Да, я счастливчик, и что с того?! Том 2 - Илья Романов

— Меня?! — встрепенулась Полина. — Да эта прошмандовка меня и пальцем бы тронуть не смогла, если б не огоньки сраные!

— О покойнике либо хорошо, либо ничего! — вскинула указательный палец Ульяна.

— Да в жопу твои принципы, оборванка несчастная! — махнула блондинка рукой. — Тебя там не было. Ты не знаешь, каково нам пришлось!

— Не могу не согласиться с Полиночкой, — встал на ее защиту Роман. — Она испытала сильнейший стресс. Возможно, у нее теперь посттравматический синдром, и Виктория этому поспособствовала.

— Ты вообще скажешь хоть что-нибудь?! — крикнула княжна в ухо Дамьену, и это стало для него последней каплей.

С остекленевшим взглядом парень встал из-за стола, молча пересек столовую и вышел вон.

Похоже, соблюдение этой маскировки станет одним из сложнейших испытаний, выпавших на него за все время.

Глава 25

Но вечно же я его атаки парировать не смогу. Кто выдохнется быстрее: человек или тварь? Проверять не особо хотелось, а значит, нужно было как можно скорее отыскать ее слабое место и жахнуть по нему всем имеющимся в наличии арсеналом.

«Мы это уже проходили, малец! Местечко-то слабое даже у моего творения имеется, но чтобы до него добраться, знать нужно наверняка!»

Паук-переросток оказался необыкновенно обучаем. Сложно было повторить один и тот же выпад дважды. Мои действия начинали предугадываться им, и я едва успевал уворачиваться от ответной атаки. Поумнее любой другой встреченной мною твари будет… в разы.

Вероятно, именно на это и намекал мне Царь. Его мозг слишком сложен для того, чтобы регенерация сработала на него как надо. Добраться необходимо до мозга.

«Бинго, аха-ха-ха! — подтвердил мою догадку величайший из приматов. — Но чтобы раньше времени не зазнавался, скажу, что додуматься до этого можно было куда быстрее, малец!»

— Да иди ты нахер! — измотанный, но с широкой улыбкой от уха до уха ответил ему.

Получается, чтобы добраться до этого самого мозга, необходимо долбить по одному и тому же месту, дабы кожа и всё, что под ней, не успевало затягиваться. Видал я тварей, которые и с наполовину пробитой черепушкой продолжали вполне успешно функционировать, так что для меня природа Голиафа оказалась настоящим открытием.

Забежав на выдолбленную в камне лестницу в дальнем конце зала для лучшей видимости, преобразил перстень в тридцатку старых добрых штурмовых винтовок. Действуем по аналогии с грабоидом за одним исключением: выбираем одну единственную точку между хелицерами и нижним уровнем глаз и палим по ней беспрерывно, пока не доберемся до мозгов.

Сконцентрироваться на точке особого труда не составило. Сложнее было удержать активного Голиафа на одном месте, который прыгал, как ненормальный. Большая часть патронов попала в молоко.

— Сука… — процедил сквозь зубы.

«А ты думал, он на месте стоять будет, ожидая скоропостижной кончины, ахаха?!»

Значит, нужно отложить убийство до лучших времен, пока не зафиксирую тварь на одном месте. В ход пошло преображение артефакта в крепкую золотую цепь. На расстоянии принялся обвивать лапы Голиафа, но и здесь паучище продемонстрировало высокоинтеллектуальные чудеса, а именно — отгрызание собственных конечностей. Стоило только связать две или более лап друг с другом, как одним мощным укусом паук лишал себя лап одной за другой. Цепь со звоном падала на пол, а конечности отрастали вновь, избавляя тварь от оков.

Еще немного, и впаду в натуральную истерику. Думай, думай, думай…

«Верно! Займись тем, на что затрачиваешь меньше всего времени в своей жизни!» — едко поддел меня Царь.

А обязательно ли связывать его лапы? Насколько бы ни была сильна и бесконечна регенерация этой твари, если проткнуть ее насквозь и пригвоздить к поверхности, сколько бы она ни восстанавливалась, силы не особо помогут ей вырваться. Как бабочка, нанизанная на иглу. Всего-то сделать два мощных прокола, чтобы зафиксировать всё тело на месте.

«О-о-о… Додуматься до такого — как два пальца обделать. Тоже мне, гений мысли! Вот потому у меня не было никакого желания пускать тебя в святая святых, малец! Таким ничтожествам, как ты, не место в божественной обители!»

Но я уже приступил к реализации нового плана. Преобразил перстень в широкое и достаточно длинное копье с зазубренным наконечником для лучшей фиксации, размножил на три штуки. Первое из них вошло аккурат в брюшко, пробивая пол примерно до середины древка. Голиаф пронзительно зашипел, дернулся, но остался на месте. Передняя его часть всё еще лихорадочно металась и пыталась избавиться от копья. Регенерация продолжала активно заращивать кожу и разорванные внутренности, но всего лишь еще сильнее закрепило древко в полостях твари.

Тогда в ход пошло второе копье, пронзившее головогрудь и пробурившее каменный пол под ней. Вертелась монстрятина, как ненормальная, делая себе этим только хуже и раз за разом разрывая восстановившиеся ткани. Но даже так до мозга я еще не добрался.

Тогда взял в руки третье. Замахнулся как следует, а скорость полета усилил телекинезом.

Копье влетело аккурат между хелицерами и нижним рядом черных глазок Голиафа. Тварь заверещала, но направил чуть ли не весь свой резерв на то, чтобы протолкнуть копье как можно дальше, игнорируя зверский реген. Еще буквально парочка сантиметров, и все восемь лапок паука судорожно задрожали. Дернувшись всем телом последний раз, Голиаф замер на месте, а я, испустив вздох облегчения, осел на каменную ступеньку.

— И что ты теперь скажешь? — с ухмылкой поинтересовался у Царя, но тот и не подумал сменить гнев на милость.

«Скажу, что если ты задержишься здесь хотя бы на пять минут, подвиг придется повторить. А если минут на десять, то повторить его дважды, аха-ха-ха!»

— С какой это стати?!

«Видишь всех этих малюток, стекающихся к своему дохлому папаше? Сколько их? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? То-то же. Совсем скоро один из них станет новым Голиафом, и длиться это будет до скончания веков!»

— Ну и больной же ты сукин сын, если это и впрямь твое детище… — медленно поднялся со ступеньки и, пятясь, отправился наверх по лестнице.

«Как там в вашем мире говорят? Ноу-хау?! Наверное, это оно и есть! Аха-ха-ха!»

Шаг за шагом я поднимался всё выше, но конца и края лестнице видно не было. Подозревал, что ведет она напрямую к вершине. Не карабкался же Царь каждый раз по отвесной скале, чтобы показать этим наглым людишкам, кому принадлежат земли Абба-Алы. Да и Голиаф, будучи, как он сам выразился, его