Лирой - Виктор Гросов

class="p1">— Тебе нужно объединить под своим началом не менее пяти гильдий, и победить Архимага-лича, — Искин внятно продекламировал условия победы. — При этом важно соблюдать кодекс добра, не прибегать к подлости и обману.

— Заметано, — с дрожью в голосе, произнес я, после секундной заминки.

— И есть одно важное условие, — добавил зануда Искин.

— Какое?

— Никто, подчеркиваю, никто не должен знать об этом пари. Ты должен доказать, что люди не под страхом реальной смерти объединяются, а из чистых помыслов.

Долбанная железяка! А это уже сильно усложняет задачу. Но назад пути не было.

— Это касается только условий пари, верно?

— Да, — бездушно ответил обитатель Ковчега.

Значит, общую информацию о сложившейся ситуации я смогу поведать Пятому отделу. Это же не нарушит наше пари?

Пораскинув мозгами, я понял, что, либо Искин лопухнулся, либо я смог его надурить. Либо он меня сам развел, манипулировал мной. Надеюсь, последнее не имеет отношения к реальности.

Мгновение спустя, Искин попрощался, и я снова оказался в мыльном пузыре, который вытянуло из корабля. Оказавшись вне Ковчега, шар, в котором я находился опустил меня на пол. Я почувствовал, как твердая земля встречает меня с распростертыми объятиями. Но радость от возвращения была недолгой.

Толпа людей окружила меня. Военные, нервно сжимая оружие, целились прямо в меня. Их пальцы на курках дрожали, готовые в любой момент открыть огонь. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Я боялся пошевелится, чтобы не спровоцировать солдат обрушить на меня град пуль.

— Он живой! — крикнул кто-то из толпы, и этот возглас вызвал новую волну паники. — Что он сделал с кораблем?

— А если это робот или пришелец! — раздался другой голос, полный ненависти. — Может убить его?

К счастью, словно луч света, разрезающий мрак, появилась Камилла. Ее появление разрядило обстановку. Толпа расступилась перед ней, словно перед богиней, сошедшей с небес. Ее черное платье, облегающее стройную фигуру, развевалось на ветру, а серебряная шпилька в волосах сверкала, как звезда на ночном небе.

Камилла излучала ауру спокойствия и уверенности. Ее глаза, ярко-синие, словно два сапфира, горели стальным огнем, подавляя любую попытку сопротивления.

— Отставить! — ее голос, спокойный и властный, прорезал гул голосов, заставляя всех замолчать. — Это Сергей, он наш.

Военные, хоть и с явной неохотой, опустили оружие. Камилла подошла ко мне, ее пронзительный взгляд прожигал насквозь, словно пытаясь прочитать мои мысли. Рядом с ней стоял Андрей, его взгляд излучал беспокойство, смешанное с нетерпением.

Появление Камиллы немного успокоило. Ее аура уверенности, казалось, передалась окружающим, напряжение стало спадать. Андрей же, наоборот, выглядел взволнованным, его глаза горели любопытством, он буквально дрожал от нетерпения.

Камилла мягко, но настойчиво указала мне следовать за собой. Она отвела меня в небольшое помещение, напоминающее медицинский кабинет. Андрей, словно тень, следовал за нами.

— Сергей, нам нужно убедиться, что ты — это ты, — произнесла Камилла, ее голос звучал ровно, но в ее глазах я видел настороженность.

Андрей, не говоря ни слова, надел перчатки, подключил какие-то датчики к моей голове и запястью, его движения были быстрыми и точными.

— Что это? — спросил я, чувствуя себя подопытным кроликом.

— Стандартная процедура, — коротко ответил Андрей, не отрываясь от приборов. — Нужно убедиться, что ты не заражен, и не находишься под психическим внушением.

Через несколько минут Андрей довольно хмыкнул:

— Все в порядке, это наш Сергей. Биометрия с капсулы совпадает.

Капсулы? Класс, они еще и данные с моей вирткапсулы взяли.

Камилла, наконец, позволила себе расслабиться. Она присела на стул, жестом приглашая меня сделать то же самое. Андрей, все еще возбужденный, нервно расхаживал по кабинету.

— Сергей, что произошло? — спросила Камилла, ее голос был мягок, но я чувствовал, что она напряжена.

Я начал свой рассказ, стараясь говорить спокойно, хотя внутри меня бушевала буря эмоций. Я рассказал о встрече с Искином, о его странных заявлениях о спящих колонистах, о том, что Земля обречена. Но я умолчал о пари, о том, что судьба человечества теперь зависит от исхода игры.

Камилла слушала меня молча, ее лицо оставалось непроницаемым. Лишь в глазах мелькали искры, выдающие бурю эмоций, бушующую внутри. Я чувствовал, что она не верит мне до конца, что интуиция подсказывает ей, что я скрываю что-то важное. Но, к счастью, она решила не давить на меня.

В кабинете воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием аппаратуры, словно рой электронных комаров, пирующих на нервах. Камилла, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди, ее взгляд, острый, словно лезвие, был направлен на меня. Я чувствовал себя бабочкой, приколотой к доске энтомолога.

Андрей, не в силах усидеть на месте, нервно расхаживал по кабинету, то и дело бросая на меня вопросительные взгляды. Он напоминал мне голодного волка, который кружит вокруг костра, пытаясь выхватить из огня кусок мяса.

На меня опустился отходняк. Мне стало смешно от всей ситуации. Казалось, что вся эта возня «Инквизиции» — ничто, в сравнении с тем, что ждет нас, если я не смогу правильно сыграть в игру.

— Сергей, — начала Камилла, ее голос, ровный и бесстрастный, разрезал тишину, — давай еще раз, с самого начала. Ты говоришь, что Искин… этот искусственный интеллект… сам вышел на контакт?

— Ага, как по заказу. Я тут чуть ли не в отключке валяюсь, а он мне «Привет, Сергей». И все в моей голове.

— В голове? — Камилла прищурилась. — А ты уверен, что это не галлюцинации? Может, это воздействие какого-то излучения? Ты же знаешь, этот «объект» — сплошная загадка.

— Да нет, галлюцинации — это бабочки розовые, гномики пляшущие. А тут голос, четкий, ясный, словно диктор на параде. Сказал, что я — Избранный, представляете? — я рассмеялся, но смех прозвучал фальшиво, словно звук разбитого стекла.

А отходняк то усугубляется! Но я ничего не мог поделать. Стресс нужно было спустить хоть как-то. Почему не смехом?

— Избранный? — Андрей резко остановился, его брови взметнулись вверх. — Для чего?

— Да черт его знает! — я развел руками. — Сказал, что я должен доказать… ценность человечества. Словно мы какой-то бракованный товар, который нужно вернуть производителю.

— Ценность? — Камилла нахмурилась. — В чем, по его мнению, эта ценность должна заключаться?

— Не знаю, — признался я, — он не объяснил. Сказал, что я должен проявить себя, показать, что люди достойны спасения.