Шахматы для одного - Александра Дмитриевна Тельных

покачал головой Джек,– Если террористы настолько продвинулись в достижении цели.

– Какая у них цель?

– При первой встрече с рерисом я спрошу, – съязвила внезапно ожившая Ольга, – Я не представляю с чего начинать расследование.

– Зато ты знаешь, с чего начать другое расследование, – настойчиво произнёс Дэниэл и вернулся за стол, сев между Ольгой и братом.

Ольга непонимающе уставилась на Дэниэла и, уловив его немую мысль, вздохнула:

– Артур… Да, знаю.

– Все – таки почему он пришел именно сейчас, когда прошло уже три месяца? – интересовался Джек.

– Вот вы это вместе с Юлей и Альбертом и расскажете нам, – сообразила Ольга, а потом добавила, обращаясь к Дэниэлу и брату, – мне кажется, у нас есть вопросы, требующие нашего внимания больше, чем этот. Я думаю, что четыре головы придумают способ найти увлеченного экспериментами дядюшку в уже почтенном возрасте.

– Я не доверяю Артуру, – буркнул Дэниэл.

– И это для меня не новость. Послушай, он, конечно, натворил дел, но он старается быть лучше.

– И пусть старается, – грозно говорил Дэниэл, – Как можно дальше от этого дома отлетит и пусть старается сколько душе угодно.

Ольга снова впала в задумчивость, размышляя над причиной такого недоверия к Артуру.

– Хотя, правда, зачем нужно было ждать три месяца? – подхватила Женя.

После восклицания сестры Ольга окончательно сдалась:

– Скажу Павлу, чтобы собрал информацию о Давиде Цхавребове.

Вернувшись домой, Ольга попросила оставить ее одну и, закрывшись в своей комнате, принялась перечитывать "Скотный двор".

Дэниэл в это время сидел, погруженный в думу, в гостиной, и поскольку сидел он неподвижно, совершенно беззвучно, он стал невольным свидетелем следующего стихийного разговора между взвинченной Женей и невозмутимым Джеком.

– Ты, кажется, не хочешь участвовать в подготовке свадьбы. Как будто ты вообще не хочешь праздника! – возмущенно крикнула Женя.

– Любовь моя, – убаюкивающим голосом говорил Джек, обнимая взбешенную девушку, – мне видится, что ты не совсем верно понимаешь мои намерения. Праздника я не хочу, – при этих словах глаза Жени округлились, и рот уже открылся, чтобы выпалить новые возмущения, но Джек не дал ей сказать ни слова и продолжал, – Я женюсь на тебе не потому что хочу печати в паспорте, не потому что хочу роскошного пиршества в свою честь, где все будут расхваливать меня, вступившего в законный брак. Я слишком стар и уже хорошо знаю, что брак – не место для наслаждений. Я и без церемонии бракосочетания беру на себя ответственность за тебя и всегда буду ее нести. Я женюсь на тебе, потому что это сделает тебя счастливой. А делать счастливой свою любимую – и есть смысл брака, это настоящее счастье для любого мужчины. Ты хочешь, чтобы весь мир увидел, что ты избрана? Он это увидит. Хочешь, чтобы я при всех поклялся, что буду любить тебя вечно? Я это сделаю. И, уверяю тебя, буду безмерно счастлив, что смог осуществить твою мечту.

– Правда? – всхлипнула Женя, вытирая нахлынувшие слезы.

– Правда, – кивнул Джек, – но вот с этими салфетками, – он ткнул на груду лежащих на кровати разноцветных, расшитых кружевом полотенец, – ты ко мне не ходи.

Смеясь, они собрались идти наверх, но Дэниэл остановил брата и кивком головы попросил его проследовать за ним. Джек поцеловал Женю, велел ждать его возвращения и без него не выбирать цвета платьев подружкам невесты. Она послушно поднялась в спальню, а Джек и Дэниэл вышли во двор и сели на пороге дома. Поздняя осень уже вступила в свои права, со скрюченных серых деревьев на остывшую черную землю падали последние желтые жесткие листья. Небо висело светлое, прозрачно- голубое с глухим сероватым оттенком, а по нему летели гонимые ветром хлопковые облака и спешащие на юг птицы. Холодный воздух леденил открытые пальцы рук и мог даже добраться до закутанных в носки пальцев ног. Джек слегка поежился и хотел было идти домой, но поведение брата его остановило – Дэниэл сидел и стучал пальцами правой руки о пальцы левой руки, а это означало, что у него созрел серьезный разговор с братом, который он даже если бы хотел, не мог отложить. Джек тяжело вздохнул и сказал:

– Давай, говори. Что случилось?

– Джек, ты не думаешь, что это перебор?

– Что именно? – изумился Джек, и его пальцы непроизвольно стали повторять движения за пальцами Дэниэла.

Дэниэл, устремив взор куда-то вдаль, как будто смотрел сквозь пространство и время, говорил с братом своим обыкновенным спокойным тоном, со стороны можно было подумать, что обсуждаемая тема совсем его не заботит.

– Вы так активно готовитесь к свадьбе, в то время как Ольга в одиночку справляется со всеми обязанностями председателя?

– Дэниэл, – вкрадчиво начал Джек, – она может в любую минуту отказаться от этой роли.

Дэниэл одарил Джека суровым смиряющим взглядом и продолжил разговор в прежнем характере:

– Если ты понимаешь ее характер хотя бы на малую долю, то знаешь, она не откажется.

Джек потерял надежду не только на то, чтобы переубедить брата, но и на то, чтобы найти себе какое-то оправдание. Он встал, несколько раз измерил шагами длину крыльца, наконец, остановившись, сказал будто бы с гордостью:

– И потом, – недолгая пауза,– нее есть ты.

Дэниэл встал рядом в братом и, глядя в упор на него, говорил быстро, но все ещё сдержанно:

– Сейчас не лучший период, и я не могу заменить ей сестер, которые так увлечены построением отношений, что теперь уже и не считают нужным проявить какой-либо интерес к деятельности Кацелиума.

Джек сел на холодное бетонное крыльцо и разводя большими руками, спросил тихо и смиренно:

– По- твоему, это все моя вина?

Бровь Дэниэла от удивления подпрыгнула на месте. Он обдумывал стратегию продолжения разговора и решил остаться стоять, нависая над братом, как черная туча над городом.

– Джек, я не узнаю тебя, – вздохнул Дэниэл, – Ты знаешь, во что она ввязалась, ты в курсе ее планов и политических представлений, но все еще считаешь, что она справится одна, думаешь, это безопасно?

– Нет, я знаю, что это очень опасно. Смертельно опасно.

На этих его словах на крыльцо выбежала разъярённая Ольга, которая , по всей видимости, слышала если не весь разговор, то его часть. Она уже раскрыла рот, чтобы защищать свою способность быть во главе и исполнять обязанности председателя, как внезапное онемение правой ноги отвлекло ее, она сжала рукой пострадавшую ногу, и не успев ничего сказать, рухнула на землю, потому что и левая нога онемела. Ольга зажмурилась от болезненных ощущений, со всей силы растирая ноги, а когда она открыла глаза, резкий белый свет ослепил ее – она