Черный цветок - Татьяна Коршунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врываясь в сознание, чужие эмоции и чувства, принесли резкую боль. Сердце сжалось, а в виски будто вонзили сотни мелких игл. Наташа вскрикнула, напряглась и застыла, поддаваясь Томе.
Картинки и события. Прошлое и настоящее. Страдания, моменты радости и счастья, все смешалось воедино. Тома читала девушку, пытаясь разобраться, но не ожидала, что это будет так. Она чувствовала ее как себя и только спустя время поняла — они похожи. Но схожесть эта была настолько тонкой и ускользающей, что разобраться в ней не хватало сил.
Жизнь Наташи, кинолентой пролетала в голове Томы. В ней было много вопросов без ответов, непонимания и горечи. Но не это испугало. Наташа должна сделать выбор. Изменить прошлое и будущее. Только она оказалась недостаточно сильной, чтобы сделать это. Запуталась и пошла не по тому пути. Нужно вернуть ее на отправную точку, но самое страшное то, что выбор все равно оставался за ней.
Никто не мог и не имел права на него влиять. Это правило той жизни, которую приняла от бабушки Тома. Правила тех, кто нес в себе силу на благо. Преступившим эти правила, не было места среди чистых душ. И та сила, что жила в Наташе именно такая. Она той, кто, когда — то преступила правила.
— Отпусти! — девушка вырвала руки и отошла от Томы. — Ведьма! Ты точно ведьма! — она бросилась бежать, пересекла гостиную и, громко хлопнув дверью, закрылась в комнате.
Чокнутая! Точно чокнутая! Подозрения были, но не до такой же степени. Наташа обняла себя трясущимися руками и села на кровать. Внутри творилось что-то неописуемое. Ее колотило и бросало в жар, а в голове кружились ненавистные болезненные воспоминания.
Приложив пальцы к вискам, Наташа начала тщательно массировать их, но это принесло еще больше раздражения. Было так плохо, что девушка не знала куда себя деть. То подходила к окну, то вдруг срывалась и начинала мерять комнату шагами. Бурлящее месиво не успокаивалось. Оно кружило и кружило, отдавая ноющей болью в затылке, приступами тошноты и ознобом.
Не понимая, что еще предпринять, Наташа скрутилась на кровати и, закрыв голову руками, крепко зажмурила глаза. Она терпела внутренний ураган, но в один прекрасный момент вынести это было больше невозможно.
Из глаз брызнули слезы, а из горла вырвался пронзительный всхлип. Наташа плакала навзрыд, освобождаясь от давящей тоски и нахлынувшего одиночества. Эти чувства были такими масштабными и всепоглощающими, что казалось весь мир, исчез, и она осталась совершенно одна. Новый всхлип давал облегчение, рождая внутри упоительную пустоту. А когда всхлипы прекратились, но по глазам все еще бежали медленные ленивые слезы, словно одеялом, накрыла усталость, и девушка закрыла глаза. Больше не было ни боли, ни терзаний, ни винегрета мыслей. Осталась одна холодная и гулкая пустота.
Впервые, Тома почувствовала себя беспомощной. Она должна была что-то сделать, но оказалась совершенно безоружной. Здесь не могли помочь ни ее знания, ни заговоры, ни травки, ни обереги. Здесь все зависело от воли человека, только этот человек, едва ли понимал это.
Тома чувствовала себя предательницей по отношению к Наташе. Она явно ощущала ее тепло, которое шло от родных людей, и из-за этого было еще печальнее. Девушка погибала на глазах, а Тома не могла ничего сделать.
Нельзя. Нельзя мешать тому, что должно произойти само. Нужно просто отойти в сторону, как бы трудно это не было. Нельзя поддаваться на провокации совести и разума. Иногда они коварны и обманчивы.
Нужно отвлечься. Так чтобы желание окунуться в омут, спасая человеческую жизнь, больше не возникло. Желание преступить и нарушить правила.
Рассортировав подготовленные травы, Тамара вынесла мусор, прибралась на кухне, замесила тесто, сунула ноги в сапоги, взяла маленькое лукошко и ушла в лес. Она хотела напечь пирогов с земляникой. Так и сделает.
«Займись делом внучка и мыслей на глупости не останется». Так поучала бабушка. Сейчас самое время вспомнить ее советы и наставления. Расслабилась Тома. Забылась, позволила камам, заглушить голос разума, пора брать себя в руки.
Лес поможет. Он всегда помогал, когда плохо и не ответа нет. Деревья говорили правду, ветер остужал горячий пыл, а запах хвои вмиг отрезвлял. Пробираясь сквозь ветки, Тома улыбнулась, когда одна из них легонько пощекотала руку или нечаянно царапнула щеку. Прикосновения природы всегда дарили радость. Нигде девушка не чувствовала себя более живой, как в лесу.
Пусть говорили, что старый лес мертвый и выглядел он на самом деле таким, но Тома знала: это не так. Ни лесник Федор, ни самый заядлый грибник и ягодник, не могли знать, что есть в нем одно место, где мох зеленее зеленого, трава сочнее той, что колосится на заливном лугу, ели дурманили ароматом, а березки тонкие и красивые, как молоденькие девушки. Никто не мог знать, потому — что лес не показывал это место. Скрывал от посторонних глаз.
В скорости, после смерти дочери, Агата привела Тому на эту поляну и рассказала историю цыганского табора. Именно тогда, она объяснила, что любовь… камам, может быть не только сильной и смелой, но и жестокой. Может принести счастье и загубить. Камам бабушки была счастливой, но за это пришлось заплатить. Так же случилось и с мамой.
«Будь начеку внучка! В нашем роду камам приходит внезапно, заставляет подчиниться ей, но она очень коварна. Не поддавайся, если не уверена в искренности и не ведись на обещанные ею подарки. Она одарит тебя, но в ответ заберет самое дорогое, а если преступить, то станет черной и тогда уже ничто не сможет тебя спасти».
На залитой солнцем поляне, Тома всегда чувствовала, что становится сильнее и увереннее. Бабушка, приходя сюда, странным образом, превращалась в молодую женщину и ее морщинки будто — бы разглаживались, сутулые плечи распрямлялись, а походка делалась легкой. В чем секрет, тогда маленькой Томе было невдомек, но это было и не важно, потому — что глаза бабушки светились счастьем, и это было самым важным.
Наклоняясь от кустика к кустику, девушка собирала ягоды и невольно стала напевать песенку. Она родилась в памяти сама собой. Будто Тома знала ее давно, но просто забыла, а сейчас вспомнила.
Ты лети, лети кибитка,
Разорвалась золотая нитка.
Да успокой меня, да ой, да успокоюсь,
За рекою,
Ой, да за рекою.
Ты гони ещё немножко.
По равнинам,
И да по дорожкам.
Я бегу от холода чужого к милому в постой.
Ты
