Черняховский - Акрам Шарипов

Командарм, в свою очередь, постоянно помогал работникам политического отдела. Он держал их в курсе оперативных задач и боевой обстановки, старался укреплять их авторитет. Оленин высоко ценил принципиальность, неутомимую энергию, решительность и твердость характера своего командующего. Особенно пришлось ему по сердцу то, что Иван Данилович старался как можно меньше говорить «я» и больше говорил «мы». Взаимоотношения между командармом и членом Военного совета на протяжении всей их совместной службы были деловыми и товарищескими.

Обстановка на фронте меняется порой удивительно быстро… Едва успел Иван Данилович вернуться в штаб армии, как позвонил генерал Людников:

— Товарищ командарм, противник прорвал позицию обороны дивизии генерала Мищенко и вышел на рубеж огневых позиций артиллерии.

— Но ведь дивизия Мищенко у нас во втором эшелоне! — удивился Черняховский. — Почему же вы не докладывали, когда противник прорвал передний край? Немедленно уточните и доложите, что делается на участках дивизий первого эшелона!

Запоздалое донесение командира корпуса казалось неправдоподобным. «Неужели какая-то ошибка? — недоумевал Черняховский. — Ведь Людников — знающий дело генерал, под Сталинградом отлично командовал дивизией…»

Снова зазвонил телефон. Командарм взял трубку и услышал голос Людникова:

— Товарищ двадцать первый! Дивизии первого эшелона прочно удерживают занимаемую ими оборону…

Черняховский прервал его:

— Каким же образом противник вышел на ваши тылы?

— Противник вклинился через позиции 30-го корпуса.

Разрезав боевой порядок корпуса Лазько надвое и выйдя в тыл соединениям Людникова, противник поставил 60-ю в крайне тяжелое положение, нависла реальная угроза ее окружения. Немцы на этом участке превосходили в несколько раз войска Черняховского в танках и артиллерии.

Иван Данилович потребовал от начальника штаба доклада обстановки.

— Товарищ командующий, противник, сосредоточив крупные силы в районе Житомира, ударом в направлении Малина вклинился в боевые порядки 30-го стрелкового корпуса и дезорганизовал оборону 15-го. Фельдмаршал Манштейн собрал сильные резервы. Угроза серьезная, противник пытается взять реванш. Если генерала Людникова постигнет та же участь, что и Лазько, мы, по-видимому, не сумеем удержать наши позиции.

— Должны удержать. За нами Киев, — сказал Черняховский. — От нас требуются решительные действия.

Черняховский сосредоточенно склонился над оперативной картой. Смуглое лицо его, казалось, еще больше потемнело, осунулось за те короткие часы, которые прошли после того, как с утра 6 декабря войска Манштейна перешли в контрнаступление на Киевском направлении. Черняховский даже и мысли не допускал, что столица Украины может быть снова взята немцами.

Зазвонил телефон. Трубку взял Комаров.

— Товарищ генерал, командующий фронтом у аппарата.

— Требую стоять насмерть! — раздался решительный голос Ватутина. — Через двадцать минут доложите ваше решение.

Двадцать минут… А данные о противнике так противоречивы и неполны…

Черняховский на минуту задумался, затем обратился к начальнику штаба:

— Возможны только два варианта решения: прочной обороной на занимаемых рубежах измотать житомирскую группировку противника или же контрударом во фланг заставить его отказаться от наступательных действий. Третьего не дано.

— Согласен!

За эти минуты, данные Ватутиным, Черняховский успел взвесить многое. Решение у него уже созрело. Но вдруг позвонил Людников:

— Противник наступает на моем участке. Он в несколько раз превосходит в танках. Разрешите отвести дивизии на более выгодные рубежи и выровнять линию фронта.

Связь на этом оборвалась. А уже пришло время докладывать Ватутину.

Иван Данилович взял трубку.

— Товарищ командующий! Я решил огнем артиллерии, танков и авиации остановить ударную группировку противника на тех рубежах, которые занимает армия, и одновременно готовиться к нанесению контрудара.

— Военный совет фронта одобряет ваше решение, — ответил Ватутин. — Действуйте, желаю успеха. — Он почему-то промолчал о резервах, которые он направил на пополнение 60-й армии и о которых еще не знал ее командующий.

Не прошло и тридцати минут, а вездеход командарма уже мчался по направлению к Радомышлю, к передовой, на новый командно-наблюдательный пункт.

Не доезжая до Радомышля, штабные автомобили, следовавшие за вездеходом командарма, быстро свернули с дороги. Радисты перетащили радиостанции в траншеи. Связавшись по радио с 30-м стрелковым корпусом, Черняховский запросил обстановку. Сведения поступали нерадостные:

— Около девяноста танков отрезали две дивизии первого эшелона и вышли на тыловую позицию, на северный берег реки Ирши, — докладывал генерал Лазько.

Затем последовала телефонограмма командира 15-го стрелкового корпуса:

«Веду тяжелые бои в районе юго-восточнее города Малина. На моем участке наступает танковая дивизия „Адольф Гитлер“, имея в первом эшелоне до восьмидесяти танков. Соседи мои отходят на восток. Все резервы использованы. Жду помощи. Генерал Людников».

Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн бросил на войска Черняховского, нависшие с фланга над его ударной группировкой, из района Житомира в направлении на Радомышль 48-й танковый корпус с задачей во взаимодействии с 24-м танковым и 13-м армейским корпусами захватить Киев и восстановить оборону по Днепру. Это была внушительная сила, в состав 48-го танкового корпуса входили: 1, 7, 19, 25-я танковые, 68-я пехотная дивизии, лучшие танковые дивизии СС «Адольф Гитлер» и «Рейх». Командовал корпусом один из известных танковых военачальников немецко-фашистской Германии, генерал Бальк.

Вновь развернулись жаркие бои, во многом напоминающие сражение под Курском. Противник бросал в атаку одновременно по триста-четыреста танков, поддерживая их крупными силами пехоты, артиллерии, авиации. Войска 60-й под ударом превосходящих сил врага оставляла один рубеж за другим, изматывая силы противника огнем с выгодных позиций. Или тяжелые бои, гитлеровцы рвались к Киеву, не считаясь с потерями. Вражеские снаряды падали совсем рядом с командно-наблюдательным пунктом Черняховского. Немецкие танки были всего в семистах метрах от него. Артиллерийский противотанковый резерв армии сдерживал врага на этом рубеже, но сорока танкам дивизии «Адольф Гитлер» противостояло здесь только восемнадцать противотанковых пушек. Казалось, немецкие танки вот-вот прорвутся к блиндажу командарма.

— Товарищ генерал! Разрешите напомнить — пора бы сменить КНП, — тихо сказал Черняховскому майор Комаров.