Моя фамилия Павлов (СИ) - Берг Александр Анатольевич

Если в первый год войны у него не было ни малейших сомнений, что они легко разобьют русских, то после двух лет войны, он очень сильно сомневался, сможет ли Германия победить Россию, правда о своих сомнениях он ни кому не говорил. Прошедшее Харьковское сражение было решающим в этой войне, если бы их планы удались, и они смогли разгромить русские армии под Харьковом, то тогда им открылась бы дорога вглубь России, но этого не произошло. Это не они русских, а русские их разгромили в прошедшем сражении, но самое страшное было в том, что новые русские танки снова оказались лучше немецких и судя по всему русские не испытывают проблем в их производстве. Кроме того лучшие немецкие танкисты или погибли, или попали в плен, и даже если Германия сможет в короткие сроки восстановить численность бронетехники, то вот восстановить экипажи нет. Невозможно за несколько месяцев подготовить профессионального танкиста, а новички даже на хорошей технике проиграют профессионалу, просто за счёт опыта и умения. Это было ясно ему, возможно и другим немецким генералам, вот только как это объяснить фюреру? Любой разговор на эту тему в лучшем случае окончится позорным изгнанием из армии, в худшем, арестом и возможно расстрелом. Скорее всего фюрер отправит его в отставку, но так пожалуй будет даже лучше, он в таком случае сразу уедет в Швейцарию. Фюрер, сам того не желая, открыл шкатулку Пандоры. Кто только мог подумать, что русские будут фанатично сражаться до конца, а учитывая их просторы, и людские резервы, становилось видно, что молниеносная война, на которую так рассчитывал фюрер, провалилась с треском, и ей на смену пришел старый кошмар немецких генералов — позиционная война на истощение. Вот тут русские имели все преимущества, громадные территории, огромные запасы ресурсов и неисчислимые людские резервы. А кроме того не стоило забывать и помощь англосаксов, хотя они ещё те твари, но сейчас активно помогали русским, разумеется не бесплатно, но и их помощь была существенной. В таких условиях Германия была обречена, и он мало чем мог ей помочь, а раз так, то если ему выпадет возможность, то следует уехать, что он и сделает, как только это станет возможным.

Многие читатели могут сказать — не верю, но такой поворот поведения Паулюса вполне мог быть в новой реальности. В нашей истории, он после того, как попал в наш плен, сотрудничал с нашим правительством, правда не сразу, на это потребовалось полтора года, и на Нюрнбергском процессе он был не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля обвинения, что стало неприятным сюрпризом для обвиняемых. В 1951 году он переехал в ГДР, где ему предоставили виллу в Дрездене, машину, адъютанта и даже разрешение на личное оружие, там он и прожил до самой своей смерти 1 февраля 1957 года.

На следующий день наше наступление продолжилось, и шло довольно успешно, не смотря на отчаянное сопротивление противника. Немцы оставляли в удобных для обороны местах заслоны, но надолго задержать наши войска они не могли. Шедшие первыми танки, в таких местах останавливались, а потом фугасными снарядами своих мощных орудий просто перемешивали с землёй любые огневые точки противника. Сразу позади них, в боевых порядках механизированной пехоты двигались и транспортно-заряжающие машины, в которых находилось топливо и боеприпасы для танков и самоходок. На каждой остановке они сразу подъезжали к боевым машинам, и сразу начиналась погрузка боезапаса, а при необходимости и заправка. Таким образом, уже к вечеру этого дня, обе ударные армии и армия Жукова встретились у Полтавы. Достаточно большая территория оказалась в кольце, вот только к большому сожалению там практически не оказалось немецких войск, так как они можно сказать чудом успели выйти из под удара, но и так Харьковская группа противника, которая безуспешно пыталась захватить город, попала в окружение. В общей сложности в котле оказалось около 35 тысяч немецких войск, и хотя значительная их часть успела отойти, но тем не менее можно было сказать, что операция «Кутузов» прошла успешно. Были освобождены достаточно большие территории, а кроме того противник получил сокрушительное поражение и потерял практически все свои бронетанковые силы на этом участке фронта, а кроме того и приличное количество артиллерии. Бои в руинах Харькова продолжались ещё почти две недели, после чего остатки немцев сдались наконец в плен. Бои за Полтаву продлились неделю, просто городские условия значительно снижали эффективность бронетехники, а пехоте приходилось вести бои практически за каждый дом. Тут сразу стали использовать тактику, когда танк медленно двигался по середине улицы, а сопровождавшая его пехота жалась к домам, а кроме того, позади танка ехали бронетранспортёры. При обнаружении огневой точки противника, танк и бронетранспортёры своим огнём её подавляли, а пехота зачищала дома. Таким образом, без особо сильных потерь, за неделю и зачистили весь город.

