Царственная блудница - Елена Арсеньева

Тут внимание Шубина было внезапно отвлечено каким-то странным пыхтеньем и сопеньем. Он покосился в сторону и обнаружил близ себя не кого иного, как Прохвоста, который умильно заглядывал ему в лицо и бил по воздуху голым хвостом, выражая великую радость от новой встречи с человеком, который сумел его в два счета, вернее, в два взмаха укротить.

– Какого черта? – прошипел Шубин. – Я велел тебе платок стеречь!

Прохвост преданно посмотрел ему в глаза. Взгляд его словно бы говорил, что он не мог долее находиться в разлуке со своим новым властелином, а поэтому осмелился его ослушаться, но неужели он будет наказан за свою преданность?

Шубин смягчился и ухмыльнулся. Прохвост понял, что прощен, припал всем телом к земле, а потом разинул пасть и от радости изготовился было взлайнуть, однако Шубин успел показать ему кулак – и Прохвост послушно захлопнул пасть.

– То-то, – прошипел Шубин, поглаживая пса по голове, – я тут лазутничаю, а ты, понимаешь...

Тут он спохватился, что люди, за которыми он наблюдал, могли услышать приближение Прохвоста. Диву оставалось даваться, как псина умудрилась подобраться столь бесшумно. Пожалуй, несмотря на свой редкостно дурацкий вид, каким-никаким умишком Прохвост все же обладал.

Шубин отвернулся от пса – и как раз вовремя, чтобы увидеть: разнаряженный незнакомец подхватил с земли здоровенный сук и своей бесшумной танцующей походкой почти вплотную приблизился к «чухонке», которая припала к оконцу, находившемуся чуть ли не вровень с землей. Занес этот сук с явным намерением опустить его на голову «чухонке»...

Пальцы Шубина на миг впились в загривок Прохвоста и разжались.

– Взять! – прошипел он, и пес понятливо метнулся вперед.

Теперь он не скрывался, и земля сотрясалась под его мощными прыжками. На шум обернулись двое – и «чухонка», и разряженный толстяк. Шубин успел увидеть два лица, застывшие в одинаковом выражении ужаса... в следующую минуту Прохвост прыгнул толстяку на грудь, свалил его наземь и угрожающе щелкнул челюстями у самого горла.

Теперь бледное лицо «чухонки» выражало такое изумление, что Шубину стало смешно. Он решил больше не таиться и вышел из-за куста, предоставившего ему укрытие.

«Чухонка» еще более изумилась.

– Девку-молочницу зачем раздели? – спросил Шубин по-французски – и расхохотался-таки. Было чему! Лицо «чухонки» являло собой картину самую прекомичную.

– Вы кто? – пролепетала «чухонка».

– Шубин Алексей Яковлевич, нижегородский помещик, – отрекомендовался бывший преображенец и по вспышке в голубых глазах «чухонки» понял, что имя сие известно.

– А вы кавалер д’Эон, – я так понимаю? – спросил Шубин, и «чухонка» кивнула:

– Откуда вы меня знаете?

– Наслышан об этой истории от молодой девицы по имени Атенаис Сторман, она же – Афоня.

– Девушка нашлась! – обрадовался д’Эон. – Слава богу! Бекетов чуть с ума не сошел. Надо его обрадовать... – Он снова склонился было в подвальному оконцу, но тут послышался стон.

Шубин и д’Эон обернулись. Прохвост аккуратно придерживал зубами кружевное жабо разодетого незнакомца, а лапами придавливал его грудь.

– Уберите собаку! – чуть слышно простонал тот.

– Прохвост, иси [16] , – скомандовал Алексей Яковлевич, и выяснилось, что пес так же хорошо понимает по-французски, как и по-русски. Он выпустил жабо и прилег к ногам Шубина.

– Это немыслимо, – пробормотала бывшая «чухонка». – Как вам удалось?!

– Я колдун, – пояснил Шубин.

– Похоже на то! – покачал головой д’Эон и взглянул на незнакомца. Лицо его похолодело, и с презрительно искривившихся губ сорвалось: – Предатель!

Человек отшатнулся, передернувшись:

– Да вы что?! Вы меня оскорбляете! Я просто применил обходной маневр! Вы же и сами удрали через окно! Можно сказать, так же поступил и я. И мы с вами правильно сделали! Кому было бы выгодно, если бы схватили всех троих? Я прикинулся вашей жертвой, Гембори мне поверил... Зато теперь у меня развязаны руки, я могу помочь и вам, и Бекетову. Я, собственно, шел сюда именно для того, чтобы выручить его, помочь ему бежать. Потом увидел вас, догадался, что вы его ищете, – и со всех ног ринулся оказать вам помощь, да тут этот бешеный пес...

– Оказать помощь? – ехидно повторил Шубин. – А дубинку над головой господина д’Эона вы занесли для того, чтобы эта помощь была наиболее действенной?

Благообразное лицо так и перекосилось.

– Стойте смирно и не вздумайте орать, – приказал Шубин, кладя руку на голову Прохвоста. – Не то...

– Черт, – растерянно пробормотал д’Эон, глядя на очень внушительную дубинку, которая должна была если не размозжить, то крепко разбить ему голову. – Да ведь он убить меня мог!

– И собирался, – кивнул Шубин.

– Предатель! – возмущенно повторил д’Эон. – Видите ли, сударь, – обратился он к Шубину, – сего господина мы поймали за подслушиванием, когда обсуждали свою тайную дуэль с господином Бекетовым... мы, видите ли, разом впали в немилость у императрицы из-за гнусной интриги Гембори...

– Ага! – глубокомысленно сказал Шубин. – Стало быть, сей и есть тот, кто Колумбусом называется?

Разноцветный господин дернулся, но Прохвост издал негромкий, едва слышный звучок своими мощными челюстями, и Колумбус вновь замер.

– Вы его знаете? – изумился д’Эон.

– Да как вам сказать, – уклончиво произнес Шубин, решив, что еще не время открывать карты и срывать маски. Спасти-то жизнь д’Эону он спас, однако из чистого человеколюбия, и откровенничать с ним покуда не собирался, ибо еще не знал, что за намерения у этого странного господина. Прежде нужно было Бекетова выручить. Шубин уже догадался, что тот сидит в подвале посольства, возможно, связанный, а то и раненный. Ладно, любые веревки развязываются и любые раны обрастают шрамами – это Шубин по себе знал, главное, чтобы Никита Афанасьевич был жив! – Афоня мне кое-что рассказала. Я только не пойму... он же, Колумбус этот, с вами вроде бы в альянс вошел. Начал предлагать какие-то средства, могущие заставить императрицу на вашу с Бекетовым проделку снисходительней посмотреть. Ну а потом девушка сбежала, и что дальше было, я не знаю.

– Дальше, минуту спустя, появился племянничек посольский, – презрительно проговорил д’Эон. – С этой самой жуткой собаченцией, которую вы, совершенно непостижимым для меня образом, умудрились не просто заколдовать, но даже переколдовать. Вслед за ним притащились еще несколько до зубов вооруженных посольских бодигардов. Колумбус немедля начал орать, что мы его схватили, угрожали смертью...