Командировка в ад - Анатолий Федорович Дроздов

— Альтернатива? — просипел немец, удивившись, как быстро пересохло во рту.

— Простая. Мы возвращаемся в ваше расположение, ночуем. Ты отдаешь приказ доставить Касаткина-Ростовского на авиабазу, заказываешь легкий самолет. Садимся в него, летим на юг. Волхв якобы должен сориентироваться на местности и показать расположение партизанских баз. Садимся на подходящий кусок шоссе или поле. Мой товарищ вручает тебе пульт и сообщает пароль из четырех цифр. Введешь — и устройство деактивировано. Не перепутай, попытка одна.

— Авиация мне не подчиняется, — попробовал вильнуть Шварцкопф.

— Так мы обратились не по адресу? Ну, пардон. Прощай!

Ивич хуже Несвикого владел немецким и предпочитал слушать. Уловив сигнал волхва, поднес пульт к глазам генерала и демонстративно нажал кнопку. Из коробочки донеслось прерывистое пиликанье.

И без того бледный в тусклом свете фонарей, проникающем в салон лимузина, главный разведчик Рейха, кажется, побелел еще сильнее.

— Найн! Не надо! Договорюсь…

Пиканье смолкло. Несвицкий швырнул ему рубашку и френч.

— Одевайся и садись вперед.

Когда водитель получил свой укол стимулятора, нейтрализующий инъекцию снотворного, Шварцкопф уже занял свое место справа от него. И тотчас обрушил на бедолагу-ефрейтора поток ругани за потерю бдительности. Вон, они вчетвером сели в машину, а этот швайн дрыхнет и ухом не ведет! На базу! Шнель!

Водитель торопливо запустил мотор и включил передачу. Вел машину крайне неуверенно, сбил урну для мусора на выезде из двора. Липкие объятия крепкого сна не отпускали полностью. Даже парковался у входа в апартаменты генерала, как говорят сербы, словно плавуша (блондинка), поставив лимузин косо и заняв им два места. Поэтому, наверно, не обратил внимания, насколько напуган его шеф.

В апартаментах Шварцкопфа нашлись отдельные душевая и туалет. Несвицкий с радостью вымылся, соскоблил бритвой щетину. Не возражал бы простирнуть форму немецкого фельдфебеля, добытую хорватами, но вряд ли высохнет до утра. Ограничился лишь попыткой удалить бурые пятна у ворота. Похоже, прежнего владельца костюмчика просто прирезали без затей.

Ему и Ивичу, сравнительно мелким, форма подобралась легко. На Василии едва застегнулась, и он боялся повести плечами, чтобы не отлетели пуговицы или не оторвался рукав. Душан получил сербскую полицейскую, Олег остался в черном летном — его и серба намеревались провести на аэродром перед самым вылетом.

Вернувшись и уступив место Василию, Несвицкий со страхом обнаружил, что соучастники совсем выпустили генерала из-под контроля, уверовав в эффективность радиоуздечки. Немец, предоставленный сам себе, поступил истинно по-мужски: уединился в спальне и надрался в зюзю.

— Присоединяйся, князь! — проблеял генерал с пьяным радушием, увидев волхва. — Завтра вы меня взорвете, а вас застрелят… Скажем «прощай» этому миру!

Литровая и почти пустая бутылка рома украшала столик перед телевизором. Закуски или даже тарелки со следами пищи не наблюдалось. Если к началу вечернего употребления литровка была полной, и Шварцкопф выжрал около восьмисот грамм без всяких «заедочек», то это — убойная доза! Коль не родился в Варягии.

Не дожидаясь реакции Николая, разведчик уронил башку на грудь и захрапел. Его посменно караулили всю ночь — чтоб не захлебнулся рвотой или не начал по пьяни отдирать пластырь. Шварцкопф требовался живым.

Наутро генерал проснулся в вполне приличном виде — тренировался, видимо, с бутылкой. Василий его побрил, чтоб не звать денщика и водителя по совместительству. Тот, похоже, показал избыточную чувствительность к общей анестезии. К счастью, ехать никуда не требовалось.

Генерал заказал в апартаменты завтрак на четверых, к своему, правда, едва притронулся, налегая преимущественно на кофе.

— Скажите, князь, — пристал к Несвицкому. — Зачем вам эта война? Она ж не ваша.

После вчерашнего вечернего общения, сдобренного употреблением рома, Шварцкопф перешел на уважительное Sie, то есть на «вы».

— Частично правы, генерал, — жуя, сказал Несвицкий. Он как раз отсутствием аппетита не страдал. — Сюда приехал, влекомый лишь желанием лечить людей, которых вы приговорили к смерти. С чем и справлялся. И все бы было хорошо, не вздумай вы нас убивать.

— Найн! — возмутился генерал. — Вы первыми стреляли в немцев.

— В спецназовцев, прибывших к БиоМеду для зачистки персонала? — Несвицкий ухмыльнулся. — Мы просто их опередили. Они стали б сомневаться: убивать в нас или нет? Хоть я и медицинский волхв, но мне пришлось повоевать, поэтому прекрасно знаю: когда из самолетов выскакивают вооруженные спецназовцы в бронежилетах, они примчались не за тем, чтобы лечить людей. Что пленные потом и подтвердили.

— А где их командир? Он мертв? Содержится в Високи Планины? В Москве? — спросил Шварцкопф.

— Простите, генерал, но не отвечу. Намерен предоставить вам свободу, если все пойдет по плану. Иначе вас придется ликвидировать.

Шварцкопф отставил пустую чашку.

— Понятно. Вернемся к мотивам. И так, вы организовали уничтожение нашей группы. Я по-прежнему не вижу причины, по которой вы присоединились к вооруженной борьбе. В мотив «за все хорошее против всего плохого» не верю. В мире творится столько всякого дерьма, что в каждый конфликт вмешиваться бессмысленно. Да и не всегда так сразу определишь, где хорошие и где плохие парни. Рейх принес в Сербию экономический подъем, инвестиции, повышение благосостояния, повстанцы Младеновича намерены лишить соотечественников этих благ. Далеко не каждый уверен, что именно мы — империя зла. Герр Несвицкий! Как любой маг-целитель, вы, должно быть, гораздо старше своих тридцати пяти — сорока лет на вид. Соответственно, постигли определенную жизненную мудрость. Правда, в вашем досье указан абсурдно юный возраст…

— Двадцать три. Мне правда — двадцать три. Я слишком много отдал другим, собственную жизнь сжигаю быстро. Вы правы, надо беречь здоровье.

Шварцкопф достал сигарету, но не зажег, начав смеяться.

— Прибыв в Белград для спасения Касаткина-Ростовского⁈ У вас странные взгляды на сохранение здоровья.

— Ну, это продолжение моей личной войны, — Несвицкий под неспешный диалог уписал яичницу с беконом и гренками, тоже налил себе кофе из кофейника, плеснул сливок. — Мы перескочили важный этап. Затем прикатил снайпер. Разглядывая в прицел винтовки дом, где я столовался, увидел женщину, похожую на мою супругу. Выстрелил в нее ниже поясницы в надежде, что я брошусь на помощь жене, и он без помех всадит мне зачарованную пулю в голову. А вот это уже война лично против меня и моей семьи! Первый выстрел ваш. И второй тоже, когда во время бомбежки Високи Планины погиб наш радист Володя. Ответным выстрелом я разрушил мост у Смердево.

— Так и думал. Во взорванном грузовике, из которого обстреляли