви Томмазо Гая к Элизе, потом о парне из Института исскуств, который нравился Розальбе, потом о последний каверзах Мунафо́ и в конце – этого было не избежать – разговор зашел о «прискорбном случае».

Они спокойно могли обсуждать все подробности, так как дома никого не было. Прислуга находилась внизу, в кухне, где они готовили тесто для рождественских сладостей, а Дзелия наверняка присоединилась к ним. Мама сразу же после обеда переоделась и вышла с тетей Лилианой. И никто не знал куда! В театр, к адвокату, в банк или еще куда-то плести свои интриги.