За Синей рекой - Елена Хаецкая

– Думаю, все равно придется задержаться на день. Без плота нам не перебраться.

– Дело в том, что я никогда раньше не строил плотов, – сознался брат Дубрава.

– Как-нибудь справимся, – утешил его Зимородок. – Нужно нарубить бревен, наделать из коры веревок… С этой рекой нам еще повезло. Скоро из-за дождей реки взбухнут – вот тогда-то и начнутся настоящие трудности.

Они спустились с холма в лагерь.

Известие о том, что предстоит идти валить деревья, радости ни у кого не вызвало.

– Неужели нет другого выхода? – спросил фон Штранден почти жалобно. – Таскать тяжелые бревна – это, знаете ли…

– Ну почему же, – хладнокровно ответил Зимородок, – есть и другой путь: можно вернуться назад, в поселок…

Брат Дубрава, явив неожиданное ехидство, тихонько пропел:

В лугах, где в изобилииПроизрастают лилии…

– О нет! – закричали в один голос Штранден и Мэгг Морриган.

Откуда-то из-за деревьев прибежала Гиацинта и, гневно сверкая глазами, заорала:

– Какой идиот вздумал распевать здесь эту проклятую песню?!

– Это я, – успокоил ее брат Дубрава.

Гиацинта фыркнула и удалилась.

После этого все мужчины занялись бревнами, а женщины – веревками. Мэгг Морриган объяснила, как нужно снимать с деревьев кору.

К вечеру десяток стволов лежал на земле в ряд. Зимородок и Мэгг Морриган прорубали пазы для веревок. Марион суетилась с веревками, а Гиацинта переходила от одного к другому и показывала кровавые мозоли на своих ладонях.

Гловач объявил, что хочет передохнуть, и занялся ужином.

Тем временем туман сгущался и вскоре затянул все вокруг. Он медленно всползал по склонам холма наверх. Неожиданно потянуло промозглым холодом. Зимородок несколько раз, вздрагивая, бросал по сторонам настороженные взгляды.

– Ты что озираешься? – спросила Мэгг Морриган.

– Что-то мне не по себе, – объяснил Зимородок. – Как-то нехорошо здесь стало. Ты разве не чувствуешь?

Мэгг Морриган поежилась:

– Теперь, когда ты сказал, – вроде, да. Хотя чего тут, собственно, бояться? Чудовища открытых мест не любят, до злобного колдуна еще далеко… Кому тут быть?

– Сам знаю, – отозвался Зимородок. – А все равно ощущение какое-то гадкое.

В этот момент они услышали голоса. Кто-то приближался к лагерю из тумана. Шли не таясь, громко разговаривая, смеясь. Вообще, судя по всему, это были люди мирные и дружелюбные. Вот только чувство тревоги стало еще сильнее.

Из тумана один за другим вынырнули пять человек. Это были молодые мужчины с правильными, но незапоминающимися лицами. На них была серая одежда, не то для охоты, не то для верховой езды. Они остановились у костра, безмолвно улыбаясь.

Брат Дубрава вышел к ним навстречу.

– Вы, наверное, продрогли, – сказал он. – Садитесь к огоньку.

– Да, ночи стали прохладными, – согласился один из пришельцев.

Все пятеро уселись в ряд и, продолжая улыбаться, молча уставились на путешественников. Мэгг Морриган предложила им пряников с медом и была немало удивлена, когда гости смутились. Они быстро переглянулись, словно не вполне поняли, о чем идет речь. Потом один из них снова улыбнулся и произнес:

– Благодарю вас, спасибо.

– Спасибо «да» или спасибо «нет»? – уточнила Мэгг Морриган.

– А если я скажу «нет», это будет невежливо?

– По крайней мере, нам останется больше пряников, – рассмеялась Мэгг Морриган.

У гостей словно какая-то тяжесть спала с души. Тот, что задавал вопросы, улыбался самодовольно, словно только что кого-то перехитрил.

– А вы сами издалека идете? – спросил он брата Дубраву.

– Это точно, – сказал брат Дубрава и в свою очередь поинтересовался: – А вы, должно быть, местные жители?

Снова возникла неловкость. Все пятеро гостей безмолвно улыбались.

Брат Дубрава упорно не замечал, как застыл Зимородок, как Марион жмется к Мэгг Морриган, а пан Борживой как бы мимоходом поглаживает свою саблю. Продолжал расспросы как ни в чем не бывало:

– Большой ли у вас поселок?

Некоторое время все пятеро озадаченно молчали, глядя в землю перед собой. Потом один поднял глаза, улыбнулся по-детски простодушно и произнес:

– В поселке живут поселенцы, которые откуда-то переселились. А в деревне живут исконные жители. Вот такое различие.

– Вы, наверное, торопитесь домой, – предположил брат Дубрава.

Гости заерзали, начали подниматься. Они улыбались все шире и шире, пока наконец их рты не начали напоминать зияющие раны. Девица Гиацинта, кусавшая платок, при виде этого затолкала его себе поглубже в рот и чуть не задохнулась.

Гости беззвучно растворились в тумане.

– Ну, и что вы обо всем этом думаете? – спросила Мэгг Морриган, стараясь держаться нарочито спокойно.

Брат Дубрава ответил:

– Нежить.

– Нечисть? – переспросил Вольфрам Кандела, широко раскрыв глаза.

– Да нет же, нежить, – повторил брат Дубрава, даже не повышая голоса.

Кандела вскочил и забегал вокруг костра.

– Куда вы меня затащили? – кричал он. – Я жил себе в городе, среди нормальных людей! У меня была дома замечательная бочка с горячей водой, где я мог нормально помыться! Я ел каждый день горячие обеды! Я трудился на благо общества! Слышите вы – ОБ-ЩЕСТ-ВА! А вы… вы всегда были чем-то недовольны. Вам вечно чего-то не хватало. Вот и хорошо! Ушли из города – скатертью дорога! Но я-то! – выкрикнул он почти с детской обидой. – Я всегда и всем был доволен! Мне всего хватало! Куда вы меня затащили? – Он с силой пнул полено, высовывавшееся из костра. В небо поднялась жидкая змея искр. – Я не хочу! – выкрикнул Кандела со слезами. – На смерть, на смерть меня повели!.. И бежать некуда… некуда…

Он обхватил голову руками и зло зарыдал.

Пан Борживой в задумчивости ерошил волосы.

– Гляжу на тебя, Кандела, – зарокотал он, – а на ум так и идут детские мои разговоры с одним занятным старичком. Харлампий-Кривобок – так его звали. Доживал век в Сливицах. Знатно мастерил свистульки! Детвора души в нем не чаяла… В молодые годы преискуснейший был палач. Языки рвал – как другие песни пели. А уж рассказывал об этом… заслушаешься! Соловей! В Сливицах ему каждый мальчишка завидовал… М-да, к чему я бишь это вспоминаю?

Кандела еще раз пнул полено, но уже без прежней безоглядности, и обиженно ушел спать.

Зимородок задумчиво произнес:

– А ведь если это нежить, то они, пожалуй, ночью нагрянут.

– А ты почем знаешь, стратег? – набросился на него Гловач. У лютниста заметно постукивали зубы. – Может, мы их устрашили!

– Будь я нежитью, непременно бы напал, – пояснил Зимородок. – И ничего мы их не устрашили.

– А может, их вовсе не существует? – неожиданно предположил Штранден.