Укрой меня от замыслов коварных - Василий Головачев

– Наши близко!

Нахлынуло возбуждение. Захотелось заявить о себе как об активнике, способном постоять за себя.

Один из спецназовцев направил луч фонаря на стену здания, за которой прятались беглецы.

Роман энергично закрыл ему сознание и заставил светить на своих коллег.

Последовал крик, другой, кто-то подбежал к парню и врезал ему по руке. Фонарь выпал, хотя и не погас. Завязалась потасовка.

Роман прислушался к неспокойной ментальной атмосфере усадьбы. В ней проявились светлые вихрики, несущие воинственный запал, но запал этот не был направлен на поиск беглецов, в нём пульсировала не злоба, а уверенная хладнокровная сосредоточенность на противнике, и Роман понял, что подоспела обещанная помощь.

– Наши! – снова коснулся он губами уха жены.

– Где? – шевельнулась она.

– Я чую… не шуми… думай обо мне… я им сейчас помогу.

Он нашёл ещё одного бойца из отряда охотников и оглушил его ментальным выпадом, сформировал провал в сознании.

Боец включил фонарь, начал водить им из стороны в сторону, ослепляя своих сослуживцев.

Снова раздался приглушенный крик предупреждения, к нему кинулся напарник… и упал, не успев вырвать фонарь.

Упал и спецназовец с фонарём.

Пришедшие на помощь Волковым люди были профессионалами и хорошо знали своё дело. Среди их аур (трое – сенсы, привет, ребята, трое – мастера боя) Роман вдруг узнал «запах» Афанасия Вьюгина. Не поверил сам себе! Майор не должен был находиться здесь! Но он присутствовал!

Под развалинами началась возня. То и дело кто-то падал, раздался удар, вскрик, второй вскрик, воздух прорезала недлинная автоматная очередь, разбив тишину усадьбы на гулкие осколки.

Движение замерло.

– Рома, выходи, – послышался голос Афанасия. – Это мы.

– Я же говорил – наши придут, – расправил плечи Роман, взял жену за руку. – Спускаемся.

Они медленно, оступаясь, начали спускаться с горы обломков вниз, к подножию уцелевшей стены.

Кто-то посветил им фонарём.

Вперёд вышел плохо видимый в отсвете фонаря человек.

– Ну, привет, турист. Заставил ты нас погоняться за тобой.

– Афоня? Как ты здесь оказался?

– Не догадываешься? – усмехнулся Афанасий. – Хорошо, что успели вовремя. Господин Феллер тоже тебя ищет по местным буеракам и скоро будет здесь.

– Собственно, он давно здесь, – раздался чей-то весёлый голос с гортанными нотками.

Афанасий повернул фонарь, и луч осветил высокого негра в сером комбинезоне, бликующем чёрными металлическими деталями.

– Рулевой? – проговорил сдавленным голосом сосед Вьюгина, в котором Роман узнал капитана Шаймиева.

Негр сверкнул белыми зубами, его лицо исказилось, поплыло, меняя пропорции и цвет, и сквозь растаявшую маску проступили черты лица белого человека.

– Феллер! – выговорил Роман пересохшими губами.

– Он самый, – рассмеялся блэкзор, широко раскинув руки. – Весь к вашим услугам. А это моя команда, господин Волков, прошу любить и не жаловаться.

Из темноты выступили ещё пять фигур. Трое держали в руках оружие. В четвёртом Роман узнал Джокера. Его лицо было мертвенно спокойным, впрочем, как и лица остальных оперативников команды, в том числе самого Афанасия, и Романа озарило: Феллер каким-то чудом смог их перепрограммировать, загипнотизировать.

– Ну, что, экзор, начнём переговоры? – снова рассмеялся Арчибальд, довольный эффектом. – Пока мы плыли с вашими друзьями, они всецело стали моими друзьями. Вы сразу согласитесь или посоветуетесь сначала с женой?

Роман заторможенно посмотрел на Даниэлу.

Глаза её сухо блестели в отсвете фонаря.

Надо было принимать решение. Больше всего на свете он боялся потерять Даниэлу, но и её жизнь оставалась под большим вопросом в случае его проигрыша.

В душе поднялась тихая ярость.

– Дай мне минуту.

– О, разумеется, слово жены – слово бога.

– Идём. – Роман повернул несопротивляющуюся Даниэлу к развалинам, отвёл к стене, усадил на камень. – Посиди здесь и ничего не бойся.

– А ты?

– Я… поговорю с ним.

– Он страшный человек!

– Не страшней дьявола, – позволил он себе шутку. – И он не человек – нелюдь! Я закрою тебя на пару минут, не пугайся.

– Как это – закроешь?

– Верь мне.

– Мы… умрём?

– Нет! – Роман поцеловал женщину в щёку. – Обещаю!

