Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак - Брижит Обер

Пока Уилкокс отправлял Бига Т. Бюргера к Аннабелле Уилкис узнать, что там происходит, Сэм включила пыльный телекс, но связь работала плохо. Все попытки отправить информацию по факсу оказались безуспешными: текст неизменно превращался в какую–то абракадабру без конца и без начала, похожую на черные пятна с лапками. Очевидно, все виды связи с внешним миром почему–то оказались нарушены. Уилкокс попытался было пустить в ход свой радиотелефон, чтобы связаться с капитаном Строберри или кем угодно другим. Без толку. Можно было подумать, что на город обрушилась какаято электромагнитная гроза, превратив его в нечто вроде герметически непроницаемого пузырька. Гроза. Или проклятие.

В конце концов они молча посмотрели друг на друга. Сэм вытерла выступивший на лбу пот. Уилкокс лишь хрустнул суставами пальцев. Хейс, бросив взгляд на часы на стене, сунул в карман новую обойму.

– Капитан Строберри уже двадцать минут как должен быть здесь.

Уилкокс выпрямился в кресле:

– Ну и что? Может быть, что–то у него не заладилось, в этакий момент удивляться тут нечему…

– Вы ведь индейских корней, не так ли?

Сэм – она все еще упрямо билась над телексом – подняла голову. «Куда это, черт возьми, Марвин клонит?» Уилкокс бросил взгляд в окно, где раскачивалась ветка лиловой сирени, потом рассеянно ответил:

– Да, да, я помню: вы в сто раз больше американец, нежели я.

– Вот именно. Меня от моих корней отрезали чуть ли не два века назад. А у вас они совсем рядом. Вы – совсем другое дело, не то что мы с Сэм – стерилизованные продукты гигантского миксера под названием «американский образ жизни», и я вовсе не для того об этом завел речь, чтобы читать вам проповедь, нет – я лишь хочу спросить: что подсказывает вам инстинкт, пусть даже у вас от него остались лишь какие–то крохи, – что подсказывает вам инстинкт, если к нему прислушаться. О чем вещает этот чертов инстинкт, интуиция, дар предвидения, чутье, наконец, когда я спрашиваю, почему капитана Строберри до сих пор нет?

Судорожно вцепившись пальцами в протоколы вскрытия, которые он просматривал уже в сотый раз, Герби Уилкокс медленно перевел взгляд на Марвина. На несколько секунд закрыл глаза. Некоторое время они так и сидели все трое; в маленькой темной комнате царила тишина. Какая–то птица спела песенку и улетела. Уилкокс открыл глаза и глубоким голосом произнес:

– Инстинкт подсказывает мне, что малыш Джереми оказался прав. А мы не смеем взглянуть правде в лицо. Чтобы увидеть ее, вполне хватило бы и случившегося с Льюисом. Интересно, кстати, что там от него осталось. Черт возьми, Хейс, мы пропали. Что бы это ни было – мутация из–за повышенной радиации или триумф Сатаны, – нам крышка.

Хейс проверил пистолет – снят ли он с предохранителя.

– Совершенно согласен с вами, шериф, но все же мне кажется, что не стоит так просто сдаваться: это было бы недостойно ни воина масаи, ни вождя ацтеков, ни Святого Патрика – правда, Сэм?

Сэм кивнула головой. Взглянула на лежащие перед ней бумаги – бросились в глаза слова «химическое оружие, испытания в области вооружений, массовые галлюцинации»; она смяла листок, скатала его в шарик и выбросила в мусорную корзину. Потом встала и надела куртку:

– Если у нас нет выбора, мы поубиваем их одного за другим. Какими бы они ни были. Чем бы они ни были. Их надо остановить.

Уилкокс тоже поднялся:

– Вам одним не справиться. Нужно, чтобы кто–то сумел выбраться из города и вызвал поддержку. Я должен остаться здесь. Капитаны не покидают своих кораблей. А вы, Сэм, уезжайте отсюда, попытайтесь как–нибудь проскочить. Вы – наша единственная надежда.

– А кто вам сказал, что везде то же самое не творится? Мы же ничего не знаем. Может быть, этим охвачен весь район. Весь Юг. Вся страна. И почему я, а не Хейс?

– Они, наверное, скорее пропустят женщину, чем мужчину, да еще и черного.

– Ожившие мертвецы и ку–клукс–клан – все тот же бой! – иронично прокомментировал Хейс.

Уилкокс устало улыбнулся:

– Как бы там ни было, выбора у нас нет. Силы полиции состоят на данный момент из пяти человек: Сэм, вы, Стивен Бойлз, Биг Т. и я сам. А им там, может быть, имя – легион. Кроме шуток… Когда думаю о том, что послал Джереми на верную смерть… Нужно было оставить его здесь.

– Откуда же вам было знать, Уилкокс; все мы иногда допускаем какие–то промахи; а вы, между прочим, делаете это реже, чем кто–либо другой!

Сэм подошла и ласково положила руку ему на плечо. И сразу же поверх ручки с ярко–красными ноготками легла его мозолистая лапа.

