Земля Мертвых - Александр Прозоров

— Да, воевода.

— Разреши вместе с тобой полюбопытствовать?

— Милости просим.

Во след за опричником из горницы двинулись не только воевода, но и оба священника.

Рука, как ни странно, почти не болела. Артур Команов полюбовался культей, оставшейся после сабельного удара, потом попытался развязать узел тонкого кожаного ремешка, с помощью которого местные предки перетянули рану, но с помощью одной руки сделать это оказалось не так-то просто. В конце концов терпение студента кончилось, и он сорвал злость на деревянной лоханке, пнув ее со всех ног.

В лоханке уродливый дед, развязавший в камере руки, приволок ему кашу. Гречу с мясом. А ложки, сволочь, не дал! Кашу Артур, конечно, съел, но обиду затаил. Ничего, когда он станет здесь главным правителем, он им всем все припомнит! Найдет каждого лично, и каждого…

Команов задумался, придумывая казнь пострашнее. Настроение бывшего студента немного улучшилось, но лоханку он все равно пнул еще несколько раз, норовя зафутболить ею в дверь из толстых, грубо оструганных досок. В конце концов деревянная миска раскололась, а Артур забился в угол и улегся на собранной в кучу соломе.

Оставив мысли о мести, он начал думать о том, каким образом можно использовать свое преимущество в знаниях, чтобы добиться власти и богатства. Проще всего, конечно показать чудо или произнести пророчество. Ни здесь, ни в лесу его никто не обыскивал, и зажигалка по-прежнему лежала в кармане, так что ее в любой момент можно вытащить и выщелкнуть огонь — вот только лишаться второй руки Артуру очень не хотелось, а потому этот способ он решил оставить на потом. Можно, конечно, предсказать будущее… Вот только это будущее надо еще вспомнить.

Что он знал о тысяча пятьсот пятьдесят втором годе, про который упоминал мастер, подбивая всех на штурм Кронштадта? В это время правил Иван Грозный, который убивал чуть ли не каждого встречного, а на всех остальных напускал опричников. А еще Иван Грозный взял Казань и посадил кого-то на бочку с порохом. А еще в это время была Ливонская война со Швецией, во время которой нас разбили и прогнали с берегов Балтийского моря. Вот только в каком именно году началась война? Может, она уже кончилась?

За дверью послышался шорох, она отворилась.

— Пойдем, человече, — ласково пригласил его дедок с изуродованным лицом.

«Надо напугать их колдовством, — твердо решил про себя Артур. — Они в древности глупые были, колдунов боялись. Можно войну предсказать».

В комнате со скругленными стенами, что располагалась у него над камерой, в небольшом пятне падающего из окна света стоял стол, за котором восседали три монаха в длинных балахонах. Еще двое мужчин стояло у стены — уже знакомый Команову воин и дедуля с черной окладистой бородой, в коричневой атласной рубашке и синих шароварах, заправленных в высокие сапоги цвета рубашки.

— He хочешь ли покаяться в грехах, сын мой? — поднялся навстречу Артуру один из монахов. — Не хочешь ли облегчить душу свою от деяний недостойных, отступиться от Диавола в мыслях и поступках своих?

— Уйди от меня! — рявкнул студент как можно тверже. — Знайте, что я самый могущественный колдун в мире! Я могу разносить в щепки целые города! Могу осушать реки! Могу предсказывать будущее! Я знаю… — и тут он вспомнил! — Я знаю, что в тысяча пятьсот пятьдесят третьем году англичане откроют Архангельск и начнут торговлю с Россией!

— О чем это он? — повернулся монах к мужику в атласной рубахе.

— Англичане, это те иноземцы, что воевали с Ганзейским союзом за право торговать с нами салом и воском, — пояснил мужчина. — А про каковой Арханагельск он толкует, не понимаю, отче, не обессудь.

В это время дедок, тихонько мурлыкая себе под нос, ловко накинул Артуру петлю на здоровую руку, на культю и, прежде чем чародей успел сообразить, что происходит, рванул свободный конец к себе.

— Эй, что ты делаешь?! — заметался Команов, чувствуя, как руки уходят за спину и куда-то вверх. — Отпусти!

— Сейчас семь тысяч шестидесятый год, во благодарение Господу, — перекрестился монах. — А ты о чем толкуешь?

— Подождите! — испуганно закричал бывший студент, чувствуя, как пол уходит из-под ног. — Я скажу! Важное скажу!

— Капитон, — тихим, но твердым голосом произнес мужчина в рубахе, и веревка немного ослабла.

— Глаголь, — разрешил монах.

— А это, — чувствуя, как кровь приливает к голове, неожиданно засомневался в своих познаниях Артур. — А Ливонская война уже началась?

Мужчины переглянулись, один из сидящих за столом монахов ткнул другого:

— Пиши.

— Про какую войну ливонскую речь ведешь? — вкрадчиво поинтересовался монах.

— Ну, эту… — чувствуя, как набухает от крови лицо, пробормотал Команов. — Которая при Иване Грозном была…

— Когда?! — громко рявкнул на него монах.

— Черт, не помню! — с историческими датами у Артура всегда было туговато.

— Капитон!

Руки поползли наверх, пол оторвался от ног и начал стремительно удаляться.

— Не помню… — морщась от боли в плечах пробормотал Артур. В висках стучала мысль о том, что нужно сдаваться и приходить на пересдачу.

— Когда? — спросил монах, и кивнул.

Дед поднял с пола длинный кнут, взмахнул им, и студент почувствовал, как правый бок его ожгло кипятком. От резкой боли он дернулся, тело утратило хрупкое равновесие и провисло вниз, вывернувшись в плечах. От жуткой, ни с чем несравнимой боли Команов заорал с такой силой, что стены пыточной камеры просто обязаны были рухнуть — но они устояли.

— Когда? — бок опять обожгло кипятком, а рывок тела сопроводился страшной болью в плечах.

— Не… Не знаю… — в ужасе выдохнул Артур.

— Что знаешь?

— С Россией воевали Швеция, Польша, Германия, Ливонский орден, — принялся торопливо излагать Команов. — По договору они получили земли у Финского залива, все подступы России к Балтийскому морю.

— У них уже есть договор?

— Да-а-а! — просительно застонал Артур, поскольку вопрос сопровождался ударом бича.

— Значит, успели сговориться, Павел Тимофеевич, — задумчиво произнес монах. — Вот почему магистр такой отваги набрался!

— Странно, Литва в изменнический союз не вошла, — удивился мужчина. — Слышь, чародей, Литва в договоре участвует?

— Да, — торопливо согласился Команов, пока его не успели ударить.

— Так в договоре Литва или нет?! — возмутила «атласную рубашку» непоследовательность пленника, и он дал отмашку палачу.

На Артура обрушился целый град ударов, от которых его мотало из стороны в сторону, а рубашка расползлась в лохмотья.