Повесть эльфийских лет - Ксения Баштовая

– Ва-ваше высочество, прошу простить мне мою дерзость, но я смею вам сказать, вы прекра…

Эльфийка стрельнула взглядом в сторону мужа и нахмурилась:

– Не прощаю, господин Тарис, и смею вас заверить, что я безумно устала, а потому направляюсь спать!

– Позвольте проводить?! – Он словно перестал замечать Айзана.

– Не позволю! – отрезала девушка и, подцепив супруга под локоток, утянула его в сторону ближайшего прохода.

Второй министр проводил странную парочку задумчивым взглядом и тихо протянул:

– Весьма интересная идея…

Вслед за тем он огляделся по сторонам, убедился, что в коридоре никого нет, и шагнул к ближайшей стене. Дернул вниз висевший на стене канделябр и нырнул в глубину открывшегося потайного хода…

– Скотина! – зло рявкнул Айзан, со всей силы заехав кулаком по стене.

Вспышка гнева разразилась уже в комнатах, отведенных царственным супругам. Хэлле и так еле дотащила мужа до их апартаментов: обычно миролюбивый джокер порывался вернуться и начистить физиономию господину Тарису. Слишком уж… однозначными были те взгляды, которым Алдриш одаривал квартеронку.

– Успокойся, – миролюбиво посоветовала ему супруга. Сейчас она сидела на краю кровати, небрежно закинув ногу на ногу и задумчиво перебирая кисти на платке. – Все в порядке.

– В порядке?! – взвился Айзан. – Да этот… этот… негодяй тебе в отцы годится!

– И что с того?

– Что?! Ты не видела, как он на тебя смотрел?!

Девушка хихикнула:

– Ну… Примерно так же, как смотрел ты, когда мы познакомились.

Юноша задохнулся:

– Да как ты можешь сравнивать меня и его?!

Квартеронка встала, сладко потянулась и, проведя тыльной стороной ладони по щеке мужа, улыбнулась:

– Я и не сравниваю, я уже все выбрала…

И, глядя в ее глаза, Айзан почувствовал, как вся его злоба куда-то уходит.

Хотя червячок непонимания все же остался…

– Дурацкие острова, – уже успокаиваясь, буркнул он. – Все что-то врут, что-то придумывают, что-то скрывают…

– Это дворец, – хмыкнула его жена. – И я примерно представляла, куда мы едем… Кто знает, может, сейчас нас кто-нибудь подслушивает?

…Крошечная потайная комната в левом крыле замка тонула во мраке. Единственным светлым пятном выделялся огромный, занимающий всю стену экран, разбитый на несколько десятков экранов поменьше. И в этих мониторах – именно мониторах, а не хрустальных шарах, которыми так любили пользоваться местные маги, – были видны коридоры и комнаты императорского замка.

Сидевший в мягком глубоком кресле на колесиках мужчина крутанулся на сиденье и фыркнул:

– А она умнее, чем кажется…

Утром ее величество была не в духе. Проснувшись, как обычно, в половине седьмого, она, вместо того чтобы сразу выйти в свой кабинет и до девяти часов заниматься делами, на целых полчаса задержалась в спальне. Когда же императрица наконец появилась на пороге, по толпе собравшихся придворных побежал шепоток: судя по красным глазам, женщина недавно плакала…

Слушая доклады министров, императрица медленно водила очами по стенам, задумавшись о чем-то своем, рассеянно кивала, совершенно не занимаясь работой… Первым не выдержал шут.

– Что случилось, моя королева? – тихо спросил он, присаживаясь на краешек стола.

Она подняла на него заплаканные глаза:

– Они умерли, Мэлех, они все умерли…

– Кто? – В карих глазах дурака плескалось искреннее недоумение.

Обер-полицмейстер, который как раз делал доклад о ситуации в Шиамши, оборвал свою речь на полуслове и, прижав к груди папку, вытянулся в струнку, прислушиваясь к ответам императрицы. Увы, безрезультатно. Голос был слишком тих.

– Фани, Ори, Лис, Чина… Они все умерли… – И, взмахнув рукой, приказала: – Все прочь. Мэлех, останься.

Шут, который даже не попытался встать со стола, только улыбнулся: он прекрасно понял, что приказ не относился к нему.

– Крысы живут недолго, моя королева, – мягко напомнил он ей, когда за последним из вышедших министров закрылась дверь.

– Но еще вчера они были здоровы!

– Мало ли что могло произойти за ночь? – беззаботно пожал плечами мужчина. Подумал пару мгновений и поменял тему разговора: – Может, мне развеселить тебя, моя королева?

– Как? – тоскливо протянула она, опираясь локтями на столешницу и кладя голову на руки.

– Ну… – задумчиво протянул он. – Могу поделиться последними дворцовыми сплетнями.

– И что же такого интересного говорят во дворце? – тихо фыркнула ее величество.