– Приведите нам подкрепление, Сэм; вы – наша последняя надежда.

– А вы?

– Я уже сказал. Я должен оставаться здесь. Буду пытаться выйти на связь с вашим бюро. Если «они» не знают о том, что мы что–то заподозрили, значит, у нас, может быть, есть еще какие–то шансы. Но если они увидят, как я собственной персоной болтаюсь по городу, разыскивая их, – тогда они пойдут на все, чтобы нас сцапать.

– Вот что мы сейчас сделаем, – сказал Хейс, – я попытаюсь найти Бига Т. с Бойлзом, если получится – встречаемся на выезде из города.

Герби Уилкокс, закашлявшись, снял руку с руки Сэм:

– Что бы ни случилось, не возвращайтесь за мной. Спасайтесь, если сумеете.

– А население? Бросить его на произвол судьбы? – возмутилась Сэм.

– Сэм! Если вы хотите спасти людей – то есть тех, кто еще остался людьми, – нужно вызвать помощь, нам впятером не сдержать армию этих, этих… всей этой мрази, – закончил Уилкокс, так и не найдя подходящего названия орудующим в городе существам.

– Он прав, Сэм, нужно попытаться предупредить остальную часть страны о том, что здесь творится.

– О'кей, о'кей, сдаюсь. Идем? – с улыбкой капитулировала Сэм.

Уилкокс в знак прощального приветствия поднес два пальца к виску:

– Удачи, агент ФБР Хейс. Удачи, агент ФБР Вестертон. Надеюсь, в сложившихся обстоятельствах вы не будете возражать против того, что я обращаюсь к вам, как к парню?

Она улыбнулась. Хейс пожал ему руку:

– Храни вас Бог, Уилкокс, – если, конечно, отыщется Бог, которому есть чем помочь такому хитроумному индейцу.

Он распахнул дверь, и в лицо им ударил слепящий свет летнего дня на исходе. Огромные черные тучи, подталкивая друг дружку, поочередно набегали на солнце. Гром праздничного шествия обрушился на них, и на какую–то секунду показалось, что все хорошо и они опять в нормальном мире. Потом Уилкокс встряхнул головой:

– Ступайте. Предупредите Бойлза и Бига Т. , чтобы не слишком высовывались.

Марвин двинулся вперед. Сэм – за ним. Праздничная процессия проходила где–то поблизости – слышались аплодисменты, радостные вопли, усыпанные конфетти люди суетливо куда–то спешили – то ли туда, то ли оттуда.

Сэм и Марвин уже с четверть часа бродили в толпе. Перед глазами Сэм вновь возник Герби Уилкокс – капитан корабля, который вот–вот погрузится в пучину, он сидит за письменным столом и смотрит на нее своими темными глазами. Какой–то тип в маске вампира, вооружившись хлопушкой, бросился на них. Фонтан розовых и зеленых бумажных ленточек брызнул Сэм прямо в нос как раз в тот момент, когда она собиралась нажать на гашетку, – тип так никогда и не узнает, до какой степени был близок к тому, чтобы схлопотать себе дырку в черепе.

– Я пойду по левой стороне улицы, ты – по правой, – предложил Марвин.

– А где встречаемся?

– Мы не встречаемся. Не нужно меня ждать. Ты сматываешь удочки, Сэм. Слышишь?

Сэм молча кивнула, хотя сердце у нее, казалось, вот–вот разорвется.

Марвин дружески сжал ей плечо и быстро растворился в толпе. Сэм двинулась вперед – ну вот, старушка, Марвин ушел, — пытаясь сконцентрироваться на поставленной перед ней задаче. Но вокруг были люди, так много людей – и, безусловно, ты не увидишь его больше – ни его, ни Уилкокса, — что казалось, здесь уже нечем дышать. Она сделал глубокий вдох. То, что вокруг нее все эти люди, сильно осложняло ситуацию.

Сэм люто ненавидела всеобщие праздники, массовые шествия, такой вот энтузиазм по заказу. Федеральный агент Вестертон – образцовый сотрудник, у которого чувства преобладают над разумом не более, чем у компьютера, этот бродячий устав – панически боялась толпы, избыточного скопления народа. Марвин, конечно же, об этом не знал, как, впрочем, и начальство. Об этой своей слабости она никогда никому не упоминала и во время процедуры приема на службу прежде, чем пойти на собеседование к психологу, тщательно изучила тесты Роршаха[11] и тому подобное. «Фобия». Да, ее боязнь толпы была почти фобией. Но в отличие от большинства людей Сэм знала, откуда у нее эта фобия. Она появилась в тот далекий день 1963 года, когда родители привели маленькую Саманту на большой новогодний парад в Чайнатауне, Сан–Франциско.

Малышка – ей было тогда четыре года – отошла всего на несколько шагов и, подхваченная людской волной, потерялась среди огромных ног, похожих на стволы деревьев в лесу. Кто–то взял ее за руку. Благообразный седовласый господин с мечтательным взглядом. Он улыбнулся и повел ее с собой. Дал ей вафлю. Взгляд у него был хороший – очень нежный, и очень ухоженные руки – не то что у папы–механика.