Неподходящий жених (сборник) - Наталья Нестерова

— Андрей, правда, воровал у нас?

— Отказываюсь отвечать. Мне плохо с сердцем. Мне нужна валерьянка.

— Сколько капель? — вскочила на ноги Саша.

— Ведро.

— Мама! — осуждающе воскликнула она.

— Что «мама»? Мама последние месяцы конспирирует как Мария Медичи с Макиавелли вместе взятые.

— Правда? А в чем это выражалось?

— В том, что я тебе ни словом не обмолвилась, какого ты фрукта к нам в дом притащила.

— Не вижу логики, — пожала плечами дочь. — Молчание как интрига? Так не бывает.

— Где моя валерьянка? Мне дадут, наконец, умереть спокойно?

Потом у нас были, конечно, долгие разговоры. И я все выложила дочери. Она и возмущалась, и благодарила, и тосковала без пропавшего Андрея, и проклинала его, и благодарила судьбу, что избавила ее от вампирствующего светского льва российского разлива две тысячи двенадцатого года.

Не люблю биологических сравнений, когда людей отождествляют с животными или когда физиологические процессы у низших беспозвоночных приравнивают к человеческими. Но моя подруга Варя, с которой дочь моя Саша делилась своими горестями, сказала точно:

— Это как прививка. Несчастная любовь в ранней молодости — это прививка от последующих ошибок. Некоторым не везет, как твоей маме. Вместо прививки десять лет нервотрепки. И еще у многих девочек так случилось: дети и судьба исковерканная.

— Тетя Варя! Я что же? Побочный эффект иммунизации?

— Ты правильный и замечательный эффект. Но на мать посмотри! Думаешь, у нее все сладенько да гладенько? Она только виду не подает, марку держит. Ты, Саша, теперь по-женски взрослая. И хватит все про себя, да про себя переживать! Сколько мать тобою пожертвовала, уму не пересказать!

— Для тебя пожертвовала, умом не понять, — механически поправила Саша.

И начала действовать. Встретилась с Женей, с Евгением Ивановичем, и состоялся у них какой-то разговор, страшно важный. Потом они перезванивались. Сашка брала трубку и уходила в свою комнату, закрывала дверь: «Евгений Иванович меня консультирует по теме диплома». «Какие в дипломе могут быть секреты?» — этим вопросом я не задавалась. В доме перестало дурно пахнуть, Андрей ушел, и слава всевышнему. Я снова могла быть самой собой, привыкала к вновь обретенной эмоциональной свободе. Однако прежней я не была. Точно постарела. Что, собственно, старость? Вовсе не морщины на лице и хруст суставов. Старость — это упадок сил душевных и потеря интересов, снижение, как говорил мой папа, коэффициента шустрости. Мой коэффициент упал почти до нуля. Хотя, возможно, все дело было в том, что цель достигнута. Восточная мудрость гласит, что нет ничего печальнее достигнутой цели. Оглядываясь назад, человек понимает, что самым лучшим был именно путь к цели. Вот уж, извините! Второго неподходящего жениха я не осилю.

— Если ты завтра приведешь наркомана, забулдыгу или пропойцу, — говорила я дочери, — закрою глаза и уйду…

— Куда глаза глядят? Закрытые? — потешалась Сашка. — Я тебе, мамочка, не верю. Хотя, на самом деле, это ты мне не доверяешь. Если бы ты с самого начала…

— С какого начала? — перебила я. — Если ты и сейчас, в финале романа, тоскуешь без Андрея. Так?

— Ужасно тоскую, — призналась дочь. — Иногда отчаянно хочется все забыть, броситься к нему, прижаться. Ты не бойся! Я ведь понимаю, что он по жизни лузер.

— Выражайся, пожалуйста, культурно! Это ваше «по жизни» я терпеть не могу.

— А как бы ты Андрея назвала?

Для него у меня было много определений — от паразита до оператора машинного доения. Но я выбрала другое:

— Он пустоцвет. То, что тебя к нему тянет, естественно. Зов тела — один из самых мощных. В молодости, конечно.

— У тебя с этим зовом как обстоит?

— Что за вопросы! Не хватало мне на старости лет…

— Мама, ты в последнее время часто говоришь о старости.

— Мне уже пятьдесят! Помнишь, у Пушкина: вошла старуха лет сорока пяти…

— Бедный Пушкин! Сколько раз в гробу перевернулся. Наверное, как пропеллер крутится. Мама, я сделала предложение Евгению Ивановичу, — без перехода заявила дочь.

— Какое предложение? — ахнула я.

— Жениться на тебе.

— Кто тебе позволил! — задыхалась я от возмущения. — Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь?

— А ты какое имела?

Я не нашлась с ответом.

— Во-первых, — продолжала дочь, — я испытываю комплекс вины за то, что когда-то не дала вам пожениться. И зачем ты меня, глупую, слушала? Во-вторых, дело и правда идет к старости. Я хочу передать тебя в хорошие руки.

— Не надо меня никуда передавать! Я прекрасно устроена. Что сказал Женя, Евгений Иванович?

— Умора! Прости! — перешла на литературный язык Сашка. — Он считает себя недостойным столь выгодной партии.

— Что за глупости!

— Он, мол, рохля.

— Ничего подобного!

— Мямля.

— Бред!

— Не орел.

— Еще какой орел!

— И он просто не знает, в какой форме сделать тебе предложение, чтобы снова не получить отказ.

— Отговорки! Просто не хочет на мне жениться и подыскивает удобные аргументы. Коню понятно.

— Фи, мамочка! Выражайся культурно! Ага! — радостно воскликнула Саша. — Наконец-то вижу блеск в твоих глазах. Найдена точка потайного интереса. Хочет он жениться на тебе, очень хочет. Более того, желает заключить брак на небесах, то есть венчаться.

— Он насмешник, но не циник, эрудит и при этом глубоко религиозный человек.

— Да что там рассуждать! Во всех отношениях подходящий жених проверенный временем. Мама? О чем ты задумалась?

— Что мне надеть в церковь?