Усилием воли он перевёл сознание жены «на автоматику», в состояние «немысли», позвал Ылтыына:

«Алтын, присоединяйся!»

«Понял, иду. Харитоновича звать?»

«Не сейчас, позже, когда я начну».

«Хорошо».

Роман вернулся к Феллеру и неподвижно стоящим бойцам группы Вьюгина. Из темноты стали подходить шатающиеся фигуры – успевшие прийти в себя бойцы преследующей группы.

– Я думаю, мы хорошо понимаем друг друга, – начал Арчибальд, уверенный в своём превосходстве.

Он и в самом деле был до горла накачан энергией, как гигантский живой аккумулятор, а главное – опирался на того самого многоглавого великана, на экстраформацию, подпитывающую своего лидера независимо от расстояния, разделявшего их. И силу эту побороть было невозможно. Почти.

– Заткнись! – глухо сказал Роман. – Слушай сюда!

Феллер замолчал, изумлённый и шокированный фразой человека, которого он считал своей добычей.

Фонарь в руке Афанасия вздрогнул.

Стало совсем тихо.

Многоглавый великан, нависший над усадьбой, над всем Пелопоннесом, слепой, разглядывающий всех действующих лиц драмы, слегка замешкался, также сбитый с толку заявлением объекта зомбирования.

Поэтому Роман начал атаку первым, укрепив свою энергосферу влившейся силой Ылтыына.

В голове Афанасия тлели редкие угольки мыслей – ровно столько ему хватало для выполнения приказов блэкзора. Остальное поле мышления было покрыто серым туманом безволия.

Роман одним движением огненного языка выжег этот туман и вбил в ожившее сознание майора гвоздь приказа: «Жди момент!»

Точно так же он очистил мысленно-волевые сферы капитана Шаймиева и командира российского спецназа по имени Сёма, добавив мысленные установки: «Ждите и не вмешивайтесь до последнего, ловите момент!»

Затем вонзил копьё своей мыслеволи, усиленное энергопотоком Ылтыына, в голову Арчибальда Феллера.

Он ждал всего: наткнуться на железный блок, на стену пси-энергии, на ответный ментальный удар, на прыжок многоглавого великана, означавший ответную реакцию экстраформации, – а вместо этого луч мыслеволи как в пропасть провалился в какое-то чёрное пространство, ничего не ощутив, ни на что не наткнувшись, и увяз в этом эфемерном чёрном «нигде», как в бездонном болоте, испускавшем редкие струйки испарений и светлых пузырьков.

Феллер исчез!

Мгновение назад он стоял в свете фонаря, большой и сильный, упивающийся собственным всемогуществом, а в следующее мгновение его не стало, будто выключили проектор и фантом растаял.

Невероятно долго, чуть ли не полсекунды, Роман осознавал своё поражение.

Блэкзор оказался сильнее и умнее. Он умел создавать фантомные дубли людей, инициировать галлюцинации, что и доказал, послав вместо себя-живого призрачную голографическую копию, призванную обмануть чувства противника. И где он находился в настоящее время, определить было невозможно.

Афанасий повернул голову к Роману, не понимая, что произошло.

«Работай!» – шевельнулся в сознании Волкова Ылтыын.

«Работайте!» – очнулся Роман, передавая импульс Вьюгину.

Фонарь погас.

Афанасий, Шаймиев и Сёма, заряженные на действие и не потерявшие ориентации, растворились в темноте, превратились в боевые машины, имевшие чёткие программы нейтрализации врага.

Вокруг началась возня, охнул один боевик группы преследователей, упал второй, заверещал третий.

Но Роман не следил за этим процессом, он искал противника. И нашёл.

На голову упала гора тьмы!

Назвать атаку Арчибальда приёмом или выпадом мысленной «рапиры» было нельзя. Это был действительно колоссальной силы ментальный удар, сравнимый с падением астероида.

Расширившееся поле восприятия Романа мгновенно сплющилось под массой горы в миллионы тонн, превращаясь в осколки ощущений и струи мыслей. Не умей он переходить в «параллельные» уровни мышления и не опирайся на энергию Ылтыына, случилось бы самое страшное: он превратился бы в живого мертвеца!

Экстраформация, подчинявшаяся воле Феллера, была способна фрустрировать любой человеческий коллектив, не обладающий биоэнергетической защитой. Что для неё воля двух человек? Пустяк! Но – Роман устоял! Хотя в голове словно случился пожар: по всему «пространству» сознания заскакали языки огня, закрутились дымные смерчики, зашипели угли, скорчились сгорающие в невидимом огне веточки и сучки ощущений.

Голова загудела. Собрать мысли в единую структуру стало трудно. Затем сквозь треск «пожара» послышался мысленный голос:

«Экзор, ты проиграл! Будем сотрудничать? Или лучше сразу добить тебя?»