Принц Тор - Василий Сахаров

Пи-пи-пи!

Подтверждая слова Хартмана, в шлеме пискнул сигнал, что получен свежий информационный пакет, и я кивнул:

– Учтем. Вы далеко продвинулись?

– Нет. Мехстрелки и разведывательные автоботы прошли около километра, а бойцы только пятьсот метров. Трудно идти, да и мы не торопимся. Все равно все осмотреть нереально, там тысячи километров коридоров и сотни тысяч помещений. Темно и много ржавчины, кое-где целые завалы.

– Из добычи уже что-то имеется?

Хартман усмехнулся:

– Кому чего, а Тор Строгов о добыче вспоминает. Есть хабар. Пока немного, но он имеется. Какие-то приборы, техника непонятного назначения, кабеля и даже нечто напоминающее ручное оружие. Разбираться надо, что это такое, и по-хорошему следовало бы сюда всю эскадру пригнать, больно корабль большой. Впрочем, об этом позже поговорим. Заодно прикинем, получится ли взять этого гиганта на буксир.

– Да, еще поговорим. – Я приподнял раскрытую левую ладонь, правой удобнее перехватил штурмовой автомат и направился вслед за своими дружинниками.

Через жесткую мембрану я прошел сквозь вырезанную плазменными резаками десантников с «Вестгота» дверь. Васильев и Дымов последовали за мной, и, оказавшись внутри, я осмотрелся. Просторное помещение. Под ногами и на стенах бурый лишайник. Если верить вмонтированным в бронескаф датчикам, высокая влажность воздуха, практически тропики. Подле мембраны несколько десантников, пара мехстрелков и один приземистый робот-разведчик, который обшаривал все вокруг чуткими сенсорами. Над входом прожектор, который заливал вход ярким светом, а немного дальше абордажиры с «Забияки».

Мы подошли к своим. Что делать, все знали. Планы и схемы имелись. Задача простая – двигаться по коридорам, которые находятся слева от входа на корабль осьминогов, осматриваться и вести разведку. Поэтому привала не устраивали. По связи прошла команда Дымова, и абордажиры начали движение. Впереди, как и положено, мехстрелки, а за ними бойцы.

Свет прожектора остался позади, и мы включили свои фонари. Бойцы двигались осторожно и постоянно ожидали нападения. Однако ничего не происходило. На нас никто не нападал, и через десять минут мы вышли на развилку. Позади коридор, а перед нами еще три. На перекрестке оставили сигналку и ретранслятор, а затем разделились на отделения, по одному на коридор.

Я был вместе с отделением капитана Заурова, и рядом постоянно находились Васильев и Маркин. Время от времени двоюродный брат бросал на меня взгляды, скорее всего, недружелюбные, но не дергался. Ну а так-то ничего нового, и вокруг нас все было по-прежнему. Мертвенный покой, лишайник и широкий коридор.

Минуло полчаса, и, когда нам стало казаться, что коридор никогда не закончится, наконец-то мы вышли на открытое пространство. Снова помещение. Опять большое, прямо-таки гигантское, конца-края не видно. И конечно же никого. Что же касается других групп отряда, то они в это время выдвинулись к новым развилкам и разделились на подгруппы.

– Тарасов, Бекетов, – подал команду Зауров, – остаетесь на месте и с вами мехстрелок. Фаридов, Семенов, Левашов, со мной влево. Остальным движение вдоль правой стены.

Остальные – это я, Васильев, Маркин и три бойца: Юрский, Фурье и Черемисов. Старшим в подгруппе Васильев, так решили еще на стадии планирования. Поэтому снова никаких задержек. Вдоль правой стеночки вперед. Прошли метров сто пятьдесят и остановились, ибо перед нами оказалось самое настоящее болото. Бурая жижа, покрытая тонкой корочкой мха и ярко-красными листьями. Видимо, когда корабль обесточился и лишился экипажа, вода из внутренних помещений ушла, но часть осталась, и, подпитываясь за счет конденсата, жидкость превратилась в болото со своей собственной микрофлорой. И произошло это, разумеется, не сразу, а за те сотни лет, что судно осьминогов летело в космосе.

– Юрский, возьми пробы! – сказал Васильев. – Фурье, проверь дно, здесь должно быть неглубоко!

Один из абордажиров занялся пробами, снял с пояса герметичные контейнеры и стал набирать в них воду. Ну а второй боец подошел к краю болота и попробовал промерить его ногами. Действительно, неглубоко. Пологий спуск, полметра жижы, кое-где немного больше, и ровное дно.

– Готово! – отозвался Юрский, завинчивая крышки контейнеров.

– Нормально, здесь опять сухо! – с другого края болотца откликнулся Фурье и добавил: – Тут еще один отсек! Дверь выломана!

Майор отослал Юрского к выходу, отнести образцы, пока рядом, и мы форсировали болото. А когда выбрались из него, то откуда-то из темноты к нам прилетел громкий крик:

– И-ууу-ии-ууу!

– Что это было? – целясь в темноту, воскликнул Маркин.

– Хрен его знает, – усмехнулся Васильев и хлопнул Роберта по плечу: – Ужасные монстры, по всей видимости.

Двоюродный брат вздрогнул, и я кивнул на проем невдалеке:

– Хватит базарить! Надо осмотреться, может, что-то ценное найдем. А кричит, скорее всего, какая-то тварь, которая смогла здесь выжить и адаптироваться к существованию на брошенном судне. Вон, вода есть, воздух присутствует, и мох растет, а значит, и фауна имеется.

Васильев был со мной согласен. Он мотнул головой и отдал новую команду:

– Фурье, прикрываешь нас и ждешь Юрского. Пошли посмотрим, что тут.

Абордажир встал на колено, прижал приклад автомата к плечу, и свет его фонаря рассек темноту, а мы вслед за Черемисовым проникли внутрь.

Новое помещение оказалось не очень большим, и здесь было на что посмотреть. Вдоль стен стояли полупрозрачные саркофаги, правильнее будет сказать, аквариумы, а в них находились существа, которые умерли минимум десять веков назад, а то и раньше, и их поместили в герметичную емкость. Большая змея, то ли питон, то ли молодая анаконда. Животное с телом собаки и тремя головами, которые напоминали волчьи. Как вариант, цербер. Акула, огромная зубастая тварь. Несколько небольших дельфинов. Аквариумов было много, не меньше пятисот, и рассматривать их содержимое было интересно, но в то же самое время жутковато. А потом я приблизился к одной емкости, которая была покрыта тонким слоем белесой слизи, свободной рукой смахнул ее с поверхности и отшатнулся.

– Что там, Тор?! – рядом остановился Васильев.

– Сам посмотри, – ответил я ему.

Майор осветил аквариум фонарем и тоже едва не отскочил. Потому что перед нами был человек, такой же, как и мы. Курчавый темноволосый мальчик, лет двенадцати, смуглый азиат, которого можно было определить как вьетнамца или китайца. При этом он выглядел так, словно был живым. И в его глазах застыла такая невыносимая дикая боль, что смотреть на этого заспиртованного человечка без содрогания было нельзя.