Гарри Поттер и Обитель Бессмертия - akchiskosan

Гарри едва заметно кивнул. Рону удалось озвучить самую суть проблемы. Конечно, остались другие учителя, профессор МакГонагол, готовая по мере сил поддержать своих учеников, но это было не то!

Вдобавок, изменилась и сама школа, ее атмосфера.

— Это все Фадж! — безапелляционно бросил Рон, после того как однажды за ужином Парвати высказала опасение, что чувствует среди учеников что-то зловещее.

Услышав мнение Рона, Гермиона скептически поджала губы. Рону это не понравилось.

— Почему она каждый раз меня критикует? — ворчал он, когда Гарри тем же вечером нашел его одного в спальне. — Если бы ты знал, как мне это надоело! Ну, неужели я такой уж невозможный придурок, скажи?

И он требовательно уставился на Гарри.

— Нет, конечно! Какая муха тебя укусила? — удивился тот. — Не знал, что ты такой обидчивый. Она же ничего особенного не сказала. Она вообще молчала.

— Значит, по-твоему, я делаю из мухи слона? — продолжал Рон, еще более нахохлившись. Гарри показалось, он ведет себя точно так, как во время их ссоры после оглашения чемпионов на четвертом курсе. Воспоминание о тех днях дополнительно испортило ему настроение, и потому его вопрос прозвучал довольно-таки раздраженно:

— Так чего же ты хочешь?

— Ай, ты не понимаешь! — Рон зажмурился и откинулся на подушки.

Решив, что Рона сейчас лучше не дергать, и не имея желания принимать на себя потоки злости лучшего друга, Гарри спустился по винтовой лестнице, и возле ее подножия столкнулся с Джинни. Она заговорила первой, как будто как раз специально ждала его.

— Рон дуется, да? — констатировала девушка.

— Да.

— А на что? — полюбопытствовала Джинни.

Гарри пожал плечами; он и в самом деле затруднялся, как это объяснить.

— На Гермиону, да? — уточнила Джинни.

Они неспешно двинулись вместе в глубь гостиной, и Гарри машинально покосился на Гермиону, безмятежно погруженную в очередной толстый том.

— Я думала, у них с Роном все будет хорошо, — вздохнула Джинни. — Но, по-моему, они совсем… как мы.

Такого поворота беседы Гарри ждал, и, чтобы не распространяться на эту тему больше, поспешно выпалил:

— Нет, что ты, они намного хуже!

Джинни прыснула, и сразу стало как-то посвободнее.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Они как кошка с собакой. Постоянно находят поводы для недовольства друг другом, и придают этому такое громадное значение! А сейчас на это нет времени! — отрезал он, неожиданно для себя самого. — Мерлин, иногда мне кажется, что я один ненормальный среди всех! Как будто ребята вокруг живут своей жизнью, и только мне есть дело до того, что творится в мире. Они не понимают, что их интересам, радостям и обидам в любой момент придет конец, и все это не имеет значения! А они все заняты только собой… даже Малфой, наверное.

— Ошибаешься, — возразила Джинни. — Они уже не встречаются с Паркинсон.

Говоря по совести, Гарри совершенно упустил из виду данное обстоятельство, и теперь изумленно воззрился на Джинни. Ей это не понравилось, судя по тому, что она, нахмурившись, прошипела:

— У меня что, рога выросли?

— Как это?.. Что ты, нет, конечно, — уверил ее Гарри. — А почему? В смысле, почему Малфой и Паркинсон расстались?

Джинни сделалась еще более недовольной, но, тем не менее, ответила:

— Они расстались еще в прошлом году, не скажу точно, когда. По-моему, по той же причине, что и мы.

На сей раз нахмурился и Гарри. Его напрягало, что разговор каждый раз сворачивает к теме их расставания, но то, что Джинни, не в первый раз уже, нарочно заговаривает об этом, его просто било по нервам.

— Так что Малфой сейчас ни с кем не встречается, — подытожила Джинни, и добавила со значением: — Наверное, занят чем-то более важным.

— А Паркинсон? — спросил Гарри с большим интересом, чем чувствовал на самом деле. Казалось, Джинни сравнивает его с Драко, и это было крайне неприятно, но все же он не хотел ссориться.

— Тоже, по-моему, — предположила Джинни. — Ты можешь за ней приударить, — заявила она ни с того, ни с сего, потом развернулась и ушла к Гермионе.

Раздосадованный, Гарри постоял немного на месте, после чего, сунув руки в карманы, медленно отправился обратно в спальню. Каким бы угрюмым и недружелюбным не казался в тот момент Рон, он никогда не сватал ему слизеринку.

Чуть позднее, наконец, случилось то, чего Гарри, в принципе, ждал с момента прибытия в школу. Новый директор вызвал его к себе в кабинет «для серьезного разговора».

Новость принесла Гермиона, и она тоже не казалась подруге такой уж значительной.

— Конечно, Гарри, ты ведь своего рода звезда, — сказала она. — Я думаю, все это время Фадж присматривался к тебе, а теперь убедился, что ты не собираешься бунтовать, и хочет заручиться твоей поддержкой.

К директору его сопровождала профессор МакГонагол.

— И почему меня вызывают? Я же ничего плохого не сделал? — пожаловался он, когда они остановились у горгульи.

— Не глупите, Поттер, — улыбнулась она и назвала пароль: — «Особое поручение».

Поднимаясь на знакомом эскалаторе, Гарри старался не вспоминать те дни, когда его вызывал к себе Дамблдор. Он не мог представить на его месте другого и, однако же, скоро увидел. Фадж в кабинете находился не один.

— Я совершенно уверен, господин директор! — бушевал Филч, так что его собеседник едва ли удостоил вновь пришедшего легким кивком. — Вчера этот угол был на месте, а сегодня он сорван!

С тяжким вздохом директор поднялся из-за стола. Похоже, атака Филча длилась уже некоторое время, так что из двух зол он решил все же пойти и посмотреть.

— Подожди меня здесь, Гарри, — попросил Фадж и торопливо вышел следом за завхозом, оставив гриффиндорца одного в кабинете.

У Гарри прямо руки зачесались, внутренний голос в полную силу твердил, что надо этим воспользоваться. И тут он заметил старую Шляпу-сортировщицу. Та не проявила к нему никакого интереса. По всей видимости, она спала.

Последний раз они разговаривали о том, что он замечательно вписался бы в «Слизерин». Теперь Шляпа который год настаивала на объединении. Так ли равны все колледжи «Хогвартса»? Опыт Гарри говорил об обратном.

Оглядевшись, он быстро преодолел расстояние, отделяющее его от Шляпы, протянул руку и надел ее.

Но никакого голоса не услышал. Более того, неожиданно на его голову что-то упало. Он едва не вскрикнул. Но то был определенно не кирпич, и, убедившись, что голова, в принципе, цела, он осторожно сунул руку под Шляпу и извлек пергамент, свернутый в трубочку и перевязанный пестрой лентой.

Звук эскалатора заставил его поспешно поставить Шляпу на место. Гарри сунул пергамент в карман и постарался придать лицу суровое выражение.