Фелзен задумчиво поджал губу и, стянув с головы дурацкий колпак, почесал макушку:

– Рассказывают, что я для тебя больше, чем шут, моя королева… И больше, чем друг…

Женщина удивленно вздрогнула, выпрямилась, поворачиваясь к нему, а потому не расслышала, как он тихо буркнул себе под нос:

– Жаль, что это неправда.

– Что ты говоришь? – не поняла она.

– Я говорю, – уже громче заговорил он, – рассказывают даже, что между нашими комнатами есть потайной ход!

– Так ты ведь живешь совсем в другом крыле! – заломила бровь темная эльфийка.

– Я говорю «потайной ход», а не «потайная дверь», моя королева.

Первые дни, проведенные в Шиамши, показались Хэлле и Айзану диковинным затянутым сном. Жизнь при дворе вообще была какой-то странной: часов в семь утра по коридорам пробегали молоденькие пажи, стучали в двери и будили всех и каждого. Зачем это надо было, ни Айзан, ни Хэлле так и не поняли. Нет, конечно, можно предположить, что дворцовый этикет требовал присутствия на каком-нибудь мероприятии, утреннем туалете императрицы, например, но приехавших туда не звали. Вот и приходилось очумело мотать головой, пытаясь понять, на кой черт тебя подняли.

Часам к девяти тот же паж приглашал наконец «наследницу престола с супругом» в уборную к правительнице Островной империи, и вот тогда для мошенника, не привыкшего к столь ранним подъемам, наступали настоящие муки. Знающие придворные перешептывались, что всех будят именно тогда, когда просыпается императрица. Мол, она выпивает кофе, переходит в свой кабинет и работает… Как бы то ни было, в девять утра правительнице делали прическу, она перешучивалась с придворными, слушала колкости, отпускаемые шутом, и изредка дарила милостивую улыбку молодой принцессе.

Примерно через час всех отпускали. Может, кто-то и имел право после этого заняться своими делами, но уже на второй день после приезда Хэлле сообщили – во время все того же утреннего туалета, – что пора озаботиться ее образованием. И теперь скучающей квартеронке приходилось до часу дня выслушивать долгие нудные лекции по истории и географии Островной империи. Образованием Айзана никто, видимо, заниматься не собирался, однако супруги дружно устроили скандал и сейчас могли со спокойной совестью рассказывать, что они одни до обеда заняты уроками. И если Хэлле эти самые лекции еще слушала, даже изредка задавала вопросы, то джокер просто раскладывал карты. Зато был рядом с женой.

Честно говоря, оставаться на островах ни Айзан, ни Хэлле не собирались. Они изначально ехали сюда лишь для того, чтобы повидать мир. Даже объявление, что так, мол, и так, приехавшая – будущая императрица, не заставило супругов поменять свое мнение. А если к этому добавить еще и однозначные намеки шута… Короче говоря, задерживаться надолго приехавшие не собирались. И на уроках присутствовали лишь для того, чтобы не злить полновластную хозяйку.

Одним из самых больших открытий для приезжих было то, что императрица обедала в узком кругу приближенных. Хэлле с Айзаном к таким явно не относились: им накрывали в их комнатах – каждому по отдельности. Такое кощунство супруги стерпеть не могли… Короче говоря, уже на следующий день они обедали вместе. Нет, никакого криминала не было, джокер просто дождался, пока накроют стол, а потом быстренько перетащил все в гостиную к Хэлле. Слуги молчаливо перенесли все обратно. Айзан дождался, пока перенесут последний прибор… В общем, после шести попыток лакеи сдались.

После обеда начинались новые уроки. Теперь принцессе и заодно ее супругу рассказывали, как уберечься от проклятий, как распознать яд в бокале вина, как спастись от коварного убийцы… Квартеронка хихикала и прятала глаза. А Айзан с нетерпением ждал, когда же начнется курс «Как правильно жульничать за ломберным столом».

В шесть вечера начинались приезды ко двору. И если пережить неофициальную их часть – сыграть в карты, пройтись в туре вальса – еще можно было, то от официальной хотелось выть на луну. А заканчивалась вся эта нескончаемая радость часов в двенадцать ночи. И пока императрица не отходила ко сну, не отпускали никого…

Уже на третий день джокер, непривычный к такому распорядку, проклял ту минуту, когда он согласился ехать на острова.

Для полного счастья надо добавить, что к концу первой недели по дворцу поползли слухи, будто императрицу опять пытались убить. Служанка, прибираясь в уборной, обнаружила приклеенную к нижней стороне столешницы туалетного столика странную вещицу – перемотанный кружевной тряпицей пучок птичьих перьев, иголок и сухих веточек. Девушка бросила находку в карман передника, вышла из комнаты… и упала в обморок. Придворный маг только к исходу второго дня смог привести ее в чувство. Что ждало повелительницу Островной империи, если бы странный подарок подольше пробыл в ее комнате, можно было лишь предполагать…