От Полтавы армия Рокоссовского двинулась на Днепр, армия Конева на Киев, а армия Жукова продолжила наступление на Кременчуг. К концу августа, не смотря на сильное сопротивление немцев, пользуясь преимуществом в бронетехнике, наши армии смогли оттеснить немцев за Днепр, также деблокировав Крым, захватив Мариуполь и Мелитополь, и выйдя к Херсону. На этом наступление выдохлось, но и сделано было всё равно не мало. Армия стала на отдых, а мне наконец вернули оба мехкорпуса, которые перед этим забрали для этой операции. Плюсом было то, что полностью поменяли старые танки и самоходки, на новые, а минусом то, что народ банально устал. Это было в самом конце августа, а на начало сентября у меня было запланировано собственное наступление. Хотя у меня и забрали перед этим два мехкорпуса, но пополнение всё это время продолжало прибывать, как и новая техника, хотя конечно в малых количествах, зато хватало старой, которая была вполне качественной и современной. Это против новых немецких Тигров и Пантер она была слабовата, но их основную массу выбили под Харьковом, а против даже модернизированных немецких четвёрок Т-34 и КВ были вполне ничего.

Пользуясь тем, что основные немецкие резервы всё это время шли под Харьков, я, скопив достаточно сил, и получив назад два своих мехкорпуса, ударил из Опочки через Резекне на Ригу, с намереньем захлопнуть в мешке половину немецких сил в Прибалтике. Разумеется, что это не была исключительно моя инициатива. Разрабатывать эту операцию я начал еще весной, правда пока исключительно на карте, но после того, как под Харьковом в танковом сражении мы наголову разгромили немцев, и началась Харьковская операция, я сразу напросился на приём к Василевскому. Прилетев в Москву, отправился в Генштаб, где на встрече с Василевским, показал ему свои наработки. Вскоре к нам присоединился и Шапошников, который так и оставался теперь консультантом, на обсуждение моего плана ушли двое суток, после чего мы втроём отправились на приём к Сталину. Огорчённый тем, что не смотря на общий успех операции «Кутузов», немцы смогли вывести почти все свои войска из образовавшегося котла, Сталин более чем заинтересовался возможностью не только освободить половину Прибалтики, но и поймать в котёл значительные силы немцев. По любому, начало операции «Реванш» было привязано к окончанию операции «Кутузов». Если будет достаточно времени до начала осенней распутицы, то она начнётся в начале осени, если не успеет, то сразу при начале первых заморозков.

7 сентября 1943 года, Западный фронт, Опочка.

При двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают, а только доносят, до какого рубежа дошли наши наступающие части. Эти слова приписывают маршалу Москаленко, в принципе это правильно, вот только вся проблема была в том, что у меня не было такого количества орудий на всём участке фронта, где планировалось наступление. Было меньше, какую-то замену этому могли дать Смерчи, вот только их дальность действия оставляла желать лучшее. С их помощью утром 7 сентября 1943 года был нанесён мощный удар по немецкому переднему краю в районе города Опочка, в течение получаса собранные сюда со всего фронта тяжёлые орудия и реактивные миномёты превращали передний край противника в лунный пейзаж, после чего, не дожидаясь окончания артобстрела вперёд двинулись танки и бронетранспортёры и только когда до немецких позиций, на которых продолжались рваться обычные и реактивные снаряды осталось метром двести, огонь артиллерии прекратился. На передней линии вражеского сопротивления не было от слова совсем, те счастливцы из немецкой пехоты, кто умудрился выжить, были совершенно не в боеспособном состоянии. Захватив первую линию немецкой обороны, из двух траншей, метрах в пятидесяти друг от друга, мои части двинулись дальше. Вторая линия обороны была уже в полукилометре от первой и тут уже были бетонные укрепления. На первой линии просто ни кто не дал бы немцам построить серьёзные укрепления, их просто разнесли бы артиллерией. Вот тут уже пришлось немного задержаться, конечно и здесь поработала наша артиллерия, но вот бетонные доты оказались целыми. Если обычные траншеи были сильно повреждены, то доты уцелели и тут исы принялись с места бить по их амбразурам, пока все они не замолкли и после этого вперёд пошла пехота на бронетранспортёрах. Бронетранспортёры шли вместе с танками, которые мгновенно подавляли любые орудия, а пехота шла уже за бронёй. Не смотря на потери, которые к слову были относительно небольшими, мои части продолжали продвигаться вперёд и в первый день наступления продвинулись на 30 километров вперёд. К середине следующего дня передовые части вышли к небольшому городу Лудза. Продвижение затруднило его расположение, вернее захват города, так как с нашей стороны его прикрывало достаточно большое озеро, поэтому моим частям пришлось обходить его с двух сторон. На захват города была брошена одна дивизия, а остальные войска, обтекая его по сторонам, двинулись дальше на Резекне, который был немного больше Лудза. К вечеру две дивизии остались зачищать Резекне, а остальные войска пошли дальше. Немцы просто не ожидали от нас такого, а потому и войск у них было не очень много, вот только, когда мы подходили к городам, то помогать немцам принимались многие местные жители. Когда об этом сообщили в мой штаб, то я ни сколько не удивился этому, хотя для очень многих моих штабных это стало настоящим потрясением. Я же просто приказал при штурме городов не особо заботиться о местном населении, а тех, кто будет помогать немцам, в плен не брать, а расстреливать на месте.