Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях - Генри Саттон

Ей у него понравилось. В коттедже были всего лишь две скудно обставленные комнатки. Она сразу все поняла: да это же просто хаза, куда Денвер приводит девок на одну ночь. Гостиная, спальня, маленькая кухонька и ванная. В гостиной единственным удобным местом, где можно было сесть, была кушетка, с которой через большое окно открывался вид на пляж и простирающийся до горизонта океан. Мерри села.

— Хочешь выпить? — спросил Денвер Джеймс. — Или, может, просто пива?

— Да, пива, пожалуйста, — ответила она просто. Что хорошо в сексуальных делах, так это то, что тут не приходится прикидываться и ломаться. Если бы она хотела, то могла бы попросить кока-колы и не думать при этом, как это выглядит: по-детски или по-взрослому. Теперь это уже не имело никакого значения. И ей спало легко.

Он сел рядом. Они пили пиво. Все было так же, как тогда с Новотным, который тоже сидел рядом и пил пиво. И, тем не менее, все было по-другому. И она чувствовала разницу. Теперь ей не было страшно, и она не нервничала. В его поведении не было ничего пугающего, и вел он себя совершенно спокойно. Он просто отдыхал, Он просто с удовольствием пил пиво. А ею он займется позже.

Когда ему захочется. Тут не было никаких сомнений, которые обычно лишь порождают новые сомнения. Он скинул ботинки и расстегнул рубашку. Потом почесал себе грудь. И отпил еще пива из бутылки. Как уверенно он держится! Мерри тоже скинула туфельки и поджала ноги под себя.

Допив пиво, он продолжал сидеть, курить и смотреть в окно на океан. Потом вытащил окурок изо рта, аккуратно затушил его и даже объяснил ей, почему он так сделал:

— Терпеть не могу этой вони, когда сигарета дотлевает в пепельнице.

Она еще не успела согласиться с ним, как он придвинулся к ней поближе, обхватил ее обеими руками и стал целовать, а потом начал расстегивать пуговки ее платья. Он расстегнул платье до самого низа, потом встал и стал сам раздеваться. Она тоже разделась.

Мерри чувствовала, как все ее тело охватило приятное возбуждение, куда более сильное, чем тогда, в подвале, когда они играли в карты и фотографировались. Это было, как она выразилась про себя, предчувствие. Так и должно быть. Она ничего другого и вообразить себе не могла. Для точной формулировки силлогизма — что ее присутствие в этой комнатушке было прямым следствием позирования перед «полароидом» и что за обнажением всегда следует совокупление — понадобился бы ум и опыт философа. Но даже услышав эту формулировку, она бы с ней ни за что не согласилась.

И все же на мгновение у нее онемело тело, все внутри сжалось, и холодок пробежал по спине, когда она, повернувшись, увидела его стоящим в снопе света, который лился из распахнутой двери ванной. Он отбросил покрывало с кушетки на пол и лег рядом с ней. Он обнял ее и стал целовать, а потом вошел в нее. Все произошло не так, как пишут в романах. Ей было почти совсем не больно, не так больно, как говорят, И не особенно приятно и сладостно, как говорят. Ей вообще было никак.

Он двигался медленно, легко и ловко, и ее даже чуть-чуть позабавило собственное ощущение после того, как он выпустил внутри нее струю теплой влаги. Но все это совсем ее не возбудило. И она не испытала никакого удовольствия.

Только во второй раз ей понравилось. Странно, но она никак не ожидала, что это произойдет во второй раз. Она-то думала, что все только раз этим занимаются, и потом в отношениях двоих людей открывается новая страница. Или они засыпают. Мерри думала, что они будут спать. Или что он отвезет ее домой. Но они лежали, и он водил пальцами по ее телу и трогал ее в разных местах. И она тоже трогала его тело, потому что ей казалось, что таким должен быть ее вежливый ответ на его действия. И она наблюдала, как его член наливается тяжестью, выпрямляется, увеличивается в размерах и подрагивает, растет, удлиняется и вытягивается, становится все больше. Он двигался, словно часовая стрелка — и вот наконец его кончик оказался вровень с пупком и встал вертикально над курчавым пахом. Денвер опять вошел в нее, и на этот раз это было просто восхитительно. Нет, вообще-то ничего особенного не произошло — ни фанфар, ни фейерверка, ни взрыва восторга. Но довольно приятно. И когда все закончилось, она сказала, что ей пора.

Они оделись, и он повез ее домой. Ей пришлось объяснять ему, как проехать, — это все, о чем они разговаривали во время поездки. Он остановился перед домом.

— Я не могу тебя пригласить зайти, — сказала она. — Извини.

— Ничего страшного, — сказал он. — Да ведь я уже заходил внутрь, а?

Она улыбнулась. Смешно — ничего не скажешь.

— Так-то лучше, — сказал он. — Улыбка никому не вредит.

— Вроде бы, нет, — ответила она и заметила, что он тоже улыбнулся. — Спокойной ночи.

Она вышла из машины и быстрым шагом направилась к двери.

Денвер Джеймс закурил. Она ушла, а он все еще улыбался. Он вспоминал другую ночь, много лет назад. Как же ее звали, черт побери? Эллен? Хелен? Он сидел и вдруг все припомнил. Путешествие в Мексику и все, что там было. Мать этой девчоночки. Забавно. Что это значит? Что он еще может, хотя и стареет. Да он и так это знает. Ничего другого ему и не надо. Нет, сэр.

Он включил зажигание, отпустил тормоза и поехал к себе в коттедж.

Через три дня Мерри уехала из Лос-Анджелеса. Отец позвонил Джеггерсу, тот позвонил Уэммику, который приехал в дом к Новотным и сообщил, что мистер Хаусмен не одобряет компанию, в которой оказалась Мерри, и сетует на очевидное отсутствие надлежащего присмотра за Мерри с их стороны. Он подождал, пока Мерри соберет вещи, и отвез ее в аэропорт. По дороге он спросил у нее о фотографиях — сколько их было и у кого они могут быть.

— Это была единственная, — ответила она. — Всего было две. То есть, две, где со мной. Вторая у меня.

— Сожги ее, — сказал он.

Она была уверена, что ей сейчас прочитают нотацию. До аэропорта путь неблизкий, и она подумала, что нотация тоже будет длинная. Но он только сказал:

— Это может тебе очень дорого обойтись. Такие штучки очень дорого обходятся.

— Теперь понимаю.

— Хорошо. Сейчас удача на нашей стороне. Но так бывает не всегда. Сейчас нам повезло. Но в следующий раз может быть все наоборот.

Она не ответила. Отвечать было необязательно.

В аэропорту он сказал, что ее встретит Сэм Джеггерс. И что она проведет остаток лета с ним.

— Хорошо, — сказала она.

— Думаю, он тебе понравится. Он приятный человек.

— Он мне и так нравится, — сказала она.

Он улыбнулся, попрощался и ушел.

Мерри провела лето с Сэмом и Этель Джеггерс. Она жила у них в доме и целыми днями обучала ритмике и танцам пяти- и шестилетних малышей в школе этики и культуры в Ривердейле. Школьный автобус отправлялся каждое утро от угла Шестьдесят Третьей улицы и Западной Сентрал-парк. Остановка была в пяти минутах ходьбы от «Дакоты» на Семьдесят второй улице, где у Джеггерсов была своя квартира.